- Самозванец, - сказал с дальнего конца стола Мечислав.
- Не уверен, - покачал головой кесарь. - Во всяком случае, наш друг утверждает, что жрецы, которые с ним, - те же самые, что и шесть лет назад... Но все это было бы не так уж страшно. Похоже, однако, что в помощь себе они разбудили Мардонотавра...
- Это невозможно, - выдохнул Алексей. - Филадельф запечатал его гробы...
- Разбудили, - повторил кесарь. - И ты не слушаешь меня, Пактовий. Сам Мардонотавр... не важен. Но важно то, что жрецы сумели его разбудить. Значит, они смогут и другое...
- Нет, я слушаю, - сказала Саня. - Две недели не читать, телевизор не смотреть, шампанского не пить, тяжестей не поднимать... короче, не жить. Капли... да. И на уколы. Я все слышала.
- Девочка, это глаза, - сказал окулист. - Они одни на всю жизнь, других у тебя не будет.
- Не будет, - согласилась Саня. - Я потому так и перепугалась сегодня. Только вот пока ждала - почти все прошло.
- Дай-то Бог, - серьезно сказал окулист. Он был молодой, с тонкими черными усиками, как злодей из американских фильмов. - Как ты описывала, это могло быть кровоизлияние в сетчатку или даже отслойка. Но вот - не видно почти ничего. Сосудистый спазм, должно быть. Поэтому от скополамина сразу стало лучше. Так бывает. Короче: если что-то подобное произойдет опять, бегом ко мне. Я принимаю в шестом кабинете с десяти до двух.
- И тогда - ложиться?
- Не исключено.
- Это платно?
- Ну... частично.
- Не получится. У меня совсем нет денег.
- Придумаем что-нибудь...
- Что тут можно придумать? - Алексей поймал себя на том, что сплетает и расплетает пальцы, и сжал кулаки. - Филадельф мог бы помочь...
- Он все-таки был уже глубокий старик, - сказал кесарь. - Для таких дел нужна не только мудрость, нужна и выносливость... Даже будь он жив - я бы не решился взваливать такой груз на него одного.
- А кто еще сможет?..
Кесарь чуть опустил голову, улыбнулся:
- Домнин Истукарий. Что скажешь, отважник? Алексей откинулся в изумлении. Нет, кесарь не шутил...
- После... всего?
- Да. Именно после всего.
- Удивляюсь тебе, государь... Но если Домнин согласится... это будет хорошо. Да, это будет хорошо...
- А уговаривать его поедешь ты, Пактовий. Утром. Да смотри езжай по дорогам, а не по оврагам... а то и костей не найдем...
- Ты велишь, государь, - кивнул Алексей.
- Иди спи. Аурика тебя разбудит.
В дверь громко стукнули, и тут же, не дожидаясь ответа, вошли двое: мальчик в коротеньком, как поварская куртка, белом халате придерживал за плечо огромного мужчину в разодранной кожаной куртке. Пол-лица мужчины было замотано марлей, будто бы залитой арбузным соком.
- Семен Семенович, огнестрельное, - сказал мальчик женским голосом и при ближайшем рассмотрении действительно оказался женщиной. - Из "Айсберга", мелкой дробью...
- Ф-ф... - через уголок рта выдохнул окулист. Ну, солнышко, где ж ты их находишь-то все время?
- А я виновата? Счастье мне такое: как ни вызов, так глаз. Я бы и рада аппендициты в первую городскую возить: милое дело... - Приговаривая, докторша-мальчик быстро разоблачала мужика. - Диспетчера с меня и то смеются...
- Да уж, - окулист повернулся к медсестре: Клава, труби рентген... - Он отогнул край повязки, заглянул. - И операционную тоже труби.
- Я поехала? - Докторша уже приплясывала у двери.
- И не возвращайся! Да, солнышко, вот девочку захвати с собой. - Окулист кивнул на Саню. - Если по дороге, конечно.
- До центра довезу, - сказала пляшущая докторша.
- Ой, конечно. Спасибо вам. - Саня кивнула окулисту.
- Шампанского не пить, - напомнил он вслед. В переходе навстречу Алексею прошли двое: стратиг Рогдай Анемподист, маленький лысый толстячок, всегда шагающий пузом вперед и с мечами врастопырку;
на тех, кто его не знал, он производил комическое впечатление, но был опытен, умен, смел и беспощаден, - и потаинник Юно Януар, с которым Алексей беседовал только однажды, и та беседа до сих пор горчила в памяти. Кажется, Януар хотел что-то сказать Алексею, на миг приостановился, но передумал.
- Ну как? - спросил Кузьма Васильевич, вставая навстречу. - Отпустили?
- Отпустили, - улыбнулась Саня. - Да вот - от этих капель все прошло... только свет теперь такой яркий...
- Светобоязнь еще день-другой продержится, сказала, оборачиваясь, докторша со "скорой". Пойдемте-пойдемте скорее, у нас сегодня только шесть машин, а вызовов...
- Девушка, а какого-нибудь валидола у вас не найдется? - с неловкостью в голосе попросил Кузьма Васильевич. - Что-то я переволновался, наверное...
- Найдется! - радостно отозвалась докторша. Разве что валидол и найдется! Нич-чего больше не осталось. Святая вода да валидол. Так и лечим. А?
Не слишком прислушиваясь к разговору, Саня прикрыла глаза. Да, было уже почти хорошо. Огненная запятая поблекла, и было ясно, что скоро она исчезнет совсем. Но там, где заканчивался ее длинный хвостик, тусклым золотом светилось крошечное пятнышко: будто бы монетка, увиденная метров с пяти. Саня, чуть усмехаясь над собой, попыталась посмотреть на пятнышко, и пятнышко, разумеется, тут же отпрыгнуло в сторону. После всего, что произошло, ей было весело. А вот военрук...
- Кузьма Васильевич, вам очень плохо?
- Нет... обыкновенное дело. Пройдет. Который раз уже. Пройдет. Само пройдет. Дебекку не позову, нет...
Кто такая Дебекка, Саня не знала.
Эта машина была совсем новенькая, "Газель", и пахло в ней еще как в новенькой машине: обивкой. Но в углу салона свалены были комом окровавленные простыни, и пятна на полу еще не подсохли.
- Работенка у врачей, - сказал Кузьма Васильевич, усаживаясь на откидной стульчик и расстегивая воротник. - Что твой фронт...
- Вы разве на фронте были? - удивилась Саня.
- В Венгрии я был, - сказал Кузьма Васильевич. - А там, которые фронтовики, говорили: пострашнее... Да ладно: было и быльем поросло. Не стоит это...
- Может, теперь в другую больницу? - предложила Саня. - Если болит...
- После праздников в госпиталь схожу, - сказал Кузьма Васильевич, - у меня там племянница работает. Да уже все, отпустило... - Он глубоко вздохнул. - Да, отпустило. Легко мы с тобой сегодня отделываемся. Тьфу-тьфу, не сглазить...