По дороге нам навстречу неслось такси. В полном маразме, ничего уже не соображая, я попытался сделать разворот. Раздался резкий скрежет тормозных колодок, громыхнул отборнейший мат, я увидел у своих глаз искаженную злобой маску и услышал свой голос:

-- Ради Бога: как попасть на "TWA"?

Буря стихла, таксист отдышался и проворчал:

-- Поезжай за мной...

Вот так: благодаря еще одному "доброму самаритянину" мои пассажиры все-таки не опоздали к самолету и, промямлив в который уж раз жалкие свои извинения, я последовал за одним из разгрузившихся возле аэровокзала кэбов и вскоре оказался на таксистской стоянке: в большом загоне, где за проволочным ограждением скопилось не менее сотни желтых машин и где сто водителей курили, болтали друг с другом, ковырялись в перегретых моторах, а над всем этим стоял неизбывный смрад.

Поставив свой чекер в ряд, который указали шоферы, я мгновенно почувствовал, как меня, всего целиком, захватило то самое желание, которое испытывает каждый кэбби, въезжающий на стоянку в аэропорту после того, как целый день мотался по городу.

-- Где здесь уборная? -- спросил я таксиста, с которым случайно встретился взглядом.

Таксист пожал плечами и отвернулся.

-- Где тут уборная? -- обратился я к другому, и он иронически-гостеприимным жестом указал под ноги.

Весь асфальт загона для желтого стада, -- разглядел теперь я, -- был испещрен потеками; в выбоинах стояли зеленоватые, видимо, с примесью антифриза, "озерца", но никто, кроме меня, не обращал на эту мерзость внимания: таксисты жевали сандвичи, пили колу и кофе. "Скоты!" -- с отвращением думал я о своих товарищах.

Я взглянул на свои руки, они были черного цвета.

-- Эй -- крикнул я водителю, который только что пригласил меня не стесняться. -- Тут у вас хоть можно где-нибудь руки помыть? -- однако на этот раз ответа не удостоился.

"Что за морды'" -- бесился я, пробираясь по узкому проходу, сам не зная куда и зачем, лишь стараясь ступать осторожно. Ни единого человеческого лица... Я прислушался, о чем говорят таксисты, столпившиеся возле киоска-фургончика, бойко торговавшего булочками, сигаретами, водой:

-- Рахат-ахарам, Лагадия, -- издавал гортанные звуки араб, а собравшиеся вокруг арабы -- развесили уши.

-- Фьюить-фьюить джей-эф-кэй, -- шебетал китаеза, окруженный китайцами.

-- Ора-тора-аэропорто, -- галдели пуэрториканцы. Внезапно я понял, что ищу. Находясь в смрадной этой клоаке, я был не в состоянии ни есть. ни пить. Чтобы не опуститься до уровня окружавшего меня сброда, подавил в себе потребность сходить по нужде; но тем сильнее жгло меня третье неутолимое желание каждого, дорвавшегося до стоянки кэбби. Я не мог больше носить в душе все то, что случилось со мною за день. Я должен был немедленно и подробно кому-нибудь все-все-все рассказать: и про то, что сейчас впервые приехал в "Кеннеди", и про то, как привез своего пассажира в ангар, и про то, как обидел меня раввин, и про свои необыкновенные трофеи -- бифштексы и виски.,. Но, попадись мне сейчас столь желанный слушатель, мои приключения наверняка послужили бы лишь поводом для самого бесстыдного хвастовства -бесшабашной моей таксистской удалью, смекалкой и прочими доблестями. Небо, что ОБ ЭТОМ я мог рассказать?' Но ведь так нестерпимо хотелось...

И тут я сделал то, из чего потом родилась эта книжка. То. что придавало мне силы. когда подступало отчаяние. То, что подарило мне со временем десятки друзей среди таксистов, на которых я не выплескивал все, что бурлило и кипело в груди, не отпугивал их, а слушал...

Я вернулся к своей машине, взял шариковую ручку, которой дел записи в путевом листе, нашел клочок бумаги, уселся поудобнее и задумался: "Записки таксиста" -- ну, с чего бы начать?.. Но сосредоточиться мне так и не удалось; дверца чекера открылась, и в кабину заглянул Ежик. Не дожидаясь приглашения, он плюхнулся рядом со мной на сиденье и сказал:

-- Господи, как я ненавижу эту страну!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава четвертая. ССОРА С РУССКИМИ

1.

Глубокоуважаемый читатель: из тех, кто практического склада, из тех, кто всегда стремится почерпнуть из книжки хоть какую-нибудь, хоть на что-то пригодную мудрость! Если ты знаешь, что это за пытка: "один слон, другой слон, два слона" -- метаться ночами на смятой постели, часами глядеть на стынущие синевой окна, вставать, курить, искать в старом журнале скучную статью, пробегать глазами по строчкам, совершенно не понимая, что там написано, и опять гасить свет в полной уверенности, что заснуть все равно не удастся, -- не таскайся по врачам, не выпрашивай у них омерзительные -- брр! -- голубые таблетки, а садись-ка за баранку такси и увидишь: все пройдет, как семь баб пошепчет!..

Лет десять терзала меня бессонница. Последние годы я и не ложился, не приняв снотворного. В течение одного лишь месяца такси полностью излечило меня! А потому не спеши отмахнуться от добросердечного моего совета, он совсем не нелеп. Во-первых, работа в такси для тебя будет только лечебной процедурой (вроде упражнений в гимнастическом зале) -- тебе ведь не придется "вламывать" наравне с теми, кто зарабатывает в желтом кэбе на жизнь. Во-вторых, лечение не будет стоить тебе ни гроша. Словом, мужайся! Оденься поплоше, подскачи в гараж, сунь диспетчеру парочку долларов, чтобы он не засадил тебя в колымагу, у которой не крутится руль и -- валяй! Ну что в том такого особенного или страшного? Город ты знаешь, за рулем -- не новичок; покатаешься сам, покатаешь людей, которые о том тебя попросят, а как набежит в кармане долларов пять чаевых,-- ни в коем случае не больше, чтоб не переутомляться, -- считай, что сеанс "терапии" закончен, и скорей отправляйся домой. Ручаюсь: едва голова твоя коснется подушки, ты провалишься в сладостно-непробудную пустоту; так сплю теперь я...

Желтый кэб вошел в мои сны... Мне снится белый Днепр в предутреннем тумане, сгущающемся у прибрежных ракит. На допотопном, времен моей юности, пароходе-колеснике мы плывем в село, на родину моей няньки. Я стою за штурвалом и проскочил мимо устья Десны.

Теперь надо возвращаться. Но в узкой, обмелевшей реке, развернуть пароход невозможно. Возвращаться нужно задним ходом,а этого я не умею. Пароход не слушается меня, точь-в-точь, как и чекер, который при том же маневре всякий раз выходит из повиновения! Мне страшно, что все вокруг: команда, матросы, которые и раньше подозрительно на меня поглядывали, теперь наверняка догадаются, что я не умею по-настоящему управлять пароходом.