Население Харькова вместе с советскими бойцами торжествовало избавление от немецко-фашистского ига. 17 февраля состоялся митинг трудящихся и воинов Красной Армии. В нем приняли участие секретари областного и городского комитетов партии В. М. Чураев и А. И. Смирнов, командный состав армий, освобождавших город, писатели Александр Корнейчук и Ванда Василевская.
Жители города радовались освобождению. Мужчины призывного возраста вступали в ряды Красной Армии.
VII
Нам не удалось окружить и полностью уничтожить харьковскую группировку немецко-фашистских войск. Это произошло в значительной мере потому, что Мерефа не была занята 6-м гвардейским кавкорпусом: своих сил у него для этого не хватало, а усиление от 3-й танковой армии он так и не получил. Противник воспользовался этим единственным оставшимся у него выходом на запад (пути на Полтаву перекрыли войска 40-й армии) и бежал в направлении Краснограда.
Уже после войны мне стало известно из воспоминаний Манштейна, что Гитлер приказал своим войскам "во что бы то ни стало удержать Харьков, потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый Сталинград". Но ограничившись этим, он 13 февраля издал еще один строгий приказ, в котором требовал "при всех обстоятельствах удерживать Харьков"{163}, что, несомненно, означало и оборону в условиях окружения.
Почему не был выполнен этот дважды повторенный приказ Гитлера? Манштейн, в чьем подчинении находилась харьковская группировка немецко-фашистских войск, в тех же послевоенных воспоминаниях свалил вину за это на командира танкового корпуса СС. Более того, он задним числом даже упрекнул Гитлера в том, что этот эсэсовец не был предан суду. Будь виновником армейский генерал, пояснял Манштейн, то он-де непременно был бы осужден.
Возможно, все так и было. Однако объяснения Манштейна касаются в сущности только следствия одного из тех замалчиваемых им процессов, которые происходили тогда в фашистской армии.
Я имею в виду следующее. Советские войска наступали на Харьков спустя неделю после окончания траура, объявленного п Германии по случаю гибели 6-й армии, уничтоженной в районе Сталинграда. Фашистам впору было продолжать и дальше похоронный колокольный звон - по тем армиям, которые также были разгромлены на Среднем Дону, в районе Острогожска и Россоши, Воронежа и Касторного. Эта серия мощных ударов Красной Армии так основательно напугала гитлеровских вояк, что они теперь приходили в ужас при одной мысли о грозящем им окружении. Эсэсовцы и их генералы, видимо, не составляли исключения, поэтому и бегству эсэсовского танкового корпуса из полуокруженного Харькова не приходится удивляться.
Другое дело, можно пожалеть о том, что корпусу это удалось, ибо, останься он выполнять приказ фюрера, все три его дивизии - "Адольф Гитлер", "Рейх" и "Мертвая голова", не сомневаюсь, тогда же прекратили бы свое существование. Кто знает, быть может, из этого и исходил Гитлер, когда решил не отдавать под суд командира эсэсовского корпуса.
Да и мог ли он поступить иначе, если, несомненно, по его указанию, пресса фашистской Германии скрыла от немецкого народа сам факт освобождения Харькова Красной Армией! В то время как весть об этом событии облетела весь мир, германское информационное бюро еще 18 февраля утверждало, будто в Харькове продолжаются бои. Гитлеровцы боялись сказать правду немецкому народу, так как потеря Харькова была для них весьма чувствительным ударом, тем более, что она произошла буквально сразу же после поразившей их катастрофы под Сталинградом и разгрома фашистских войск на Дону.
При освобождении Харькова геройски погиб командир 86-й танковой бригады подполковник В. Г. Засеев. Я знал его еще с довоенных времен, когда мы вместе служили на Дальнем Востоке. Он был осетин по национальности, горец, сын мудрого и отважного народа, коммунист, пламенный патриот нашей социалистической Родины. Говорят, кавказцы - люди горячие. Таким был и Виктор Георгиевич Засеев. Но вместе с горячим сердцем у него была огромная выдержка, ясная голова. Он исключительно умело действовал со своей танковой бригадой в Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской операциях, при освобождении Харькова. На одной из улиц этого города подполковник Засеев и погиб в подожженном фашистами танке. Вечная память герою!
