– Да, у вас лето бывает? – подхватил Алим.

– Бывает. Но я в тот день работал, – усмехнулся Атран. – Знакомьтесь, моя жена Анта.

– Мы о вас много слышали, – выплыла вперед Ардина. – Это и есть жектор? Как интересно!..

– Вы, наверно, устали с дороги? А то могу показать наш детский садок. Там и поговорить можно.

По дороге к садку Алим шепнул Атрану, что вся его команда в курсе.

– Даже водитель? – удивился тот.

– Даже шалот, – подтвердил Алим.

– Это облегчает дело. Не будет проблем с транспортом.

У садка три девушки с жекторами оживленно спорили, на кого больше похожа молодь.

– Свои гены ищут, – пояснил Атран. – Часами тут околачиваются. Я без анализатора не смогу сказать, в каком мальке кого больше. А они что-то находят. Кто как плавники держит, у кого какие повадки... Кстати, девушки в курсе. Я предлагаю такой план. Завтра вы отдыхаете. Послезавтра выступаете перед ученым советом... и всеми любопытными. А через два дня начинаем турне по ближайшим городкам. Эта поездка будет прикрытием. Мы нашли то место, куда Эскар уходит омолаживаться. По дороге делаем крюк и знакомимся с артефактом.

– Что за артефакт?

– О-о! – произнес Атран. – Это надо видеть. Потому что ни словами, ни мыслеобразами передать невозможно. Потерпите недельку – сами поймете.

За три дня Илька успел подружиться с испытательницами Атрана, обзавидоваться по поводу жектора, доказать пограничникам, что сонар – это чушь, о которой и говорить не стоит, потеряться в Темноте, сменить свое мнение о сонаре и перезнакомиться со всеми кулами на кордоне. В общем, стал местной знаменитостью. И чуть не проспал отъезд.

– Дядя Алим, знаете, как меня кулы зовут? Растопырчатый! – хвастался он, занимая место на шалоте.

– А они не добавляли «вкусный» или «аппетитный»? – поинтересовался Корпен.

– Не-а! Дядя Алим, а вы сможете сделать сухопутного кула?

– Зачем?

– Ну, чтоб по суше быстро двигаться.

– А кого сухопутный кул будет кушать? Землепроходцев?

Илька задумался. Алим отделился от шалота и огляделся. Четыре кула с пограничниками шли чуть выше и на полкорпуса сзади. Ригла беседовала о чем-то с Ардиной. Корпен собрал вокруг себя девушек с жекторами и рассказывал анекдоты. Инога внимательно слушала Фалина – толкового парнишку с сонаром. Атран показывал дорогу водителю. Илька решил судьбу сухопутного кула и приставал к двум местным инфорам.

Один шалот, четыре кула, бойцы-пограничники, инфоры, специалисты широкого профиля – такой экспедиции по силам самые сложные задачи. Почему же Атран отмалчивается и так скептически настроен?

Вот он, любуйся, – широким жестом Атран указал вперед, в непроглядную темноту. – Арлина, поступаешь в распоряжение Алима.

– Слушаюсь, шеф! – звонко отрапортовала девушка с жектором. И села на нижнее пятно ученого. – Посветить?

– Лучше показать. И рассказать. (Алим втайне позавидовал дисциплинированности испытателей Атрана.)

– Мы назвали это ракушкой Эскара. Хотя никакая она не ракушка. Видите?

– Нет.

– Воспользуйтесь моими глазами. Днем светлее будет. Жектором я ее осветить не могу, слишком большая.

Алим наконец-то понял, что перед ним не холм на дне, а тот самый загадочный артефакт.

– Атран об него зубы обломал, – рассказывала девушка. – Ничто его не берет. Ни камень, ни кислоты. Фалин у геологов камнедробилку выпросил, сюда привез. Так бедняга собственной кислотой чуть не отравилась. А на поверхности ракушки – ни следа. Даже помутнения не осталось. Тогда мы поселили здесь колонию моллюсков-бурильщиков. Они в камне норы бурят. А тут за четверть года – ничего... Вы о кристаллах и кристаллических решетках слышали?

– Да, я знаком с докладом «О тонком строении вещества».

– Орель где-то раскопал статистику, что чем прочнее и тверже вещество, тем выше в нем скорость звука. Ну, это не всегда так, а тенденция. Так вот, в ракушке скорость звука самая высокая в мире! Больше пяти километров в секунду. В общем, все сходится на том, что ничего мы о ней не узнаем. Геологам, чтоб все стало ясно и понятно, нужно кусочек отколупнуть. Ан – опаньки! Никакая сила ее не берет. Ни вкуса, ни запаха. Орель говорит, что вкус и запах – это тоже эффекты тонкого строения. Частички вещества отрываются и нам на язык попадают. А раз ничего не отрывается – то и не пахнет...

– Совсем-совсем?

– Ну-у... Был случай... Устроила она нам переживание. Кто-то сказал, что она пукнула. Выдала облако вонючей горькой пакости. Но потом Атран сказал, что это могла быть вовсе не она. Что, мол, под ней газы скопились и вдоль ее края на поверхность вырвались. Может, он и прав.

Алим прижался к гладкой блестящей поверхности, напряг слух. Вроде бы, услышал какие-то щелчки. А может, показалось. Вокруг спорили, царапали и стучали камнями ученые, мурлыкала песенку без слов Анта, светя Атрану, пыхтел Корпен. Не лучшие условия для тонких наблюдений.

– Да живая она, живая, – усмехнулась Арлина. – Может, не в нашем понимании живая, но не мертвая. Фалин специальный инструмент вырастил – большое такое ухо. Мы все слушали, что-то там шебуршится. Тысячи лет она здесь лежит – и все не сдохла.

– Дядя Атран, а эти здесь часто ходят? – донесся издалека голос Ильки.

– Кто?

– Креветки. Здоровенные! Я таких не видел.

Алим пропустил бы слова Ильки мимо ушей – парнишка много чего не видел, но Атран заинтересовался. Арлина тоже заинтересовалась. И упорхнула... Вместе с жектором... Ждать в сумраке, с трудом различая контуры ближайших предметов, скучно и страшновато. Алим хмыкнул и поспешил за удаляющимся конусом света.

Восемь или девять довольно крупных лангустов, выстроившись цепочкой, целеустремленно двигались к артефакту. Алим прикинул расстояние – идти им оставалось метров сто-сто пятьдесят – и послал Арлину за остальными. Вскоре все ганоиды собрались неподалеку.

– Лангусты иногда ходят колонной, – сообщил Корпен. – Но я не слышал, чтоб их караваны встречали на такой глубине.

– Там, откуда они идут, еще глубже! – встрял Илька.

– Кто-нибудь выяснял, куда они строем ходят? – задал вопрос Атран. И не услышал ответа. Смущенные инфоры поглядывали друг на друга.