– Маргарет Круземарк, родилась в двадцать втором, мать с отцом в разводе с двадцать шестого. Мать покончила жизнь самоубийством в том же году, после развода. Маргарет повстречала Фаворита на выпускном балу в колледже, где он пел с бэндом. Их помолвка в сорок первом была форменным скандалом. Похоже, именно Джонни бросил девчонку, хотя подробности никому не известны. Впрочем, по общему мнению, девушка была «с заскоком»; возможно, это и явилось причиной.

– В чем выражались заскоки?

– Видения. На вечеринках она предсказывала будущее. Всегда приходила в гости с колодой Таро в сумочке. Некоторое время все находили это оригинальным, но голубая кровь ее друзей вскипела, когда Маргарет начала публично налагать заклятья.

– Это серьезно?

– Абсолютно. У нее было прозвище «Колдунья из Уэлсли». Она пользовалась успехом у юных богачей из «Лиги Плюща». [Элитарный клуб студентов старейших американских университетов.]

– А где она сейчас?

– Никто из тех, кого я опросил, не знает. Редактор колонки светской жизни утверждает, что Маргарет не живет с отцом и не входит в число тех, кого приглашают на балы в «Уолдорф», поэтому у него нет на нее материала. Последний раз ее упоминали в «Таймс» – десять лет назад, когда она отправлялась в Европу. Возможно, она все еще там.

– Уолт, ты здорово помог мне. Пожалуй, я начал бы даже читать «Таймс», печатай они комиксы с продолжениями.

– А что там с Джонни Фаворитом? Есть материальчик для меня?

– Пока я не могу открыться, приятель, но когда придет время, ты первым узнаешь обо всем.

– Премного благодарен.

– Я тоже. Пока, Уолт.

Я вытащил из стола телефонную книгу и пробежал пальцем по странице на букву "К". В списке числились компании «Круземарк Этан, Инк.» и «Круземарк Маритайм, Инк.»… и «Круземарк М., Консультации по Астрологии». Последнее стоило попробовать. Адрес: дом номер 881 по Седьмой авеню. Я набрал номер. Ответила женщина.

– Ваш телефон мыс дал один приятель, – сказал а. – Сам-то я не очень полагаюсь на звезды, но моя невеста всерьез верит в астрологию. Вот я и решил сделать ей сюрприз – подарить оба наших гороскопа.

– Я беру пятнадцать долларов за карту, – предупредила женщина.

– Меня устраивает.

– И я не консультирую по телефону. Нам придется договориться о встрече.

Я согласился и на это, а потом спросил, нет ли у нее сегодня свободного времени.

– После полудня я совершенно свободна, как утверждает мой настольный календарь, – ответила она. – Так что думайте, когда вам удобнее.

– Может, прямо сейчас? Скажем, через полчаса?

– Чудесно, приходите.

Только теперь я представился. Мое имя она тоже нашла чудесным и добавила, что ее квартира находится в Карнеги-холле. Заверив, что мне известно, где это, я повесил трубку.

Глава одиннадцатая

Я проехал надземкой до Пятьдесят седьмой улицы и по лестнице спустился к углу Карнеги-холла. Около входа в Студию ко мне подошел какой-то бродяга и выпросил десятипенсовик. Кварталом ниже, на противоположной стороне Седьмой авеню, перед Шератон-парком, выстроилась цепочка пикетчиков.

Вестибюль Карнеги-холла был небольшим и строгим – без каких-либо украшений. Справа находилось два лифта. Рядом – ящик пневмопочты с уходящим в потолок стеклянным желобом, а чуть в стороне – задний вход в «Таверну Карнеги», на углу Пятьдесят шестой улицы, и настенный указатель. «Круземарк М., Консультации по Астрологии» я нашел в списке на одиннадцатом этаже.

Стрелка латунного индикатора над левым лифтом опускалась по дуге в полукруге этажных номеров, напоминая стрелку часов, ползущих в обратную сторону. Перед тем как замереть в горизонтальном положении, стрелка остановилась на цифрах «семь» и «три». Дверь открылась, и первым показался огромный дог, тащивший за собой грузную женщину в шубе. За ними – бородач, с виолончелью в футляре. Я вошел и назвал старику-лифтеру номер этажа. В своей плохо подогнанной униформе лифтер был похож на отставного служаку балканской армии. Он глянул на мои ботинки, но промолчал. Затем закрыл металлические воротца, и мы начали подниматься.

