Тяжелое это было зрелище - убийство на наших глазах. Несколько человек во главе с Храмовым бросились к месту падения самолета. Я остался у гроба: там, куда поспешили товарищи, доктор не требовался.

- Армейский "як", - сообщил вернувшийся вскоре Храмов.

На месте происшествия тотчас заработали люди, чтобы потушить огонь, попытаться установить личность погибшего и сообщить в его часть или в вышестоящий штаб.

Кортеж наш двинулся. Пока ехали, погода заметно улучшилась. Небо почти очистилось. Показалось низкое солнце. Лишь изредка его закрывали набегавшие облака, уплывавшие на запад.

С. Я. Плитко открыл траурный митинг. От командования полка слово четырежды орденоносцу майору Горбачеву. По числу наград он первый в полку. Горбачев приблизился к открытой могиле друга. Сбросил накинутый на плечи кожаный реглан и передал кому-то подержать. Долю минуты молчит. Сосредоточенный взгляд его обращен вдаль, в сторону Ленинграда. Силуэт города в ясную погоду хорошо виден с Румболовской высоты. Слегка кашлянув, Горбачев начал. Никто из нас не мог знать тогда, что выступает он в последний раз, что воевать ему осталось совсем недолго. Всего три дня.

Его речь была по-настоящему трогательна:

- Прощай, Максим! Дело, которому ты отдал молодую жизнь, в надежных руках твоих верных друзей. Их у тебя много. Друзья твои подтверждают сегодня клятву - довести наше правое дело до победного конца. Это будет обязательно сделано, несмотря ни на какие трудности. Придет радостный день Победы! В новых песнях Родины, в ее делах народ прославит героев-воинов и золотом впишет их имена в свою историю. В ней сохранится и твое славное имя, дорогой Макс. Смерть фашистским оккупантам!

Его гневно возвысившийся голос в конце слетка дрогнул. Горбачев отвернулся. И все увидели, как бесстрашный мастер воздушного тарана, не стыдясь навернувшихся скупых слез, поднес к глазам носовой платок.

Вслед за Горбачевым выступил капитан Г. А. Романов. У него М. С. Королев был заместителем. Их связывала крепкая боевая дружба. Они были неразлучны. Вместе дрались и в этом последнем воздушном бою. Их разлучила смерть. Но только физически. Ибо в сердце друга М. С. Королев оставался жить. И, как все павшие, будет вечно жить в делах и памяти поколений.

От молодых летчиков выступил сержант В. И. Ткачев. Молодые принимали эстафету от старших. В ту грозную пору они быстро мужали, набирались опыта и боевой мудрости и, в свою очередь, передавали эстафету дальше, новым отрядам поступавших летчиков. Пятерка однокурсников, они одновременно прибыли к нам в полк: Ткачев, Чернышенко, Сальков, Левенский, Бокалов. От ее имени и говорил сейчас Василий Ткачев...

Подполковник Слепенков был задумчив. Он не собирался выступать. И не выступил. Немногословный по натуре, он не любил говорить в подобных случаях. Но и без слов однополчане хорошо понимали своего командира, всегда готового в бой, чтобы отомстить за кровь и гибель своих товарищей.

Под звуки автоматного салюта гроб с останками М. С. Королева опустили в могилу. Это была одна из первых могил полка на Румболовской высоте. Надо сказать, далеко не все летчики, погибшие в бытность нашу в Приютине, похоронены там. Многие покоятся в других, не всегда точно известных местах, для некоторых могилой стали холодные воды Финского залива. Но никто не забыт! Всем балтийцам, у которых нет могилы на земле, сооружен общий памятник в Лиепае.

На следующий день, 29 сентября 1942 года, командир полка получил задание прикрыть войска в районе Анненское - Арбузово - Московская Дубровка - 1-й и 2-й Городки. Группу истребителей из шести И-16 и четырех Як-1 возглавлял Я. 3. Слепенков. Барражируя в заданном районе, наши летчики на высоте 4000 метров встретились с двадцатью Ме-109. Завязался неравный воздушный бой. Фашисты, имея численное превосходство, надеялись на легкую победу. Но стервятники не знали, что слепенковцы бьют не числом, а умением. По-суворовски. Враг забыл, что наши летчики - у себя дома, защищают родное ленинградское небо. Внизу у них - родная советская земля. Сознание всего этого удесятеряло их силы в схватке с бандитом, ворвавшимся в чужой дом.

