Берци плавает по станции, перебирается в корабль и везде, даже в самых потаенных местах, устанавливает металлические трубочки-датчики. Работа несложная, но, как и всякое физическое действие в невесомости, требует известного навыка. В отличие от свободного плавания, работа руками заставляет как-то фиксировать тело в пространстве, что чаще всего удается с помощью ног. Помню, с каким удивлением мы разглядывали обыкновенные носки, привезенные Севастьяновым с орбиты, которые за сравнительно короткое время полета изрядно протерлись.
У Берци на ногах маленькие белые унты, которые дали поносить хозяева станции. Они ему так понравились, что со вчерашнего дня он их снимал только на ночь.
- А в самом деле, протираются носки? - спрашиваю Валерия.
- Да нет! Обуваемся-то мы в обычные космические туфли, под ними носки в целости и сохранности. К тому же я фиксируюсь не только ногами, если, конечно, не работаешь с каким-нибудь прибором...
Берци передвигается от одного датчика к другому, считывает данные, аккуратно записывает в бортовой журнал. Я думаю, что куда большее значение эксперимент с такими замерами доз облучения имел бы лет пятнадцать назад, когда этому уделяли особенно большое внимание, но, как показал опыт десятков орбитальных полетов и долговременного пребывания в ближнем космосе, уровень доз облучения не столь уж велик и опасности для нас не представляет. Другое дело - полеты к планетам Солнечной системы, когда пилотируемый корабль пройдет сквозь несколько радиационных поясов. Этой, пока неблизкой перспективе космонавтики, разработке надежных средств антирадиационной защиты и служат наши опыты...
После завершения эксперимента - медицинский контроль. В начале полета с нас снимают исходные, так называемые фоновые данные, характеризующие деятельность сердца, некоторых других органов. Врачи очень заботятся о нашем здоровье. На орбитальной станции есть все, что нужно для медицинских измерений, и аппаратура эта без дела не стоит.
Первым право сообщить данные предоставляю Берци. Помогаю ему прикрепить датчики, надеть повязки, манжеты. Вся эта амуниция для того, чтобы в сеансе связи подключиться к пульту управления и передать сигналы датчиков в Центр управления полетом. Надеваю на Берталана особую рубашку без рукавов, накладываю на руку манжету, подсоединяю провода к пульту управления. Остается проверить настройку и дождаться, когда войдем в зону связи.
И вот по радиомосту пошли сигналы в Центр, где врачи быстро, в темпе приема, анализируют показания, чтобы через несколько минут сообщить нам результаты. Весь сеанс Берци стоит, вернее, висит спокойно, старается не шелохнуться, не испортить электрокардиограмму.
После паузы знакомый нам голос инженера, специалиста по телеметрии медицинских параметров, сообщает:
- Никаких изменений и нарушений в организме у Фаркаша нет!
Даже у новичка все в порядке, зачем же мне в таком случае надевать эту медицинскую узду?
Но ничего не поделаешь: требуют... И при помощи Берталана облачаюсь в ту же самую "одежду". Опять накладываем датчики, стыкуем их с аппаратурой. Теперь мой черед в следующем сеансе сообщать медицинские параметры. Ну да ладно! Самочувствие нормальное - это самое главное, а измерения нужны разве что для хорошего самочувствия самих врачей...
В подтверждение получаем сообщение, что никаких отклонений у экипажа нет, мы можем продолжать программу.
На сегодня запланирована подготовка к первому для нас, новоселов станции, телевизионному репортажу. Их несколько за весь полет, и примерная тема каждого оговорена еще на Земле. Ну а в первой мы расскажем о том, что мы уже пережили, как встретились с Валерием и Леней, чем занимались. Никакого сценария нет, но ведь и экспромт нужно хорошо подготовить, а потому все-таки расписываем, кто где сядет и кто что скажет. Тем временем наши друзья ведут наладку и установку осветительной аппаратуры и передающей камеры. Покончив с подготовкой техники, они принимаются за физкультуру. Это у основного экипажа как обязательный урок: хочешь не хочешь, но изволь дважды в день проехать положенные километры - а по земным меркам это тысячи километров,- чтобы потом, по возвращении в мир "весомости", чувствовать себя хорошо.
