– Убедил, – уступил Паша. – Просьба кореша святое дело.

За чаем они вновь разговорились, и Диксон как бы между прочим поинтересовался:

– Алексей говорил, что вы, Ирина Анатольевна, вот-вот должны переехать на новую квартиру, думал уже не застану вас здесь.

– Дом в мае сдают, – у женщины дрогнули веки. – Только не суждено нашей семье жить в квартире с удобствами, – она не выдержала и расплакалась.

Мать понимала, что рано или поздно Алеше все равно придется узнать невеселую новость и решилась на откровенность с незнакомцами, но на всякий случай спросила:

– В каких отношениях вы были с моим сыном?

– В близких, в очень близких, – развеял ее сомнения Сайфутдинов. – Вместе работали на строительстве и про деньги, которые он вам дал, мне известно. – А Паша надежный друг и не из болтливых.

Ирина Анатольевна протерла воспаленные глаза и сказала:

– Украли у меня деньги, – помолчала некоторое время, собираясь с духом и продолжила. – Самое страшное то, что я знаю воров.

– Что же тут страшного? – вмешался в разговор Сутулый.

– Это жены моих братьев, по крайней мере, одна из них точно. Во время кражи она свои часы обронила. – Ирина принесла и показала часики.

Почувствовав расположение и участие молодых людей, отвела душу и высказала все свои обиды и подозрения, рассказала ничего не скрывая, как над ней издевались родные братья.

– Теперь понимаете, почему я не могла обратиться в милицию? – закончила Ирина Анатольевна.

– Это хорошо, что вы не обратились в милицию, – убедительно сказал Сутулый.

– Еще один вопрос на эту тему. Вы говорили с кем-нибудь из них про кражу, – Марат захотел знать детали.

– Бесполезно, разве Зинка признается? Еще меня обвинит, что украла у нее часы. Да я к ним после этого случая ни разу не ходила.

– Не так страшен черт, как его малюют, – изрек Диксон прописную истину. – Но к этому у нас еще будет время вернуться. Теперь о хорошем. Вы еще стоите в очереди на кооперативную квартиру?

– На днях собираюсь предупредить, чтоб вычеркнули.

– Не нужно, Алексей передал вам еще пять тысяч.

– Марат извлек из внутреннего кармана пачку пятидесятирублевых купюр в банковской упаковке и передал ее обескураженной матери.

– Еще один дом начальству построили? – задала женщина наивный вопрос.

– Строим целый дворец, – улыбнулся Диксон. – Так что считайте эти деньги небольшим авансом. Только ваш уговор с сыном остается в силе – никому не рассказывайте, откуда они у вас.

– А в обиду, Ирина Анатольевна, мы вас не дадим, – вставил Сутулый.

– Спасибо, ребята, – она отвесила им поклон. – В моем доме вы всегда гости дорогие и желанные.

Растроганные рассказом хозяйки, они решили восстановить справедливость. Они тепло распрощались с хозяйкой и, узнав адреса ее братьев, покинули гостеприимный дом…

Михаил и Зинка смотрели недавно приобретенный новый телевизор «КрыМ-21». Это был один из первых телевизоров с большим экраном. Дети давно уснули, а они увлеклись очередной серией «Щит и меч». Перед фильмом Зинка плеснула мужу полстакана самогонки собственного изготовления, и тот чувствовал себя превосходно. Семейную идиллию нарушил звон разбитого стекла.

– Кажется, на кухне, – всполошилась Зинка.

– Сиди, сам проверю, – буркнул муж, поспешно надевая валенки. – Опять местные пацаны балуют, – бросил он на ходу и скрылся.

Не успел Михаил открыть дверь на улицу, кто-то набросил ему на шею петлю и выволок во двор.

– Привет, дядя, – полная луна осветила двух прилично одетых молодых людей.

– Вы чего, братцы, – прохрипел перепуганный Михаил, лежа на снегу.

– Дядя Миша? – уточнил Сутулый.

– Я, – он попытался подняться, но Диксон поддернул веревку, которая сдавила шею и вернула в прежнее, унизительное положение.

– Лежать, – приказной тон не предвещал ничего хорошего.

– Холодно, братки, – взмолился Казаков, хватая ртом воздух.

– Холодно? Посмотри, какой нежный, – усмехнулся Марат, обращаясь к напарнику. – Ладно, вставай, только медленно, без фокусов, не то придушу, как щенка.

