* * *

- Значит, говоришь, дело в следующем, - подытожил Робин, - этот ваш епископ - как там его звать, Лазарус? - ушел вниз с отрядом храмовой стражи, да так и не вышел. И с тех самых пор по округе начала шастать нечисть, верно? - Все точно. Хуже того, эта нечисть неделю назад похитила принца Альбрехта. - Сына Леорикса?! - присвистнул Йэн. - Ну да. Леориксу много не надо, он и ринулся в подземелья чуть ли не в одиночестве... да и сгинул, - вздохнул Огден. Робин покачал головой. - Ну, даже и не знаю... Король-Лев был лучшим из всех рыцарей, какие мне попадались. Мы ж встречались как-то, помнишь, Йэн? - Угу, как же. Едет, понимаешь, по закоулочкам такой себе детинушка локтей пяти с гаком, и думает: раз он в черных доспехах без герба, так его никто не узнает. А что во всей Европе людей размеров Леорикса наперечет - это ему в голову не приходит... Трактирщик осторожно усмехнулся. Робин, однако, нахмурился и с явными усилиями стал что-то подсчитывать, беззвучно шевеля губами. Наконец кивнул. - Можно попробовать. Йэн, я тут по дороге кузню видел, там вроде как и оружейная... загляни да сообрази насчет всякого разного. Ты себе хотел эту, как его... бриганду заказать, ну так вперед. Я пока вернусь к нашим архаровцам, предупрежу кого следует. - Уже, - послышался сиплый голос со стороны двери. - Марион все сделает. Мы с ней только что из собора. - И что там, Тромм? - Как и говорили. Рассадник нечисти. Поймать бы строителя этого гнезда да повыдергивать ему все что не след... - Монах плюхнулся на скамью, перебросив Йэну посох. - Держи свой дрын; как будешь в оружейне - прихвати для меня палицу какую или булаву, а раздобудешь, так и щит. Малыш Йэн фыркнул, встал и выразительно качнул тяжелым дубовым посохом, окованным на конце железом. - Это получше и палицы, и щита. Но как хошь. Еще что? - Посмотри, не сыщется ли болтов, - сказал Робин. - Стрелы-то у нас есть, а вот Алану с его арбалетом...