До одиннадцатого этажа мы добрались без остановок. Коридор наверху оказался широким и таким же унылым, как и вестибюль. Вдоль стены через равные промежутки висели свернутые брезентовые пожарные шланги. Издалека доносились рулады сопрано – кто-то разминался гаммами.

Вот и жилище М. Круземарк. Ее имя было написано на дверях золотыми буквами, а под ним красовался странный символ – что-то вроде буквы "т" с хвостиком в виде стрелы, указующей вверх. Я позвонил. Подождал. За дверью послышался стук высоких каблуков, щелкнул замок, и дверь приоткрылась – насколько позволяла цепочка.

Из полумрака на меня изучающе уставились зеленые глаза. Затем послышалось вопросительное: «Кто там?».

– Гарри Энджел, я звонил вам насчет приема.

– Да-да, конечно. Одну минуту. – Дверь прикрыли, послышалось звяканье цепочки, и спустя мгновение я вновь увидел зеленые кошачьи глаза, горевшие на бледном угловатом лице, в темных впадинах под тяжелыми бровями.

– Входите. – Женщина отступила в сторону. С ног до головы она была одета в черное – богемный наряд на уик-энде в кофейне Виллиджа: черная шерстяная юбка и черный свитер, черные чулки… И черные густые волосы, собранные в пучок и заколотые двумя эбонитовыми палочками, похожими на китайские палочки для еды. Уолтер Ригли говорил, что ей лет тридцать шесть – тридцать семь, но без косметики Маргарет Круземарк выглядела намного старше. Она была до невозможности худа – изможденный вид, едва заметная грудь под тяжелыми складками свитера… Единственным украшением служил золотой медальон, висящий на простой цепочке. Он изображал перевернутую пятиконечную звезду.

Мы оба молчали. Я пристально рассматривал ее медальон. «Пойди, поймай падучую звезду…» – эхом звучали у меня в голове начальные слова поэмы Донна [Донн, Джон (1572-1631) – выдающийся английский поэт, считается главой школы поэтов-метафизиков.], и я вдруг увидел руки доктора Альберта Фаулера, и золотое кольцо на его барабанящем по столу пальце – кольцо с пятиконечной звездой, – однако его уже не было на пальце, когда я нашел тело доктора в спальне. Вот она, пропавшая деталь головоломки.

Это открытие ошеломило меня, как будто клизма с ледяной водой. Вдоль позвоночника пробежал холодок и дыбом поднял волоски на затылке. Что случилось с кольцом доктора? Наверное, оно лежало у него в кармане; одежду я не обыскал. Но почему он снял его перед тем, как выбить себе мозги? А если это был не он, то кто?

Я почувствовал, как в меня впились лисьи глаза женщины.

– Кажется, вы мисс Круземарк, – сказал я, нарушая молчание.

– Да, – ответила она без улыбки.

– Я увидел ваше имя на двери, но не понял, что там за знак.

– Это мой знак, – объяснила она, закрывая за мной дверь. – Я скорпион. – Несколько секунд она смотрела на меня так, словно мои глаза были замочными скважинами, – а вы?

– Я?

– Кто вы по Зодиаку?

– Честно говоря, не знаю, – пробормотал я. – Астрология – не мой конек.

– Когда вы родились?

– Второго июня, тысяча девятьсот двадцатого года. – Я назвал дату рождения Джонни Фаворита – просто так, на пробу, и на мгновенье мне показалось, что в ее холодных глазах мелькнула какая-то искорка.

– Близнецы, – сказала она. – Любопытно. Когда-то я знала парня, родившегося в тот же самый день.

– Неужели? И кто он?

– Неважно. Это было давным-давно. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Невежливо с моей стороны держать вас в прихожей.

Я последовал за ней из полутемного холла в просторную жилую студию с высоким потолком. Мебелью служила убогая коллекция предметов, относящихся к ранним трофеям Армии Спасения, оживленная пестрыми шотландскими покрывалами и многочисленными вышитыми подушечками.

Несколько прекрасных туркестанских ковриков необычных форм и расцветок на полу лишь усиливали ощущение, будто я нахожусь в лавке старьевщика. До самого потолка громоздились всевозможные фикусы и пальмы. Из подвесных кашпо свешивались зеленые стебли комнатных цветов. В закрытых стеклянных террариумах исходили паром миниатюрные тропические леса.