– ...Не один, а два дыхательных пузыря! И множество жаберных гребенок в каждом. Это позволит уменьшить размеры гребенок, но увеличить суммарную площадь контакта с воздушной средой. И в то же время повысить общую живучесть организма! – докладчик оглядел всех с видом победителя.

– Чем больше одинаковых элементов, тем меньше скажется на всем организме повреждение или травма одного из них.

– Вы еще чешую в пример приведите, – донеслось из задних рядов.

– Эту реплику мы проигнорируем как несознательную, – тут же среагировал докладчик. – На чем я остановился? Два дыхательных пузыря потребуют увеличения объема грудной клетки. В то же время, в среде дыхательные пузыри не нужны. В среде хватит обычных жаберных щелей. Поэтому в среде ребра сместятся, жаберные гребенки повернутся и лягут с перехлестом друг на друга, дыхательные пузыри сожмутся и что мы получим? Правильно! Привычный обтекаемый облик!

– Но через пузыри нет прямого тока воздушной среды, – не унимался оппонент.

– Правильно! Прямого нет. Но у нас есть подвижные ребра и есть мускулатура, которая ими управляет. Меняя объем грудной клетки и пузырей, мы обеспечим принудительную циркуляцию воздушной среды. Принцип позаимствован у обонятельного мешка. Заодно решаем проблему орошения жаберных гребенок. Если в пузырях останется немного жидкой среды, то при каждом сжатии гребенки окунутся в среду. Мы считаем, что даже небольшого запаса среды в пузырях хватит на долгие часы активного функционирования на суше.

– Если я верно понял, вы предлагаете полностью разделить системы дыхания для среды и для суши? – поднялся над своим местом Алим.

– Да, – смущенно развел плавники докладчик. – Объединить системы нам так и не удалось. В среде организм будет дышать старыми добрыми жабрами, а на суше – дыхательными пузырями.

– К этому все и шло, – согласился Алим. – Как насчет сроков?

– Собственно... Среди наших образцов уже есть лапчатые с описанной системой дыхания... Мы одновременно отлаживаем несколько вариантов дыхательных систем, и эта кажется нам наиболее перспективной.

– Почему – кажется?

Докладчик смутился.

– Результаты нельзя считать достоверными, так как у образцов нет нервного пятна. Мы не знаем, что они на самом деле чувствуют. И кожа у них не та. Они не могут долго находиться на суше, кожа пересыхает. Нам было некогда готовить образцы по полной программе... Но теперь мы заложим новую серию опытов. С контактным пятном, с новой кожей...

– Об этом поговорим позже, – перебил Алим. – Какие еще могут быть проблемы?

– Управление сухопутным дыханием. Должно ли оно быть чисто рефлексивным, или сознательным?

– И к какому варианту склоняетесь?

– Рефлексивное, с возможностью управления на сознательном уровне. Но есть опасения, что на рефлексивном уровне организм может ошибиться с выбором системы дыхания. Нужны опыты.

– Разумеется, нужны опыты. Поздравляю ваш отдел с крупной победой. Все свободны, а вы задержитесь. Обсудим дальнейшую программу.

Недоуменно ворча по поводу такого резкого завершения семинара, ученые начали расходиться. Но тут к Алиму подлетел запыхавшийся Илька и выпалил:

– Целительницы вернулись!

– Минуту внимания! – выкрикнул Алим. – Семинар будет продолжен здесь же, через два часа. Повестка – рассказ о делах Северо-Западного института Темноты.

– Вот чего ты так торопился, – улыбнулась, подплыв, Ригла. – Сам встретить хотел?

– Не угадала. Но они очень вовремя прибыли. Идем, обрадуем Иранью. Она еще не знает, что выступать будет. Илька, ты чего рук-ки в стороны развесил, словно лапчатый? Ты же не на суше.

Подросток с явной неохотой убрал конечности в обтекатели.

– Не нравится мне это, – ворчала Иранья. – Как два краба-отшельника из-за раковины готовы подраться. Не верю я!

– Милая, не важно, верите вы, или нет. Важно, что Совет в любой момент может закрыть тему, – холодно заметила Ардина. – Вы сами рассказали, что следующее поколение испытателей Атрана будет полнофункциональным. И Северо-Запад вновь вырвется в лидеры. Впрочем, если освещать факты в русле вашего доклада...

– Как это?

– Ну, что тема жителя глубин продвигается совместными усилиями двух институтов. Что Юго-Восток участвует в обоих программах... Это очень веский аргумент! В этом ключе и будем вести политику.

– И все же, пока мы отстаем, ни в чем нельзя быть уверенным,– повторил Алим. – Не закроют, так перепрофилируют. Мы должны выйти на второе поколение разумных испытателей одновременно с Северо-Западом.

– Да с чего вы взяли, что нас закроют?

– МОГУТ закрыть, – уточнила Ардина. – Или вы сомневаетесь в гипотезе Алима? Милый, что мешает тебе уже сегодня запустить второе поколение?

– Органы не проверены на образцах. Риска много.

– А целители у тебя на что? Мы же всемирно признанные лидеры в области коррекции фенотипа. Атран двадцать лет назад не побоялся сырую модель в свет выпустить. Не постеснялся у тебя целителей на два года одолжить для доводки модели. Чего же ты боишься?

– Доводка на уровне фенотипа – это, конечно, очень смело, – смутился Алим. – Очень дерзко... Но сэкономит нам не меньше пяти лет!

Солнечные блики весело гонялись друг за другом по песчаному полу лаборатории. Неторопливо фланируя из угла в угол, Алим репетировал перед Илькой завтрашнюю речь на ученом совете. Илька висел в метре от пола, как всегда развесив в стороны конечности, и сбивал полет мысли колкими замечаниями.

– Дядя Алим, хвост должен быть не такой, – настаивал он. – Хвост должен быть длинный и узкий. Как третья задняя рук-ка.

– С пальцами?

Илька застыл с открытым ртом.

– А что? Было бы классно! Только я не то имел в виду. Когда на задние поднимаешься, хвост только мешает. А надо, чтоб на него можно было опираться. Тогда мы могли бы на задних ходить, а в передних что-то нести. И вообще, задние должны быть больше и сильнее.

– Так вот почему у вас хвосты такие обтрепанные.

– Ну да! На задние поднимешься, равновесие потеряешь, как на хвост сядешь... Такая боль – выть хочется! Потом неделю рук-ками загребаешь. Хвостом шевельнуть больно.