- Чтоб ты подавился, - говорили люди, прекрасно понимая, что ничем этот "африканец" не подавится.
Ближе к полудню город всколыхнула очередная волна новостей. Пронесся слух, что час назад арестован министр внутренних дел, болезненно худой, нервный генерал в темных очках. Одни говорили, что министра взяли в аэропорту, при попытке провезти на взлетную полосу два контейнера с оружием, чтобы захватить аэродром. Нет, возражали им другие, его арестовали в центре города за то, что он дал кому-то пощечину. Видно, даже вчерашняя трагедия, заставившая руководителей государства разлететься, как бильярдные шары, попрятаться в свои норы, даже очевидное падение их власти не заставили этого кошмарного человека избавиться от своей любимой привычки. Очевидцы рассказывали, будто министр с охраной, под эскортом шести полицейских машин и четырех мотоциклистов, как обычно, пулей неся через город, какой-то автомобиль переехал дорогу машине сопровождения, что привело министра в сильнейшее возбуждение. Он велел двум машинам из эскорта догнать этого заносчивого и торопливого водителя, доставить его к себе, и когда это было сделано, ни слова не говоря, вышел из машины, вытягивая небольшое, тощее тело, подошел к великану-шоферу, который был вдвое выше него, плотней натянул на руку черную кожаную перчатку и неожиданно влепил позволившему себе наглую выходку водителю звонкую пощечину...
Эта привычка раздавать пощечины налево и направо водилась за министром еще со студенческих лет. Министр не раз сокрушался, что большие, мускулистые руки, совершенно не гармонирующие с его тщедушным телом, не слушаются его. Говорили, что он мог спокойно говорить с человеком, и вдруг руки сами по себе начинали сердиться и, словно подброшенные током, били собеседника по лицу. Потом министру не раз приходилось извиняться за свои непослушные руки, огорченно заверять, что он готов провалиться сквозь землю за нанесенные руками обиды, но никак не может усмирить эти непокорные конечности.
Впрочем, находились скептики, которые утверждали, что эта непокорность рук - просто басни. Ведь если это правда, и руки министру не подчиняются, почему же они ни разу не врезали их владельцу?!. Это ни что иное как своего рода способ устрашения окружающих - пресечь в корне опасные мысли, подчинить всех себе...
А еще ходили слухи, что министр еще в детстве свалился с крыши хлева, серьезно ушиб голову, и как следствие этой травмы его одолевали спазмы и обмороки. С тех пор у него и появилась привычка раздавать пощечины налево и направо. Поэтому, арестовав министра, ему по разговорам, в первую очередь связали руки.
Кстати, поговаривали, что этой болезнью министра заразились и остальные сотрудники министерства. В коридорах и кабинетах министерства все проблемы разрешались пощечинами. А иногда эта процедура обмена пощечинами переходила в драку или заканчивалась перестрелкой.
- Вдруг среди ночи, - рассказывали жившие неподалеку, - здание министерства оказывалось окруженным, оттуда, отстреливаясь, выбегали вооруженные люди и, залегая в кустах, отвечали огнем на выстрелы с верхних этажей. Сначала мы думали, что город захватили враги, но потом выяснялось, что перестрелку затеяли сотрудники различных отделов. Таким образом они решали проблемы своих начальников.
- ...И что странно: не было в этих перестрелках ни убитых, ни раненных... - поражались люди. - То ли стреляли в воздух, чтобы напугать кого-то, то ли патроны у них холостые.
Обычно конец подобным сражениям наступал, когда нервный генерал стрелял пулей крупного калибра в пол своего кабинета, расположенного в верхних этажах министерства. Правда это или нет, но говорили, что эта пуля пробивала перекрытия семи этажей и вонзалась в мраморный пол вестибюля, что и служило сигналом к окончанию боевых действий. Засевшие в кустах вылезали, отряхивались и уходили в здание, как ни в чем ни бывало расходились по своим кабинетам, возвращались к прерванным делам.
Говорили даже, что бедный президент согласился занять этот пост только из страха перед этим грозным генералом. Мол, утром того дня, когда они дорвались до власти, на совещании в только что захваченном Президентском дворце, нервный генерал сел напротив президента, заложил одну за другую не достающие до пола тощие ноги и молча так посмотрел на президента из-под черных очков, что тот не выдержал этого взгляда и дал согласие стать главой государства.
И на секретном совещании в резиденции, где разрабатывался план военной операции, завершившейся вчерашней трагедией в окраинной казарме, генерал снова пустил в ход свой взгляд, подчинивший ему президента, который как истинный гуманист никак не соглашался на проведение столь жестокой акции...
По словам солдат охраны, в ту ночь, ближе к концу совещания президент вдруг появился на веранде своей резиденции и печальным голосом прокричал: "Люди! Слушайте меня! Я этого не хотел!.." Но тут же, клялись солдаты, появились три-четыре человека, которые утащили в кабинет вцепившегося в перила и со слезами в голосе кричавшего президента. Было темно, поэтому солдаты не смогли узнать, кто именно были эти люди, но уверены, что это министры, которые во время совещания иногда выбегали во двор, прятались в кустах, и было слышно, как их там рвало...
- ...Видно, тошнило от принятого самими же решения... - говорили люди... - Тошнило от сознания, что они выносят себе смертный приговор...
Рассказывают, в ту ночь министры долго не могли успокоить разбушевавшегося президента. Он вырывался, лез на стены, прятался под стол, рвал занавеси и, крича во весь голос: "Убейте!.. Убейте меня!..", обматывал ими горло...
Те же свидетели рассказывают, что, не вынеся подобного зрелища, нервный министр внутренних дел отчего-то влепил пощечину министру обороны, а тот врезал случайно головой премьер-министру, поставив ему синяк под глазом. Пришлось вмешаться министру безопасности, который развел дерущихся, надавав им оплеух.
-... В ту ночь они чуть не разнесли всю резиденцию... - рассказывали солдаты. - В окна можно было видеть кривые, уродливые силуэты вцепившихся друг в друга, таскающих один другого по полу министров. Потом что-то, как из пушки, вылетело в окно, разбив стекло... Это были черные очки нервного генерала...