Над текстом был портрет погибшего купца. Он был блондином, с усами и бородой, в очках и с длинными волосами. Возраст его приближался к тридцати годам. Портрет показался Ларратосу знакомым. Где-то он уже видел этого человека. Но где конкретно?

— Бред какой-то, — пробормотал капрал, — как это покойник может снимать деньги в банке и разгуливать по городу? И при этом его жена в течение целых трёх дней не догадывается, что он мёртв. Этому может быть только одно разумное объяснение: здесь замешан могущественный некромант.

— Это невозможно, — вмешался Ларратос, — некромантия может лишь поднимать мёртвых, но не оживлять их. Труп, поднятый некромантом, — нежить, то есть не живой, но и не мёртвый. Он не дышит, его сердце не бьётся, он холоден и на нём появляются синие трупные пятна. Ещё не известен ни один маг, сумевший по-настоящему оживить мёртвого, пускай и на три дня.

В следующей заметке, принадлежащей перу знакомого Ларри журналиста Карта Утарса, говорилось, что по Стейнгарду ходит слух о новой тёмной секте с колдовскими ритуалами, деятельность которой направлена на служение демонам. Далее сообщалось, что уже три дня в городе без вести пропадают люди — по человеку в день. И все трое были ремесленниками. Утарс связывал пропажу ремесленников с деятельностью секты. В газете опубликовали и портреты пропавших — бородатые мужчины с грубыми чертами лица.

— Мне кажется, эта секта совершает преступления на расовой почве, — задумчиво произнёс Ларратос.

— Что вы имеете в виду, сержант?

— Присмотрись повнимательнее к их лицам, капрал. Эти потомственные, ремесленники, костяк коренных стейнгардцев, происходят от древних смешанных браков между людьми и гномами. Иначе говоря, они не являются чистокровными людьми. Это означает только одно — секта, посвятившая себя служению злу, происходит из диктатуры Масхон.

— Сержант, я не так начитан, как вы. Откуда вы это знаете?

— Баал Хаммон, став лордом шеддитов и правителем страны Масхон, одновременно ввёл в своей стране поклонение демонам и расовую теорию, с точки зрения которой, все нечистокровные люди являются низшими существами, а всякая нелюдь вообще должна быть уничтожена.

— Ясно, сержант. Надеюсь, полиция покончит с этим ужасным культом!

Вечером Ларратос вновь уселся за учебники магии. Чуть-чуть позанимавшись, он связался с Элиддином и рассказал ему о прочитанном в газете. Элиддин ответил, что понятия не имеет, какая напасть могла случиться с купцом, а насчёт пропажи людей и деятельности секты — он уже третий день занимается расследованием. Также Элиддин рассказал, что ещё вчера связался с директором Стейнгардского музея и договорился о цене бриллианта — сорок пять тысяч. Директор перенёс камень из зала особо охраняемых экспонатов в свой кабинет, и Элиддин может зайти за ним в любой момент — когда будут деньги. Паладин предупредил директора, чтобы тот ни в коем случае не брал камень домой, а то за ним может начаться охота. Также Элиддин рассказал, что продал некоторым коллекционерам эльфийские луки и получил двадцать тысяч аргусов.

Вторник. Четвёртое июня. Обеденный перерыв в казарме. В то время как Ларратос сидел в столовой, в его комнате загорелся мадаббар. К нему подошёл капрал Гантис, и в шаре возникло лицо Раниса Тиррена.

— Добрый день, — сказал он немного взволнованным голосом, — могу ли я поговорить с Ларратосом Мельдом?

— А кто его спрашивает? — поинтересовался капрал.

— Его друг, Ранис Тиррен.

— Минутку, Ранис. Сейчас я его позову, — капрал заглянул в столовую. — Сержант Мельд! С вами хочет поговорить Ранис Тиррен!

Ларратос вышел из столовой и двинулся к мадаббару:

— Да, Ранис.

— Ларри, я вынужден сообщить тебе одно очень неприятное известие — Эрана пропала.

— Как это — пропала? — нахмурился Ларри.

— У нас сейчас начались экзамены в академии. Сегодня был экзамен по магии иллюзий. Эрана просто не пришла на него, что очень странно — она же никогда не пропускала занятия, а экзамены — тем более. Я попытался связаться с ней по мадаббару, но её не было ни в комнате, ни вообще в академии. Мы договорились с ней о свидании сегодня в полдень, после экзамена, однако она не пришла и на него. Не знаешь ли ты, где она может быть?

