И довольный Ахмед засверкал чудом уцелевшими после аферы золотыми зубами.

– Уже обэщал забрат все назад по двэсти пятьдэсят долларов за каждий. А чтобы не обманивал лудэй. Да?

На втором этаже райотдела, на той стороне, где никогда не бывает солнца, в пропахшем пылью и бедностью кабинете сидели Санек и Валерик. Первый был молод, не женат, беззаботен и смешлив. У второго за спиной была жена с маленьким ребенком, квартира с ее родителями и маленькая зарплата, перед лицом же располагалась бумага с вызовом в городское управление на ковер. На этот раз линчевать оперативников собирались за слабое выполнение очередного постановления об усилении борьбы с незаконным оборотом алкогольной продукции.

Валерик почти рычал только от одного упоминания об этих постановлениях. Его, который старательно и честно пытался выполнять все приказы и распоряжения начальства, какими бы нереальными и невыполнимыми они ни казались первоначально, поставила в тупик бесконечная и абсолютно безнадежная борьба с зеленым змием.

Он потянулся рукой к телефону, чтобы позвонить в налоговую инспекцию, но передумал.

Санек, пряча усмешку, подлил в пожар бензинчику:

– Ты слышал о новых акцизах?

– Что?

– Акцизы новые на водку: опять повысили…

– Ах, мать… И как прикажете бороться?

– Думай, тебе через неделю отчет держать.

И Валерик думал, давно думал, хорошо думал.

С незаконным оборотом "спиртосодержащих веществ" в районе дело обстояло катастрофически. Железные ряды бутлегеров множились и закалялись день ото дня. Всяких нытиков и рохлей самогонная среда перемолола и выплюнула, изжевав. Оставались заматерелые, способные оставить с носом любую проверку, и даже две одновременно.

Мало того, чтобы его наказать, надо, чтобы торговец паленым пойлом был предпринимателем. А физическое лицо наказать нельзя! Умные люди, кто даже и по дурости свидетельства получили, как только разобрались, что к чему, тут же стройными колоннами отправились сдавать презренные бумажки обратно. И вышли из-под хилых щупалец закона.

Мало того, при оформлении протокола нужны свидетели и понятые. Понятых найти невозможно.

Пробовали хануриков из КПЗ в обмен на освобождение подсылать, чтоб они потом свидетельствовали. Несколько раз получилось. однако потом, как в сказке, всех подставных почему-то узнавали в лицо. Так что однажды один из "свидетелей" пришел к райотделу и сцену устроил, что ему жизнь сломали: никто водку не продает ни в какую!

В девственно чистое для любой глупости время начала реформ недальновидные предприниматели торговали суррогатом прямо в магазинах, днем. Тогда ловить их было легко и приятно. Изымали все на ответственное хранение до выяснения, отправляли один экземпляр в город на экспертизу; экспертиза шла долго, по шесть месяцев. К этому времени составляли акт об уничтожении спиртосодержащей жидкости путем выливания в канализацию; райотдел гудел, а потом получали бумажку из экспертизы, что жидкость водкой не является. И все было хорошо.

Со временем в магазинах все поумнели: левая водка из них исчезла. Все проверки – хоть плановые, хоть внезапные – приводили к одному: к нулю. В результате отчетность по борьбе с незаконным оборотом оставалась нулевой.

Управа недоумевала, руководство требовало. Санек зарылся в нормативные документы, пробовал разные схемы. Но независимые юристы как бы даже с садистским удовольствием разбивали его схемы в пух и прах. Он впадал в отчаяние, начальство грозило лишением премии. Без премии его убогая зарплата стремилась к бесконечно малой точке.

В пришедшей из управы депеше, помимо требований объяснений по поводу безрезультатной работы, был и пункт второй, крайне неприятный. Областное руководство предлагало отчитаться о движении изъятой и конфискованной алкогольной продукции, находившейся в незаконном обороте, со дня начала этой безвыигрышной компании.

