– Как?! – изумился Атран. – Два месяца делают, а потом уничтожают?

– Ну да! Это у них называется репетицией. Потому что Алим делает не испытателя, а сразу покорителя Суши. Он все испытания на икринке проводит. Ты на нас испытывал, а он новые инструменты придумал, ему икринки хватает.

– Подожди! Ты сказала, новые инструменты еще в инкубаторах.

– Де-ействительно... – задумалась Анта. – Концы с концами не сходятся. Но честное слово, Алим икринку соберет, изучит и уничтожит. А следующую делает еще сложнее!

– Сейчас, наверно, уже окончательную собрал.

– Да, – согласилась Анта, – письмо полгода шло.

Не успели дойти до хома, как мимо пронесся кул. На нижнем пятне сидел свист, на верхнем – подружка Анты. Кул развернулся в отдалении, коротко мигнул жектор испытательницы.

– Тебя зовут. Иди, посекретничай, – улыбнулся Атран. Он уже давно разобрался в нехитром коде друзей жены. Анта на секунду благодарно прижалась к его боку и умчалась со скоростью звука. Ждать жену Атран не стал: друзья подвезут ее на куле. У свистов вообще очень смирные, добродушные кулы. Разумеется, если так можно сказать о пятиметровом хищнике. Они даже позволяют садиться на спину двум пассажирам – справа и слева от верхнего пятна. Ни один кул не потерпит незнакомого пассажира, если тот не на пятне. Кулы свистов терпели.

Но в этот раз после короткого приветствия Анта села не на спину кула, а на верхнее пятно подруги. Кул взбрыкнул, но тут же замер, почуяв недовольство хозяина. Выгнул плавники, шевельнул хвостом и неторопливо ушел в туманную даль.

Атран выбросил кула и его всадников из головы, вернулся мыслями к полигону Алима. Если судить по результатам, Юго-Восток слегка отставал. Совсем несильно – на год-два. Но по очкам Алим шел впереди. В этом нет никакого сомнения. Его школа целителей, его методики многодневных операций с привлечением инфоров... Внезапно пришло понимание, что именно так должны проходить операции в серьезных институтах. То, что было до сих пор – это гибрид подвига, искусства и кустарщины. Сутками сидеть в инструменте – разве это не кустарщина? Если тебя никто не может заменить – разве это не кустарщина? В серьезной организации незаменимых быть не должно. А рабочий день есть рабочий день. Может, послать к Алиму стажеров по обмену опытом? Надо с Алтусом посоветоваться.

Внезапно появилась Анта. Она выглядела одновременно и возбужденной, и испуганно-смущенной. Знакомое состояние. Что на этот раз?

– Дай слово, что ругаться не будешь, – с ходу начала Анта. – А то поссоримся.

Логика убийственная. Ссориться ни с кем не хотелось.

– Все живы? Хвосты-плавники целы? – притворился озабоченным Атран.

– Ну не надо, а? Я серьезно, а ты дурачишься...

Атран поймал ее ладошку, остановился и развернул Анту к себе лицом. Глаза в глаза.

– Я серьезен как никогда. Говори, что они натворили.

– Ты только не ругайся. Они Эскара выследили. Его тайное логово, куда он омолаживаться уходит.

– Та-а-ак... А каким образом им в головы запала идея, что за Эскаром надо следить?

– Если ругаться будешь, я в Темноту уйду, так и знай!

– Понятно. Кому ты еще рассказала?

– Никому. Только девочкам и свистам. Ну-у... Я девочкам, а они свистам.

– Ясненько. А есть в институте кто-нибудь, кто не знает того, что я просил тебя держать в глубокой тайне?

– Никто больше не знает. Ну как ты не понимаешь, свисты и девочки – мы как одно существо. Если одному больно – нам всем больно. Если один радуется – всем хорошо. Мы ближе, чем икринки из одного помета. У нас нет тайн друг от друга. А теперь и ты нам родной. Я сказала, что ты разрешил мне им рассказать. Если ты ругаться будешь, они поймут обман и не пустят больше нас в свой круг. Я не переживу такого позора.

– И уйдешь в темноту. Значит, я допущен в круг посвященных, только мне об этом забыли сказать. Как ты все запутала... Зови своих конспираторов. Я их ругать буду.

Анта развернулась, свистнула и мигнула пару раз жектором. Из темноты возникла настороженная морда кула. Луч жектора ударил по глазам. Не нужно быть пограничником, чтоб понять: хозяин встревожен, тревога передается кулу, тот нервничает, готов защитить хозяина, но не видит опасности. Атран прикрыл глаза рук-кой, другой почесал кула за жабрами.

– Анта сказала, вы выследили Эскара. Как вы узнали, что это он?

– Ну шеф, все, как по рассказам. Кул решил, что он неживой. И несется как ненормальный. И не сворачивает ни вправо, ни влево. И глубину держит. Ну кто на такой глубине пойдет? Только псих!

По голосу Атран узнал свиста. Елобоч, тот еще хулиган.

– Поэтому мы решили, что это Эскар, – добавила девушка.

– Да не свети ты мне в глаза. Далеко его хом?

– Полторы сотни километров, шеф. Только это не хом. Не наш хом. Я не знаю, как сказать, это видеть надо.

– Вы ушли на полторы сотни километров, и никого не предупредили. А если бы не вернулись?

– Шеф, ну что с нами может случиться? Мы – отряд. Арлина – жектором по глазам, я притушу свистом, а кул порвет на фиг!

– Ну-ну. До того, как институт открыли, я на этом самом месте косяк диких кулов встретил. Вы втроем восьмерых кулов одолеете?

– Не-е... Мы им хвост покажем! Шеф, расскажите!

– Это вы мне расскажите. Эскар вас видел?

– Не видел, мамой клянусь! Что мы, молодь необученная?

– Твоя мама – академик Алтус, – разозлился по-настоящему Атран.

– Не гони волну, шеф. Все чин-чинарем. Я ж пограничник, а не килька безмозглая. Я чо – по следу ходить не умею? Эскар как бешеный шел, а я – в кильватере, на пределе видимости. На такой скорости боковая линия шалота с пяти метров не учует. А если б он и оглянулся – кого бы увидел? Меня? Кула!

– Хорошо, убедил. Что вы там видели?

Арлина хихикнула, Елобоч, наоборот, смутился. Выпростал руку, почесал брюхо кулу.

– Мы его потеряли. Он в скалу ушел. Чес-слово!

– Как это?

– А вот так. Шел по прямой, потом довернул чуть-чуть, ход сбавил и полого так в глубину пошел. Ну, мы еще больше отстали. Моими глазами уже ничего не видно, Арлина еще что-то различает. По запаху да турбулентности след держим. Дно показалось. Вдруг впереди – словно шалот пасть раскрыл, потом захлопнул. Огромный такой шалот. И звуки... Словами не передать, это слышать надо. Мы сразу тормознулись, над дном зависли. Четверть часа подождали – тишина. Мы медленно-медленно вперед двинулись. А там – скала эта... Гладкая. То есть, издали – гладкая, чуть закругленная. Вроде гальки, но во много раз больше шалота. Ее всю не видно, один бок песком занесло. А другой бок из-под песка торчит. Вот в этом боку Эскар и исчез.