Моральное превосходство и мастерство наших летчиков одержали верх. Противник вынужден был отступить, потеряв два Ме-109. Оба они упали южнее поселка No 3 торфоразработок, в двух километрах восточнее Марьина. Их сбили Слепенков и Ткачев.

- Рубанули двоих - за Королева и за вчерашнего брата-армейца! отрапортовал командир встречавшим его однополчанам.

Пропагандист Д. М. Гринишин оформил плакат-"молнию" "Бить врага по-слепенковски!". Отмечалась и боевая работа В. И. Ткачева. Всего лишь три месяца назад он прибыл из училища, а уже имеет три личные победы. Очень скоро он стал опытным летчиком.

Майор Горбачев накануне последнего вылета. Слепенков и Плитко в госпитале у раненых. Годовщина полка. Итоги за три месяца боев

После ужина 30 сентября 1942 года майор Иван Илларионович Горбачев и я возвращались домой. Было темным-темно, грязно. Шли тропинкой по памяти, а кое-где на ощупь.

- Держитесь за мною, дорогой. Выведу точно, - говорил Горбачев, шагавший впереди. Слово "дорогой" была его любимая форма обращения. Даже упрекая кого-либо, он говорил: "дорогой".

В тот вечер Горбачев был в хорошем настроении, разговорчив.

- Вы знаете, дорогой, жену свою вчера видел во сне. Догонял, бегая за нею вокруг стола. И я, и она громко смеялись. Так и не догнал. До чего же любопытное явление - сновидение! Что медицина думает по этому поводу?

Коротко я рассказал механизм сновидений с позиций павловских физиологических представлений того времени о сне как о разлитом торможении коры головного мозга, на фоне которого отдельные центры могут бодрствовать, воссоздавая порой в искаженном и причудливом виде картины из пережитого.

- Это интересно, - отозвался Горбачев. - Многие тайны природы раскрыты. А непознанного, дорогой, - бездонная пропасть. Удивительное дело: чем больше люди узнают, тем больше открывается неразгаданного. Но, обратите внимание, это не пугает человека, а подзадоривает его неистощимую жажду знаний. Шаг за шагом он раздвигает представление о мире. Давно ли было - летать не умели? Летаем! Полетят и на другие планеты! Будет достигнуто многое, о чем сегодня и не мечтается...

Я шел вслед за Горбачевым и думал о том, насколько он любознательный и как хорошо выражает свои мысли, касаясь сложных проблем, заглядывая в отдаленное будущее людей Земли. Потом он замолчал. Молчал и я. Не хотелось перебивать ход его мыслей. А он вдруг стал напевать только что появившуюся тогда песню Соловьева-Седого "Играй, мой баян". Пел Иван Илларионович приятным тенором, очень душевно:

Играй, мой баян, и скажи всем друзьям,

Отважным и смелым в бою,

Что, как подругу, мы Родину любим свою...

- Спокойной ночи, дорогой, - сказал он, пожимая мне руку на прощанье.

- Спокойной ночи, Иван Илларионович. И без сновидений. В этом случае сон наиболее крепок и полезен.

- Спасибо, дорогой! Чаще всего у меня именно так и бывает.

Мы разошлись. Он направился в маленькую отдельную угловую комнатку внизу, а я повернул за угол, чтобы с другой стороны дома подняться на второй этаж. Там среди коек летного состава 1-й и 2-й эскадрилий (3-я эскадрилья базировалась в Гражданке) находилось и мое место.

На следующее утро вместе с летчиками я был в столовой на завтраке. День был праздничный для однополчан - ровно год назад, 1 октября, в Рузаевке полку вручили его святыню - Знамя. Эта дата считается днем основания части.

Первые восемь месяцев минувшего года были посвящены освоению новой материальной части Як-1. Следующие четыре месяца - фронт. Боевая работа с аэродромов осажденного Ленинграда - Приютино, Борки, Гражданка. За этот короткий срок сделано и пережито немало. Обо всем, вероятно, скажет сегодня комиссар С. Я. Плитко в докладе на торжественной части вечера.

Настроение у летчиков приподнятое. Они обмениваются поздравлениями, шутками.