Раз у тана брабантского, Роя,

Умыкнули жену два героя.

Утром воры к ногам

Его бросились - тан,

Мы не вынесем этого воя!

Стишки Алана, может, и не были образцами изящного искусства, но народу нравились. Сама Марион не выдержала и рассмеялась, разбойники же просто легли от хохота.

* * *

- Это старое место. СТАРОЕ, Робин. Под собором - подземные коридоры, проложенные теми, кто старше человека... - Черви. - Не знаю, да и тебе не советую доискиваться. И в глубине этих коридоров что-то упрятано. А может быть, КТО-ТО. Мне ведомо многое, но не это. Прими совет: когда почувствуешь, что впереди ждет разгадка - беги со всех ног! - Трусостью не одержать побед, Адрея, - заметил Тромм. Ведьма скрестила руки на груди. - Только идиот лезет на рожон. - Или герой, - усмехнулся Робин. - А это одно и то же. Герой - это идиот, которому посчастливилось вернуться живым и выдумать сказку о своем подвиге. Я, знаешь ли, не могу ожидать, что мне каждый раз повезет настолько. Конечно, если ты каждый раз на трех игральных костях выкидываешь девятнадцать, тебе мои советы не нужны. - Все-все, сдаюсь! - поднял руки вверх Робин. - Чем ты еще можешь нам помочь? Историей этих подземелий пусть летописцы занимаются, нам она едва ли пригодится. - Полезным может оказаться все, ну да речь не о том... Достаточно ли крепка в тебе вера, Тромм? Монах, поджав губы, покосился на ведьму, однако решил ответить честно. - Не знаю. Своих обетов я не нарушаю, а уж о заслугах моих судить только Господу. - Я тебе не мать-исповедница. - Адрея вздохнула, покопалась в поясном кошеле и извлекла самую обычную на вид костяную иголку. Скажи лучше, удержишь ли ты в себе дар, который может оказаться спасителен, если применять его с умом, но может и принести немало вреда, если попадет не в те руки? - Я никогда не предавал чужих тайн! - Повторяю, я тебе не исповедница. Ты обладаешь даром, способным пригодиться ТАМ, внизу. Он сможет сохранить жизнь и тебе, и кому-то из твоих друзей, а то и нечто большее, чем жизнь. Но нужна твердость и вера, иначе этот дар станет проклятьем. Тромм почувствовал, что во рту у него начался пожар, как утром после большой попойки; в голове застучало, но голос монаха звучал по-прежнему спокойно. - Можешь показать? Вместо ответа ведьма выбросила вооруженную иголкой руку вперед и больно кольнула Тромма в грудь, против сердца. - In nomine Uni mori sanctum est! "Умереть во имя Единого - свято." - эхом отозвалось в ушах монаха. - Что за... - он было отскочил, но сразу же понял, ЧТО. Знание теперь было с ним... да оно, по правде говоря, всегда было с ним. Даже до того, как община в Вестмюнстере приняла в свои ряды молодого послушника. - Только против тех, кого уже нельзя вернуть обратно, - с нажимом проговорила Адрея. - Иначе станешь таким же.

* * *

Когда гости ушли достаточно далеко, ведьма небрежно выплеснула "варево" в речку - ничего опаснее лютиков, подорожника, ржавчины, песка и мела она в котелок не подсыпала. Сейчас - нужды не было. И так все видно. Лучше бы не видеть, конечно, да только это ничем не поможет, а так - кто знает? В пустом котелке тоже можно многое увидеть. Хотя бы о тех, кого потянуло воспользоваться ее услугами. Вот - "Добрый Робин", последний из рода Лох-Лей, - рыжий лис с двумя белыми полосками вдоль пушистого хвоста; вертит им туда-сюда, следы заметает. Пока от гончих да охотников уходить надобно, все в порядке, но стоит в ловушку угодить - и прости-прощай шкурка родная, пойдет на теплый воротник чьей-нибудь жене... А капкан уже снаряжен, зубьями железными в кустах скалится - и ты, дурень-лис, ведь прямиком к нему бежишь, думая, что сам выбираешь свой путь!.. Вот - Забияка-Отшельник Тромм, большой, но осторожный еж, бродит в утреннем тумане и ждет непонятно чего. Направо пойдет - обрыв, налево - тоже, а вперед боязно. Иголки встопорщил, попробуй только тронь! - а не понимает, дурашка, что никому и трогать-то его не нужно, в ручей спихнул ногой - и вся недолга. Если помешает, если слишком задержится на тропинке, где многие ходят босиком и опасаются наколоться...