Валерик запросил данные для сверки с районной налоговой; они тоже подавали такой отчет, и наверху данные сопоставляли. Разница в оценках достигла трех ящиков водки. Договориться с налоговой не удавалось: там водкой занималась женщина, помешанная на законности и точности, как будто бы это кому-то требовалось.

За такой разрыв, как чувствовал Санек, ему запросто могли указать на неполное служебное.

Смешно до слез, но факт!

Валерик поднял голову.

– Что за женщину взяли на рынке?

– Обыкновенная женщина. Двадцать два ящика самопала.

– Надо завести уголовное дело.

– А как? Ни понятых, ни свидетелей! Инспектора из налоговой не могут быть свидетелями – было же разъяснение прокуратуры!

– Если очень хочется, то можно. Заводи дело, в отчет нужно.

Хоть что-нибудь! Понимаешь!

– Да ладно, Валер, заведу, конечно.

– Заводи и вызывай на допрос. Начинай прямо сейчас.

Валерик заканчивал составлять очередной план борьбы с алкоголем, а Санек рисовал на тетрадном листе чертиков. Они безобразно улыбались, махали хвостами и высовывали раздвоенные языки.

– Опять ехать в рейд по водке! Тошнит меня от нее уже, тошнит.

Опять по магазинам ходить, где я всех продавцов уже по именам знаю. мало того, я знаю, у кого, что и на какой полке стоит. Ну что там можно найти?!

Валерик вяло выслушивал стоны своего коллеги. Они уже превратились в обычный ритуал перед каждым выездом на проверку порядка оборота зеленого змия совместно с налоговой инспекцией. Вообще-то он предпочитал бы ездить один. Были у него знакомые девчонки в отдаленных магазинчиках, с которыми можно было посидеть, пивка попить в рабочее время, а потом спокойно возвращаться к жене с чувством полученного украдкой удовольствия.

К большому сожалению, ввиду безрезультатности таких поездок начальник милиции перестал выделять ему на это "баловство " лимит горючего, в результате чего поездки остались только совместные с другими контролирующими органами; и уже не посидишь, не отдохнешь душой, а только приходится отводить глаза от недоуменных взглядов хорошеньких продавщиц.

Валерка и Санек собрались было пройтись до налоговой инспекции, но… текучка заедает!

Какая-то сволочь донесла начальнику райотдела, что рабочие автобазы по ночам перегружают фуры с левым алкоголем. Караваев подозревал, что сволочь эта – Крот, но подтверждений не имел. Собственно, ничего плохого в самом факте такого доноса не было. Как не было и ничего нового: что на автобазе нечисто, в отделе знали все. Но подобный донос иногда мог иметь печальные последствия для личного состава. И на сей раз имел!

Желдак раздобыл где-то прибор ночного видения и назначил очередную свою операцию. В качестве исполнителей ему подвернулись под руку Валерик и не ко времени вышедший из кабинета покурить Караваев. Им предписывалось провести нынешнюю ночь в корпусе напротив автобазы, наблюдая.

В качестве отдельной боевой единицы им был придан следователь Лососев, который без дела мотался по райотделу. Все свои материалы он распихал по коллегам, готовясь через пару дней убыть в отпуск.

Следак долго и занудливо пытался доказать начальнику, что его никак нельзя посылать на подобные операции, поскольку от этого страдает его основная работа – расследование тяжких налоговых преступлений…

В общем, говорить долго и правильно бывший профессиональный комсорг умел. Желдак не нашел ничего возразить по существу, поэтому, скорбно выслушав Лососева в пределах, определяемых его должностью, сделал вид, что сии речи к нему не относятся, и заключил:

– Значит, поняли: не спать, в карты не играть, байки не травить.

Выступайте!

После чего быстро убежал по делам, не дав следователю продолжить свою речь. Нерастраченные запасы занудства пришлось выслушивать Караваеву.