Валери Эвергрин кусала губы. Между бровей пролегла тонкая нервная морщинка.

"Можно сказать и так", - негромко призналась она.

"Ну, вот теперь мы почти разобрались", - одобрительно кивнул Джейсон и повернулся к нам со Сьюки. – "Чай с каким джемом будете? Я сам пью с апельсиновым, но у меня осталось еще немножко малинового. Судя по всему, малина вам не повредит: ты, э-э-э… Сьюзен, просто трясешься от холода. Кстати, не могла бы ты помочь мне на кухне? К тому же там намного теплее", - он повернулся и невозмутимо отправился на звук дребезжащего чайника, а Сью с открытым от изумления ртом покорно последовала за ним.

Лицо мисс Эвергрин тут же разгладилось, и с него исчезло всякое беспокойство. Она небрежно бросила шарф, довольно откинулась на спинку дивана и потянулась.

"Ну, вот и все, Гарри, теперь вы со Сьюзен в полной безопасности", - на губах у нее играла хитрая ухмылка.

"Кто он?" – страшным шепотом спросил я, кивая в сторону кухни, откуда доносилось негромкое звяканье чашек о блюдца.

"Джейсон МакТаггарт", - удовлетворенно проинформировала меня мисс Вэл. – "Мой старый приятель", - последнее слово было сказано таким тоном, что наводящих вопросов я решил не задавать. – "Он уже лет пять работает профессором физики в Лондонском университете. Большой талантище: не удивлюсь, если когда-нибудь увижу его фамилию в списке лауреатов Нобелевской премии", - она вздохнула и нахмурилась. – "Сколько воды утекло", - прошептала она. – "Подумать только, если бы я не струсила тогда в ресторане и не сбежала в последний момент, то быть бы мне сейчас миссис МакТаггарт. Ну да ладно, все, что ни делается – к лучшему. Главное, что он все же купился на образы гонимой страдалицы и двух несчастных детей, которым некуда идти, и заиграл мускулами, думая, что выиграл эту партию".

Я неодобрительно поморщился и потряс головой, судорожно отгоняя нестерпимо наваливающийся сон. Все кровавые замыслы Вольдеморта, кажется, не идут ни в какое сравнение с женским коварством.

"Фу, Гарри, не делай таких же физиономий, как Северус. И, знаешь что", - Валери Эвергрин наклонилась ко мне с очень серьезным видом. – "Я уже предупреждала вас со Сью, чтобы вы не распространялись о магии в его присутствии и не злоупотребляли волшебными палочками. Исследовательский азарт обязательно погонит его докапываться до сути, независимо от того насколько эта суть заслуживает выкапывания на свет божий. Но опасность заключается и в том, что, кроме всего прочего, Джейс еще и всегда водил дружбу с весьма странными личностями, совершенно без тормозов…"

"Что значит – странными, мисс Валери?"

"Если увидишь – сам поймешь. Они не видят разницы между плохим и хорошим, своим и чужим, безобидным и страшным. Будь с ними особенно осторожен, Гарри. И держи рот на замке", – предостерегла она.

Когда я проснулся, то не сразу понял, где нахожусь: видимо, мои частые скитания успели оставить в сознании свой след. Я увидел бледный потолок с еле заметными трещинками, высокое полукруглое окно, за которым задумчиво падали крупные белые хлопья, а прямо перед собой покосившуюся дверцу одного из многочисленных шкафчиков, из-за которой выглядывал знакомый красно-клетчатый рукав.

Комната была вся набита какими-то странными вещами и чем-то неуловимо напоминала хижину Хагрида. С потолка на большом крюке, похожем не то на мясницкий инструмент, не то на старинный пыточный, свисал маленький японский телевизор с кучей проводов вместо задней стенки. На подоконнике пылилась башенка древних видеомагнитофонов, на самую вершину которой кто-то, вероятно хозяин, водрузил старинную хрустальную вазу с медными ушками. Большой антикварный комод с ножками в виде ананасов ломился от наваленных на него коробок с видеокассетами и старыми журналами. Откровенный хлам здесь был словно тщательно перемешан с предметами, имевшими несомненную историческую ценность. Отыскать часы оказалось нетрудно. Электронный будильник притаился на тумбочке возле кровати и показывал 10.37, а рядом за дверью разговаривали чьи-то раздраженные голоса, и речь, насколько я смог разобрать, шла о деньгах. Потом хлопнула дверь. Я прислушался, но больше не смог различить никаких посторонних звуков, поэтому откинул одеяло и спустил ноги на пол. Обнаружилось, что я спал в трусах, майке и носках. Значит, это правда, что вчера, прикорнув на диване после разговора с мисс Вэл, я не дождался чая и заснул там же, где сидел. Подушка рядом со мной хранила знакомый запах, а из кухни тянуло свежеподжаренной ветчиной. В соседней же комнате явственно гудел компьютер и резво щелкали клавиши.

Когда я прошлепал на кухню, зевая и безуспешно приглаживая длиннющую шевелюру, которая топорщилась во все стороны и лезла в глаза, то увидел совершенно идиллическую картину. На фоне заваленного снегом окна и за ним – ярко-синего, совершенно не зимнего неба стояла Сьюки. Сильно похудевшие узкие плечи, выпирающие над бретельками тоненькой маечки лопатки – и пушистый ворох светлых волос, сквозь которые отчаянно светило солнце, озаряя ее маленькую головку золотистым сиянием. Она переворачивала ветчину на сковородке узкой деревянной лопаткой.

Кухня, временно служившая раковиной для моей жемчужины, оказалась небольшой, вытянутой и доверху набитой колючими плетеными табуретками, старинными полочками с заросшими пылью банками и тяжелой железной посудой, которая выглядела бы куда более стильно, если бы ее мыли почаще. Здесь висел запах горячих булочек, тишины и покоя, будто время было абсолютно не властно над этим местом. От ощущения неповторимости этого момента у меня сжалось сердце.

"Сьюки…" – я обнял ее, обхватил руками за плечи и зарылся лицом в ее волосы, шумно дыша ей в затылок. Она коротко серебряно засмеялась. – "Мерлин, как хорошо-то! Только ты, я и солнце. Пусть это длится и длится, и длится…"