– Что вы от меня хотите? – спросил Михаил, когда поднялся, трясясь от холода и страха одновременно. – Кто вы?

– Можешь называть нас тимуровцами, – блеснул остроумием Павел.

– В сарае свет есть? – строго спросил другой.

– Свечка, – пролепетал пленник в собственном дворе. – Только спички в доме.

– Не переживай, спички у нас свои найдутся. Двигай потихоньку к сараю, а то самим околеть недолго на таком морозе, – приказал Сайфутдинов.

Ровный огонек свечи тускло осветил помещение: засыпанный уголь в одном углу, аккуратно сложенная поленица дров – в другом и деревянные стеллажи со всевозможными плотницкими инструментами. В центре сарая высвечивался люк в погреб, на котором лежал огромный чурбак для колки дров.

– Раздевайся, – предложил Сутулый ровным голосом.

– Миленькие вы мои, я же околею.

Удар в солнечное сплетение прервал его причитания. Согнувшись в три погибели и превозмогая адскую боль, он начал раздеваться.

– Достаточно, – сказал Диксон, когда мужик остался в одних трусах.

Павел зашел за спину обнаженному и связал руки. Только после этого Марат снял петлю, высвободив шею.

– Теперь побеседуем, но запомни, вздумаешь убежать, поймаем и привяжем к лестнице в погребе. Пока домашние очухаются, пока найдут – окоченеешь, – предупредил Диксон.

Михаил закивал головой, ему не терпелось узнать причину такого скотского с ним обращения. В том, что над ним издеваются неспроста, он не сомневался.

– Братья, сестры имеются? – повел допрос Диксон, как заправский следователь.

– Имеются, – с готовностью ответил Михаил, преданно уставившись на Марата и переминаясь с ноги на ногу. Брат Костик, младшая сестра Аня, но она в Москве.

– Ты отвечай, что спрашивают, лишнего не говори, – оборвал его Сутулый.

– И старшая сестра Ира, – коротко закончил Михаил, сообразив, что от него требуется.

– Хорошо. Когда последний раз видел ее? – последовал очередной вопрос.

По тому, как забегали глазки у мужчины, налетчики поняли, что до того дошла суть их ночного визита.

– Точно не припомню, но обещаю, что верну ей деньги. Все до копейки, – поклялся Михаил. – Вы Алешкины друзья? – взяло верх любопытство.

– Сказано же тебе русским языком – тимуровцы, – Сутулый бросил такой угрожающий взгляд, что лицо Михаила перекривилось.

– Т-т-тим-м-мур-р-ровцы, т-т-так т-т-тим-мур-ров-цы, – застучал зубами несчастный. – Ка-ка-кая м-мне р-раз-н-ница.

– То-то, – успокоился Павел.

– Мужик ты, я смотрю, сообразительный, честный. Кстати, очень хорошо поступил, что не стал юлить, а сразу во всем признался. Сейчас мы решим, когда и сколько вернешь денег, и ты можешь вернуться к семейному очагу, под теплое крылышко своей женушки, она мигом тебя отогреет, – обрадовал пленника Диксон.

– Согласен.

– Куда б ты делся, – усмехнулся Сутулый. – Короче, недельку тебе достаточно?

– Вполне, – Михаил был краток, тело его все посинело, да и страх одолевал.

– И последнее, взял три с половиной тысячи, а вернешь пять, – Марату казалось, что он поставил точку.

– Пять тысяч? – глаза Михаила полезли на лоб, он даже перестал обращать внимание на пронизывающий его тело холод.

– А как ты хотел? – возмутился Павел. – Когда воровал, процентов не обговаривал, теперь будь добр вернуть столько, сколько с тебя причитается по нашему усмотрению.

– Воровал? – последовало очередное восклицание.

– Как же это еще называется? – начал нервничать Диксон. – Взял взаймы в отсутствие хозяйки? Сломал замок в доме, все перевернул, забрал деньги и еще обижается, что его вором обзывают.

– Ничего я не ломал и не переворачивал, а только отнял у сестры триста двадцать рублей и те потерял.

Ребята переглянулись.

– Похоже он не в курсе, – сказал Марат.

– Возможно, – согласился его напарник. – Мы ведем речь не про триста рублей, а про три с половиной тысячи. Если не врешь и действительно не брал этой суммы, значит, твоя ненаглядная женушка, не поставив твою персону в известность, сама провернула выгодное дельце.