— Ну, пойдём, пока все не разбежались, — поторопил её Дракон.

Они прошли к выходу, не заметному от приёмной решётки шлюза за толстыми колоннами сталактатов. ЛАура с любопытством оглядывалась, силясь запомнить и тут же осмыслить всё увиденное. Ещё когда была мать жива, они часто гуляли вдвоём по развалинам инопланетных городов, и девушку всегда удивляло, как много можно было узнать о чужих цивилизациях по заброшенным камням.

Если сородичи ящера и прорывали свои пещеры самостоятельно, то сделали они это так давно, что с тех пор стены и потолок туннелей покрылись известковыми отложениями и потёками солей. Разве что широкие проходы, столь нетипичные для естественных пещер, и напоминали о своих создателях.

Чем глубже они опускались, тем запутанней становилась сеть туннелей и повышалась температура и влажность. Тёплая вода сочилась из стен, собираясь на полу в небольшие прозрачные лужицы. На пути им попалось ещё несколько шлюзов из «текучего камня», но попроще входного, перекрывавшие туннели непрозрачными, но вполне проницаемыми мембранами. Когда Тёмный Дракон шагнул в стену, ЛАуру охватил мгновенный озноб, но уже скоро она привыкла и даже начала получать удовольствие.

Первого ящера ЛАура даже не заметила, увлечённая разглядыванием миниатюрного водопада, стекающего по стене. Оглянувшись на шорох шагов, она успела заметить только зелёную спину с короткими лиловыми гребнями, исчезающую за поворотом туннеля.

Но не успела она огорчиться своей невнимательности, как мимо них неспешной рысью прошествовал на четвереньках ещё один ящер. Между его спинными гребнями покоился коричневато-зеленоватый свёрточек. Он подбежал к одной из «дверей» в стене, которые они с Драконом уже миновали, хлопнул кулаком в основании мембраны. Она медленно раскрылась наружу, ящер вошёл внутрь и мембрана, всё так же неторопливо, восстановилась.

— Инкубатор, — пояснил ящер, проследив её взгляд, — там поддерживается постоянная среда, необходимая для нормального развития яиц. Потому и шлюз двойной и непроницаемый, не как те «занавеси», которые просто разделяют уровни.

Мембрана инкубатора вновь раскрылась, и вышел давешний ящер, но уже на своих двоих, а не четырёх. Когда он проходил мимо, ЛАура заметила странное украшение — охватывающую всё тело ящера серебристую сеточку, из крошечных металлических раковинок, сцепленных между собой тоненькими цепочками.

— А он нас не видит? — спросила девушка, провожая взглядом симпатичное украшение.

— Воспоминания не могут видеть, слышать, ничего. Они просто есть или нет… а это моё воспоминание о доме. Лишь память способна сохранить прошлое таким, каким бы мы хотели его видеть… или таким, каким оно никогда не было… к сожалению, пройдя через Преображение, мы потеряли способность приукрашать свои воспоминания, но зато и помнили всё гораздо чётче, не утрачивая ни малейшей подробности.

— Ты говоришь о себе в прошедшем времени.

— Имею право. Тыщу лет не встречал никого из родичей. Это наводит на грустные мысли.

Они проследовали за одетым в ракушки ящером, держась на расстоянии, словно он как-то мог их обнаружить. Постепенно в коридорах стало… нельзя сказать что людно, но ЛАура уже даже перестала замечать появление новых ящеров. Дракон уверено выбирал дорогу в этом пещерном городе, а ЛАуре оставалось лишь не отставать. Девушка вцепилась в его ладонь мёртвой хваткой, боясь потерять своего друга в этой толпе зелёных ящеров, на первый взгляд похожих, как две капли воды. Различались только украшения — сородичи Тёмного Дракона сверкали как новогодние ёлки, обвешанные золотом, серебром, драгоценными камнями…

Они надолго задержались в просторном зале с дюжиной мелких бассейнов, украшенном мозаиками из разноцветного мрамора. Похоже, что таков местный аналог корабельной кают-компании, или комната отдыха, решила ЛАура. Голоса весело беседующих отдыхающих ящеров звучали похоже на человеческую речь, хоть язык и не был ей понятен. А она то думала услышать змеиное шипение…

— Красиво, — зачарованно прокомментировала девушка, оглядываясь на маленького тёмного ящера, усыпанного крохотными бриллиантиками, точно первым снегом.