— Понятия не имею.

— Если она не объявится до завтрашнего утра, придётся сообщить в полицию.

— На твоём месте, Ранис, — сухо сказал Ларри, — я бы сообщил в полицию прямо сейчас.

Ранис прервал контакт.

У Ларратоса испортилось настроение. Хоть он и считал, что если Эрана ушла к Ранису, то это её воля, но Ларри по-прежнему любил её.

Пожалуй, даже хорошо, что она уже не со мной, — думал он. — Иначе лорд Шакир мог бы попытаться прикончить девушку.

Ларратос помнил, какие чудные вечера он с ней проводил. Эрана была очень любознательна и всегда интересовалась историей магии. Ларри вспоминал, как они однажды три года назад поспорили, пользовались ли гномы магией. Он утверждал, что в древности гномы не могли пользоваться магией — ибо до торговых связей с людьми они всегда были ремесленниками, в отличие от эльфов, у большей части которых магия текла в крови. Эрана на это ответила, что среди эльфов тоже бывали ремесленники, причём очень искусные. Она говорила, что читала о гномских захоронениях в верхнем городе Араксара, чья территория во многом совпадала со Старым Городом Стейнгарда. Рассказывали, будто гномы проводили сложные колдовские ритуалы в своих склепах, чтобы упокоить души погибших собратьев. И она ещё говорила, что когда-нибудь обязательно проверит эти захоронения и непременно найдёт какой-нибудь предмет, доказывающий, что гномы всё же занимались магией.

Эти катакомбы, почитаемые гномами ещё во времена Революции, не были превращены людьми в памятник архитектуры, музей или даже магазин. Они были просто заброшены: похоже, вожди Революции хотели искоренить из народного сознания любые сведения о гномах или их культуре. Веками вокруг гномских могил ничего не строилось, и вскоре эта территория заросла лесом.

В последнее время всё чащи ходили разговоры о том, что катакомбы нужно засыпать, так как они часто становились прибежищем преступников или сектантов. Тут Ларри вспомнил прочитанную накануне газетную статью — о том, что в Стейнгарде вновь появилась какая-то секта. Возможно, место её сборищ расположено в этих самых подземельях: нет ничего более символического, чем ритуальное убиение потомков гномов в склепе их собственных предков.

Неужели Эрана могла туда отправиться? — со страхом думал Ларри. — Конечно, она сейчас не просто девчонка, а боевой маг среднего уровня, так что сумеет за себя постоять. Но, с другой стороны, Беллердашу боевые чары не сильно помогли возле Рэндора. Да и ему самому, Ларратосу, магия почти не помогала в борьбе с посланцами Шакира. Всё обычно решали не чары, а хороший удар. Хуже всего то, что уши Эраны были немного заострены, почти как у эльфийки. Возможно, среди её предков встречались эльфы. А значит, она считалась нечистокровным человеком и легко могла стать жертвой секты сторонников тёмного лорда Баала Хаммона.

В конце концов Ларратос решил связаться с Элиддином, но в участке паладина не оказалось:

— Майор Кахаби сейчас патрулирует город, — сообщил Ларри полицейский, принявший вызов, — У него много работы — в городе определённо завелась секта демонопоклонников.

Беспокойство Ларри всё усиливалось. Какое-то время он даже пытался вытряхнуть все эти мысли из головы, засев за учебники магии, но учёба не клеилась.

В конце концов, не в силах больше бороться с охватившей его тревогой, он, забыв про всякую воинскую дисциплину, выскочил из казармы и сел на первый попавшийся маговоз до Старого Города. "Если об этом узнают, меня ждёт пара недель ареста", — подумал Ларри, покидая город.

Ранис Тиррен вышел из винной лавки, расположенной на территории академии. В руке он держал здоровенную бутыль гиперборейского белого. Как он мог?! Как он мог не уследить за Эраной?! Куда же она подевалась? Не похитили ли её таинственные сектанты, о которых рассказывали в новостях?! И во всём виноват был он, её возлюбленный. Глубочайшее чувство вины и стыда охватило Раниса, и он, пытаясь заглушить это чувство, отхлебнул глоток крепкого гиперборейского белого.