- Тише, чего расшумелся. И у американцев тоже сплошные неполадки. Чего перечислять. Мы все скрываем и они тоже. Пойми, это политика. Весь мир считает, что самое мощное государство то, где космическая техника работает исправно и бесперебойно. Так ты понял, зачем придет комиссия?
- Я не понял только одно..., зачем вплели в эту лож меня?
- Ты поступил в больницу по первому правительственному разряду в результате несчастного случая на стартовой площадке и справка о тебе попала в ЦК, поэтому там решили, раз ты последний раз видел Седелина, значит и в аварии на самолете был вместе с ним.
- Послушайте, там, на стартовой..., я не говорю про тех, кто обслуживал ракету и... погиб вместе со свитой, десятки людей видели маршала... Здесь в больнице все знают..., откуда я прибыл. Достаточно комиссии копнуть и все...
- Миша, ничего копать не будут. А в больнице... все в порядке. Они уже все знают, что ты последний, кто видел маршала Седелина в... самолете.
Мне стало тошно. Главный тоже почувствовал во мне перемену и заторопился.
- Ну, Мишенька, я пойду. Знаешь, так много дел, ты поправляйся быстрей.
Еще не приехала комиссия, как возле меня очутился белый халат посетителя, а под ним выглядывал военный мундир.
- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, - слащаво запел голос.
- Здравствуйте, но кто вы, я вас не знаю?
- Я из комитета государственной безопасности. Вот мои документы. Я полковник Мухитдинов.
Перед моими глазами мелькнули красные корочки с фотографией стриженного идиота.
- Я вас слушаю.
- Я хотел бы вас расспросить по поводу аварии самолета...
- Какого самолета?
- На котором вы разбились и где погиб маршал Седелин.
- Я не знаю никакого самолета.
- Не запирайтесь, Михаил Сергеевич, вы там были.
- Идите вы в...
- Нехорошо, ой как нехорошо. А еще доктор наук, без пяти минут членкор и на тебе, запирается.
- Лучше вы бы ушли, полковник, а то мне становиться плохо от одного вашего присутствия.
- Я снисходителен к вам, потому что вы больны и сейчас не понимаете с чем играете?
- Я сейчас не играю, я плохо себя чувствую.
- Ну что же поправляйтесь, - зловеще пропел полковник, - мы же с вами еще встретимся.
Только что сделали вторую операцию. И вот, отлежав два дня в реанимационной палате, меня переводят в старое помещение, к больному, который грохнулся с шестого этажа гостиницы.
- Сосед, как себя чувствуешь? - мычу я, так как мне очень мешает трубочка с выводным шлангом, приклеенным к моей губе.
- Плохо... Все болит. Загнусь я скоро, - еле-еле выдыхает он.
- Крепись, мужик...
В палату врывается Люся.
- Ой, комиссия приехала, столько генералов. Они сейчас в коридоре, скоро придут сюда...
Появляется толстая главная сестра.
- А ты что здесь делаешь? - рявкает она на Люсю. - Марш от сюда. Ну, мальчики, - она обращается к нам, - давайте приведем себя в порядок. Сейчас придут очень важные люди и надо, чтобы вы выглядели прилично.
Толстая сестра подходит к моей койке.
- Давай закрепим попрочней трубочку, вот так...
Прозрачная клейкая лента стягивает мне губы. И тут я понял, что мне заткнули рот. На мое мычание, сестра не реагирует, она у моего соседа.
- Ты все понял, Миша...?
Разве его тоже звать Миша? Тут в палату входят человек десять, среди них профессор. Они окружают койку моего соседа. Передо мной мелькнуло злое лицо полковника Мухитдинова, потом его зад, прикрыл меня от всей группы.
- Вот это пациент и есть, Михаил Сергеевич Сумароков, - раздается голос профессора за задницей полковника.
Но это же моя фамилия, мое имя, отчество. Почему моего соседа назвали так? И почему все окружили его?
- Его состояние удовлетворительное, - продолжает профессор, - но он может отвечать на ваши вопросы.
- Скажите, - сочный бас гудит в помещении, - где вы находились во время аварии?
- Я был в хвосте самолета, - сипит мой сосед. - Потом удар и меня выбросило к стенке... Дальше ничего не помню.
- Вы видели маршала Седелина?- спросил другой голос.
- Да, он сидел в первом классе.
- А общались с ним во время перелета?
- Нет, по-моему он был занят какими-то бумагами, ему было не до нас.
- Можно посмотреть его снимки? - вдруг спросил сердитый голос.
- Да, пожалуйста. - уже ответил голос профессора.
- М да, весь переломан, но молодец... самое важное жив.
- Михаил Сергеевич, вы говорите был удар. А где слева или справа от самолета? - кто-то спросил еще.
Зад моего полковника заходил ходуном.
- По-моему справа.
- