– Я не согласна с тобой.

Морн подбирала слова осторожно, выстраивая их так, чтобы Мика не могла опровергнуть смысл ее фраз.

– Тебе кажется – только ты знаешь истину. Ты не хочешь слышать о временах, когда твои действия спасали мою жизнь и наш корабль. Ты не хочешь вспоминать о том, как уговорила Вектора и Сиба восстать против Ника и тем самым дала нам единственную возможность – единственный способ, которым каждый из нас мог освободить себя. Без тебя Вектор и Сиб остались бы на «Купюре», мы не полетели бы на Лабораторную станцию, и Вектор не открыл бы формулы лекарства. А главное, Ник по-прежнему был бы жив… Наверное, тебе не понравятся мои слова, но я хочу сказать, что мне неприятно видеть, как ты теряешь объективность в своем неусыпном наблюдении за Сиро.

Мальчишка уже достаточно взрослый, чтобы бороться за собственный разум.

Иглы острой боли начали ощупывать суставы ее рук и костный мозг. В ней поднимался беспричинный гнев – желание закричать на Мику. Она едва сдерживала стоны. Если Вектор не поспешит, и горячий кофе не отвлечет ее внимание, она начнет говорить слова, о которых позже пожалеет.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала Морн, вложив в голос последние остатки мягкости. – У меня тоже достаточно личных проблем. Энгус стал отцом моего сына. Как только гравитационная болезнь овладевает мной, я пытаюсь уничтожить все, что окружает меня. Это похоже на самоубийство. Но я не согласна с тобой, когда ты говоришь, что «больше незачем жить». А как же ты сама? Твоя дальнейшая судьба достойна забот и усилий. Даже если тебе не удалось защитить Сиро от некоторых ошибок.

Морн замолчала. Ей показалось, что Мика не слушала ее. Но та уныло ответила:

– С моей судьбой все в порядке.

В ее голосе не было ни злости, ни надежды.

– Пока копы не схватят меня.

Морн молча застонала. Мика Васак считалась опасной преступницей. Будучи помощницей Саккорсо, она участвовала в грабежах и убийствах. Ради Ника она шла на подлоги и предательство. Однажды Сиро спросил, почему они так боятся погибнуть в бою. Он имел в виду Мику, Вектора и Сиба. «В битве мы можем сражаться до последнего мгновения. Это лучше, чем сидеть и ждать, когда тебя осудят и казнят!» В тот момент Мика ответила: «Я не боюсь, что меня казнят. Мне плевать на все то, что случится со мной через дни, недели и месяцы. Сейчас меня волнуешь ты! Если хочешь предать нас, то предавай. Но не используй меня как свое оправдание».

Теперь ее отношение к жизни изменилось. Угроза ареста стала для нее такой же страшной, как и для Морн. Их ситуация была неутешительной. Морн не доверяла полиции Концерна. Она не могла обещать Мике справедливость или снисхождение.

На миг леденящая хватка боли заставила ее задержать дыхание. Ей вспомнился ужасный эпизод гравитационной болезни. Вытянув руку за защитное поле гравитационного кресла, она отдала свою плоть во власть сингулярных потоков черной дыры. Их дикая сила раздробила ей кости и хрящи, повредила суставы и порвала связки. Системам лазарета понадобилось несколько часов, чтобы сложить и сшить все это вместе. Будь у нее больше мозгов, она пошла бы сейчас за новой порцией обезболивающих лекарств, а не дожидалась бы нового приступа.

Однако Морн не покинула мостик. Ей требовалась боль: не для наказания себя, а для того, чтобы научиться принимать последствия своих поступков. Если бы прежде она не уклонялась от боли, то не приняла бы пульт зонного импланта и не убежала бы с Ником с Рудной станции. Она могла бы сдаться службе безопасности и прекратить все то, что поглощало ее теперь. Она могла бы забыть о Нике и Энгусе.

Прижимая раненую руку к груди и вращаясь вокруг нее, словно та была центром ее тяжести, Морн перелетела к командному пульту. Она устроилась в кресле, пристегнулась ремнями и закрыла глаза, с каждым выдохом изгоняя боль из тела. Когда ей удалось восстановить спокойствие, она вновь посмотрела на подругу.

– Что ты собираешься делать?

Мика убрала руки с пульта, как будто боялась принять на себя ответственность. Она горбилась под бременем беды, от которого не спасала даже невесомость. Тем не менее это была Мика Васак, а не какая-то выпускница полицейской академии, напуганная гравитационной болезнью, зонными имплантами и Энгусом Термопайлом.

Сделав усилие, она стряхнула с себя путы горя и тихо ответила:

– Я хотела войти в базу данных и найти схемы двигателей. Тогда мы могли бы провести диагностику и пройти по протоколам починки. Но прежде мне хотелось понять, как работают устройства. Сломать электронику легко. Здесь ума не требуется. Это как убийство: взял гаечный ключ, ударил, и точка. А для ремонта нужно знать тонкости того, что ты решила починить.

– И тебе это удалось? – спросила Морн, уже зная ответ.

Она пыталась отвлечь Мику разговором – хотя бы до прихода Вектора. Васак печально покачала головой.

– Все информация о корабле хранится за электронными замками и паролями. Нам разрешены действия с дюзами, сканерами, связью и оружием. Но структурные данные «Трубы» закрыты для доступа. Мне не удалось войти в систему диагностики. Черт! Я не получила даже доступ к данным о ресурсах корабля. Каковы запасы пищи? Как долго нам хватит горючего? Я не могу сказать тебе этого!

– А мы передаем сообщение Вектора?

– Конечно. Только это ничего не даст. Нас никто не услышит, даже если мы усилим мощность трансляции в десятки раз.

Мика помолчала, а затем сердито добавила:

– Кстати, она истощает наши аккумуляторы.

В данный момент их жизнь зависела только от энергетических ячеек.

– Я тоже их немного разрядил, – спокойно сообщил вошедший Вектор.

Морн повернулась к нему. Он, прищурившись, смотрел на Мику. В его руках был поднос с гравитационными флягами и пищевыми пакетами. Над ними вился пар.

– Налетайте, дамы, – добродушно продолжил он. – В нашем меню кофе и горячий суп – судя по запаху, с черными бобами. И, наконец, филейные полоски. Во всяком случае, так было написано на этикетке. Пришлось потратить электроэнергию. Иначе вы глотали бы питательные капсулы.

Он подлетел к пульту помощника и, остановившись у консоли, строго обратился к Мике:

– Ты же сказала, что пойдешь спать.

Васак хмуро посмотрела на него, но ничего не ответила. Возможно, у нее не осталось для этого сил.

– Ладно, – пожав плечами, проворчал Шейхид. – Кто я такой, чтобы учить тебя? Будь у меня хотя бы та доля разума, которую Бог дал скисшему молоку, то мы не оказались бы в такой заварушке.

Он с шутливой манерностью вручил им пакеты и фляги. Как только Морн почувствовала запах, она едва не заскулила от голода. Боль куда-то исчезла, и вся вселенная поблекла на фоне кофе, супа и мяса. Дрожа от нетерпения, она поставила кофе на подлокотник кресла, бросила пару пищевых пакетов на колени и нетерпеливо поднесла ко рту флягу с супом.

О, черт! Бобы! Пусть они не так пахнут и странные на вкус, но все равно это райское блюдо. Морн почти не замечала, что горячая жидкость обжигала ее язык. Она не чувствовала такого возбуждения с тех самых пор, как последний раз включала зонный имплант. Сделав несколько глотков и восстановив контроль над собой, она заметила взгляд Вектора. Наверное, он хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– Вектор Шейхид, ты святой человек, – сказала Морн. – За свои поступки ты заслуживаешь вечной жизни.

Он улыбнулся ей, затем направился к вспомогательной инженерной консоли и устроился на откидном сиденье. Морн разорвала зубами филейную полоску и пожевала мясо. Затем попила суп. Проглотила пару питательных капсул и отхлебнула кофе. Это были «лучшие решения» из всех возможных. Пища придала ей не только силы, но и оптимизм. В руке ожили острые пульсации, словно голод и сытость служили пусковыми устройствами боли. К счастью, приступы стали более слабыми, и Морн могла их терпеть.

Она взглянула на Мику. Та сидела, склонив голову над флягой, как будто вдыхала аромат кофе. Но затем она сделала несколько глотков, выпрямила спину и потянулась за супом. Ее движения приобрели точность и уверенность, взгляд прояснился, и она немного приободрилась. Морн облегченно вздохнула – ей требовалось помощь Мики. Покончив с пищей, она смяла пустые пакеты, сложила фляги в сетчатое ведерко для мусора и положила здоровую руку на панель пульта.