Валерий крутит педали велоэргометра, Леня догоняет убегающую дорожку, и от ритмичных толчков ногами мелко-мелко дрожит орбитальная станция. Рюмина, вижу, прошиб уже пот, который, вопреки земному обыкновению, не "льет градом", а остается капельками на теле, как и любая жидкость, принимая здесь, в невесомости, форму шариков.
Непросто в космосе смыть с себя пот. На "Салюте" есть особый космический душ - мягкая полиэтиленовая кабина с водонепроницаемой застежкой-молнией. Сверху на голову подается вода, и искусственно созданный поток теплого воздуха увлекает ее в сторону ног и дальше - в водосборник. При известной сноровке выйдешь из кабины чистым; правда, чтобы вода и мыло не попали в нос, рот я глаза, приходится надевать специальные очки и дышать через шланг с загубником...
Сейчас ребята просто обтираются влажными полотенцами, так надежнее и проще. Освежившись, облачаются в полетные костюмы и плывут к нам. Вместе завершаем построение мизансцены для телерепортажа.
Итак, двое разместятся спереди, двое - сзади, иначе не впишешься в кадр. Чтобы телезрители не сомневались, что репортаж идет из космоса, демонстрируем им невесомость с помощью игрушечных мишек и Чебурашки, которого я одолжил у своей дочки Кати на время полета и теперь привязал за ухо короткой резинкой. Такими же резинками прикрепляю несколько ручек, а также нашего олимпийского мишку и венгерского мишку-космонавта. Ну вот и подошла пора, включаем телекамеру, выпускаем в плавание предметы...
Рассказали про свое житье-бытье, теперь время ужинать, а затем нас ждут технологические эксперименты на установке "Кристалл". Не странно ли: вечер, ужин, а именно в это время суток, располагающее к отдыху, самая ответственная работа? Но выбор времени вовсе не случайность: для этих опытов, длящихся в автоматическом режиме всю ночь, нужен покой на борту, чтобы не было никаких постоянных или переменных ускорений,- это непременное условие чистоты эксперимента.
Еще во время полета "Союз" - "Аполлон" мы убедились, как влияют едва заметные ускорения на ход экспериментов по плавке металлов или выращиванию кристаллов: "нечистая" невесомость создавала помехи в процессе получения новых материалов с недостижимыми в земных условиях свойствами.
Признаюсь, технологические эксперименты в космосе - моя слабость. Еще в 1969 году мне, тогда бортинженеру "Союза-6", поручили провести первую электросварку металлов в невесомости.
Эксперимент подготовили для нас в Киеве, в Институте электросварки имени Е. О. Патона. Там же создали автоматическую установку "Вулкан". Управлять "Вулканом" можно было дистанционно. Мы с Георгием Шониным обосновались в спускаемом аппарате, сама установка осталась в орбитальном отсеке, в котором на время эксперимента был создан космический вакуум. Это весьма важное, помимо прочих, условие.
Пункт за пунктом выполнил "Вулкан", повинуясь командам из спускаемого аппарата, всю программу сварки. Испробовали многие ее виды, набор разных материалов. Потом мы восстановили в отсеке нормальную атмосферу и приплыли туда из спускаемого аппарата. Чувствуем странный какой-то запах, будто в баллоны для наддува отсека закачали некондиционный воздух. Принюхиваясь, подплыл к столу со сварочными образцами. Что ото? Стол чуть ли не пополам разрезан, как острым ножом, только края оплавлены!
Пришлось вернуться в спускаемый аппарат. Благо, что дело шло к концу полета, программу всю выполнили. Сидим в креслах, обдумываем создавшуюся ситуацию: ведь стол со сварочными образцами, полученными такой ценой, остался в орбитальном отсеке. Оставь их там, сгорят синим огнем в плотных слоях атмосферы!
Ничего не поделаешь, надо спасать. Включив телекамеру, внимательно поглядели на стол, вообще на обстановку в отсеке. Решили для подстраховки снизить в нем давление: если обшивка выдержала больший перепад, то уж должна устоять при меньшем давлении.