Воины 40-й армии отомстили за него врагу. Взять хотя бы тот же эсэсовский танковый корпус. Хотя он и сбежал, все же в ходе боев в Харькове мы нанесли ему чувствительный урон. Только 40-я армия уничтожила около 3 тыс. вражеских солдат и офицеров, подбила и сожгла до 60 танков и самоходных орудий, до 5 тыс. автомашин. Да и самим эсэсовцам пришлось сжечь немало своих боевых машин, так как они бежали настолько поспешно, что многие из них не успели произвести заправку горючим. В одном только месте они, как было зафиксировано очевидцами, собрали 20 исправных танков и подорвали их{164}.
Успех Харьковской наступательной операции в феврале 1943 г. был достигнут в условиях, когда противостоящая вражеская группировка была резко ослаблена в предшествующих операциях советских войск. Но последнее обстоятельство явилось лишь одной из предпосылок освобождения Харькова. Важнейшую роль сыграло то, что здесь удалось достичь оперативной внезапности. Наступление началось без оперативной паузы и осуществлялось тем же составом войск, что и предыдущие операции. Таким образом, противник не мог располагать данными о подготовке нового удара.
Правда, вышеупомянутый битый гитлеровский фельдмаршал Манштейн в книге, написанной после войны, тщился уверить в обратном. С этой целью он утверждал, что догадывался о возможной "попытке" советских войск "разгромить находящуюся еще в стадии формирования группу Ланца"{165}, т.е. харьковскую группировку фашистских войск.
Нелишне заметить, что эта группировка, которая, по словам Манштейна, была "еще в стадии формирования", обладала, однако, достаточными силами, чтобы сдерживать некоторое время наступление двух советских армий - 69-й и 3-й танковой - к востоку от Харькова. Ведь отходить она начала лишь после показанного выше обходного маневра войск 40-й армии, грозившего этой группировке окружением.
Что же касается "догадок" Манштейна относительно намерения нашего командования разгромить группу Ланца, т. е. наступать на Харьков с целью его освобождения, то бывший гитлеровский фельдмаршал явно придумал их. Это видно из содержания документов немецко-фашистского командования, относящихся к концу января и началу февраля 1943 г. Некоторые из них действительно касались боев в районе северо-восточнее Харькова. Но речь в них шла отнюдь не об угрозе атаки Красной Армии с этого направления в самые ближайшие дни.
Так, предложения Манштейна, сделанные им Б разговоре по телефону с начальником генштаба Цейтцлером 19 января, а затем в телеграмме от 31 января, относились к планам собственных наступательных действий немецко-фашистских войск в этом районе. Суть же этих планов выясняется при ознакомлении со стенограммой совещания Гитлера и Цейтцлера 1 февраля 1943 г. Последний при обсуждении вариантов "удержания Донбасса" доложил фюреру о создании "наступательной группировки в районе Харькова", подчиненной Манштейну. Далее он заявил буквально следующее: "Для того чтобы нормализовать и облегчить положение в этом районе, мы подготовились здесь к нанесению удара с севера на юг"{166}.
Итак, удар на юг, причем "вспомогательный"{167}, из района северо-восточнее Харькова с целью содействовать удержанию Донбасса. В этом и состояло предложение Манштейна. Но ясно, что такой план, если бы даже он был осуществлен, ни в какой мере не относился к наступлению Красной Армии на Харьков из района Воронежа. Более того, выполнение этого плана намечалось на весьма неопределенный период, во всяком случае на конец зимы - "еще до начала распутицы"{168}. Все эти факты - лучшее свидетельство того, что наступление войск Воронежского фронта на Харьков явилось для противника совершенно неожиданным.