— Мы полагали красоту самой верной истиной, — Тёмный Дракон выглядел таким невзрачным в своём собственном сверкающем воспоминании, — и ревностно следовали её заветам… а она предала нас…

Он повернулся к единственному входу, напрягся. ЛАура почувствовала его боль и отчаянье.

— Помнить надо не только хорошее, — глухо проговорил он, — не только плохое. Помнить надо… всё.

В зал важно прошествовал крупный ящер, толстый, даже несколько обрюзгший и выцветший, требовательно рыкнул.

— До чего похож на наших надсмотрщиков, — прошептала ЛАура.

За толстяком вбежало около дюжины ящеров, совершенно лишённых украшений. Каждый из них сжимал в когтистых лапах длинный стержень, на первый взгляд деревянный, но по тому, как сжались остальные ящеры, это наверняка было оружие.

— Охрана, — девушка нервно облизала пересохшие губы. Ей тоже нужно помнить всё…

Охранники встали полукругом, нацелив свои посохи на попятившихся ящеров. Тёмный Дракон тоже неосознанно отшатнулся, но остался на месте, удержанный ЛАурой.

Девушка понимала, что хотя это всего лишь воспоминание, оно тоже может причинить боль. И единственный способ справиться с этой болью, идти ей навстречу, принять её и выжить.

Теперь в пещеру вплывало нечто ослепительно сверкающее. Не сразу смогла ЛАура в блеске многочисленных камней разглядеть крохотного сморщенного ящера на тележке, запряжённой парой ящеров, передвигавшихся на четвереньках.

— На мой взгляд, у него нет вкуса, — сообщила она Дракону, и от её голоса ящер заметно расслабился, — слишком много драгоценностей.

— Зато у него есть жадность, — сообщил ей ящер, в то время как охранники в его воспоминании, повинуясь жесту старика-аристократа, набросились на одного из работников, сорвали с него тоненький аметистовый браслет. Пока они избивали ограбленного ящера, надсмотрщик отнёс браслет старику. Тот покрутил его в руках, примерил на одну руку, снял, примерил на другую, и вдруг, визгливо вскрикнув, швырнул на пол.

Опешившие от неожиданности охранники отпустили избитого ящера, и все как один обернулись к старику, подпрыгивавшему на своей тележке и размахивавшему руками. Воспользовавшись моментом один из работников, стоявший в первом ряду, прыгнул вперёд, выпустив когти и оскалившись. Он упал на спину охраннику, зубами впился в шею, где гребень практически отсутствовал. Старик подавился своим визгом, тележка начала медленно разворачиваться, а наконец очнувшиеся охранники приступили к исполнению своих основных обязанностей. По толпе полоснули ослепительные лучи света, срывавшиеся с заострённых концов посохов, но работники уже бросились врассыпную. Хотя кое-кто рискнул противостоять охранникам, ЛАура увидела как несколько лучей скрестилось на бегущем ящере, тот упал, из последних сил швырнув в охранников зажатый в руке осколок скалы. Камень лишь краем задел одного из охранников, но тот испуганно попятился, ломая строй. Тут над бьющимся в предсмертных судорогах охранником с прокушенным горлом поднялся первый напавший работник, в его руках было оружие убитого, и он не колеблясь, применил его. Слепящие лучи оставляли на его теле жуткие ожоги, но он упрямо продолжал стрелять, не обращая внимания на раны. Кто-то из сбежавших работников начал бросаться камнями, а ЛАура наконец поняла, что валявшиеся повсюду осколки скал оставлены нарочно, а не из-за небрежности уборщиков.

Охранники бежали, побросав своих убитых и раненных. Работники осторожно выползали из своих укрытий, осматривая лежавшие на полу тела. Охранников они почти не удостоили вниманием, только один миниатюрный ящер, чем-то неуловимо женственный, схватив камень с остервенением бил надсмотрщика по голове, пока его не оттащили товарищи. Другой ящер бросился на неподвижное тело и замер, тихонько постанывая, его пытались поднять, но он отчаянно сопротивлялся и был вскоре оставлен в покое.