* * *

Городок и в лучшие-то времена можно было за полчаса обойти кругом. Теперь жилых домов в нем оставалось от силы с полдюжины. Да на острове посредине речки почему-то высилась одинокая развалюха, над которой курилась струйка дыма. - Огден, а там кто живет? - кивнул Робин в сторону хижины. - Ведьма. Да не, ты не думай, она не из тех, за кем эти Ловчие из "Молота" охотятся. Так, травами целебными промышляла всегда да заговорами. Наш-то лекарь, Пепин, любые раны да болезни в момент излечивал, а вот сглаз снять, оберег сварганить для удачной охоты или чего еще такого, - тут Адрея мастерица. Коли вы впрямь решились ТУДА идти... поговори с ней, авось да поможет чем. - Трактирщик разгладил короткую, довольно густую еще бороду. - Правду сказать, наши-то ее всегда побаивались, хотя видит небо, от нее они только добро и видели. - Схожу, - согласился Робин. - Тромм, ты как? - Негоже смиренному служителю Господа нашего вступать в сделки с приспешниками Врага, кои под личиной ворожеев да колдунов имеют обыкновение скрываться, - изрек монах, важно поднимаясь. - Не я с тобой иду, сын мой, а ты сопровождаешь меня. Усмехнувшись, Добрый Робин, предводитель разбойничьего отряда, за чью голову кое-где обещали тысячу крон, а кое-где - и равный вес золота, преувеличенно низко поклонился своему "духовному наставнику", после чего оба покинули таверну. Мост через речку перекинуть никто не удосужился - видимо, вода в Мозеле не поднималась особенно высоко даже по весне, сейчас же через брод без труда мог пройти и пятилетний ребенок. Как минимум один такой ребенок, кстати говоря, уже прошел: светлоголовая девчушка, что-то напевая себе под нос, сидела по самые уши в высокой траве и увлеченно играла с куклами, изображая, похоже, ни много ни мало как цельный королевский двор в лицах, со всеми интригами, балами, турнирами и сплетнями. Она не заметила незнакомцев, проходивших в двух шагах от ее укрытия, а ни Тромм, ни Робин не собирались зря мешать ее важным делам. На пороге хижины сидела, плетя кошачью колыбельку, черноволосая женщина средних лет, с необычно белой для крестьянки кожей. Простое темное платье из обычного домотканого холста, но на плечи накинута богатая шаль - синий персидский шелк с золотом; крепкие чулки и башмаки, как у любой из деревенских хозяек среднего достатка, а на груди - брошка и пара булавок с сапфирами, за которые пол-Тристрама скупить можно. - Посмотрели и будет, - не поднимая взгляда, проговорила женщина. - Коли есть что сказать, говорите, а нет - так не держу, дорога открыта. - Правду ли говорят... - начал было Тромм. Тут Робин, у которого интуиция работала значительно лучше языка, прервал монаха: - Ты - Адрея, которую здесь называют ведьмой? Нам сказали, что ты можешь помочь тем, кто собирается ВНИЗ. - Так меня действительно зовут, - молвила Адрея, - и помочь таким я тоже могу. Если у них есть мозги. Дуракам помогать без толку... - Черные глаза на мгновение сверкнули из-под потрепанного занавеса распущенных волос, и ведьма тут же вновь опустила голову, хотя определенно не от смущения. - Добрый Робин, значит, да Тромм-Забияка. Вам бы я помогла - да ведь вы уже решили идти туда, а значит, не отговорить... - О чем ты? - Тромм отнюдь не стыдился своего прозвища, но чтобы первый встречный-поперечный узнавал его с одного взгляда - такого он не любил. - Ты что, знаешь об этом соборе что-то? - А чего ж не знать. Найти бы того, кто его возводил, да оторвать все лишнее, начиная с головы - а еще лучше, этой самой головой заканчивая... Услышав из уст Адреи свое же недавнее пожелание, монах не то чтобы вовсе отбросил подозрительность, но спросил более открыто и без напускного презрения: - Расскажи - если можешь, конечно. Мудрость небесная порой нуждается в поддержке мудрости земной. Ведьма вновь сверкнула очами, оказавшимися уже не черными, а темно-синими, чуть заметно улыбнулась и пожала плечами. - Могу и рассказать, ничего трудного тут нет. Но показать, оно и мне проще будет, и вам полезнее. Коли не боитесь. Тромм возмущенно перекрестился тяжелыми четками, которые использовал главным образом в драке, вместо кастета, и гордо выпятил грудь колесом (что было почти незаметно из-за объемистого брюха). Робин хмыкнул и наклонил голову. - Давай. Если это поможет. Встав в полный рост, Адрея оказалась на пол-ладони выше их обоих (впрочем, разбойников никак нельзя было причислить к исполинам). Удалившись в хижину, она через несколько минут снова появилась снаружи с начищенным до блеска медным котелком, на три четверти наполненным водой. В прозрачную жидкость ведьма бросила щепотку-другую сушеных трав и порошков, и добавила несколько невнятных слов. Монах - так, на всякий случай - перекрестил Адрею и ее котелок, прошептав ту часть молитвы об изгнании злых сил, которую сумел припомнить (правда, когда в Вестмюнстере читали лекции об экзорцизме, причетник Тромм зачастую мирно спал). Поскольку ни одна злая сила не объявилась, он несколько успокоился. Быть может, эта дщерь Евы не столь погрязла в грехах, чтобы быть причисленной к истинным ворожеям, каковых надлежит не оставлять в живых... - Одна из многих ошибок переводчиков Завета, - заметила на это Адрея, продолжая помешивать воду в котелке. - В оригинале-то, на языке Нефилим, написано - "M'khashespah lo-tichayyah", на латыни это должно бы звучать как "Venefici non retinebintur in vita". "Отравители не должны оставаться живыми", то есть... А многомудрый Иероним, когда переводил святые писания на язык Империи, поставил в этом месте "Maleficos non patieris vivere", "Колдунам не позволяй существовать". Что вы наверняка и слышали, когда священники говорили о Слове Божьем... - Ты богохульствуешь! - Думай как хочешь. Правду за словами не укрыть. - Оставь, Тромм, - вступился Лох-Лей, - не время для этого. Да и не место... Монах с запозданием осознал, что обсуждать тонкости Святого Писания с ведьмой (которая наверняка к тому же еретичка), в ее собственном доме, да еще в тот самый момент, когда она ворожит для них, - не самая умная вещь на свете, ведь имеется зло куда зловреднее каких-то там ересей... Адрея усмехнулась и также не стала продолжать спор. - Смотрите внимательно, - сказала она, - и лучше не двигайтесь. Вода подернулась серебристым налетом. Затем почернела.