* * *

Скелеты подобрались бесшумно. Мертвецы, даже ходячие, вообще не болтливы, но эти еще и умели очень тихо передвигаться. То ли при жизни они были кем-то вроде охотников или следопытов, то ли получили подобное умение, став теми, кем стали, - для прояснения этого премного важного вопроса не оставалось ни времени, ни желания. Людей беспокоила более насущная проблема - как бы уцелеть. Марион приходилось труднее всего: девушка умела драться, и сабля ее не раз уже доказывала этот факт сомневающимся. Вот только с ходячими трупами ни ей, ни остальным сталкиваться еще не приходилось, и никто не мог подсказать Марион, что острый клинок и фехтовальное мастерство против скелетов мало что значат. Но кольчуга предохранила ее от ран, позволив продержаться, пока Вильхельм и Йэн не покончили со своими противниками и не пришли ей на подмогу. Топор Ротта - тяжелый, односторонний, на длинной рукояти, оказался не менее надежным аргументом в драке, чем посох Йэна или булава Тромма (монах и Робин, двигаясь бок о бок, пробивали дорогу, остальные прикрывали им спину). "Бывают аргументы весомые, а бывают - увесистые," - шутил иногда Алан, когда слышал подобные утверждения. А слышал он их часто - чуть ли не на каждом привале компания архаровцев (то бишь "горных орлов" на языке Загорья) обсуждала, шумно и "в лицах", насколько действенно то или иное оружие во всех возможных ситуациях... Покончив с отрядом скелетов, они остановились передохнуть. - Мне это кажется, или тут становится темнее? - заметил Ротт. - Пес его знает, - ответил Йэн. - Ну, если темнота - самое худшее, что нас ждет... - Не худшее, - проворчал Тромм, снова поднимая булаву. Откуда-то вывалилась фигура, очень похожая на предыдущих скелетов - но облаченная в остатки панциря из кожи и полос металла, и помахивающая секирой и круглым щитом. В глазницах мертвеца тускло мерцали багровые искры. Секира поднялась и указала на Вильхельма. - Вызов на поединок? - хмыкнул Робин. - Пусть, - буркнул Красный Хельми, отталкивая Йэна. - Он хочет драки - он ее получит. Секира мертвеца рванулась вперед, целясь в основание шеи; Ротт отклонился, ударил сбоку, но наткнулся на вовремя подставленный щит. Мертвец ловко развернулся, уводя оружие противника в сторону, выпустил секиру, скользнул рукой к поясу и всадил между ребер разбойника нож. Сакс покачнулся, отмахиваясь топором, однако мертвец отскочил и подхватил свое оружие еще до того, как у Вильхельма окончательно подкосились ноги. - А, раздроби кости твоей плешивой мамаши святой Дунстан! - выкрикнул монах, швырнув булаву в мертвого бойца. Тот легко уклонился, но тут с ладони Тромма сорвался сгусток голубовато-белого света и разнес мертвеца даже не на части - в пыль. Щит, зазубренная секира и ржавый, помятый панцирь офицера храмовой стражи одно краткое мгновение висели в воздухе, потом с лязгом упали на каменные плиты. Марион первой подоспела к упавшему. Ротт оказался жив, даже сознания не потерял; рана была болезненной, однако не смертельной. Только сил у могучего разбойника оставалось отчего-то меньше, чем у котенка... - Выбираемся наверх, живее, - приказал Робин. - Мари, указывай дорогу. Йэн - неси его, мы прикроем тыл.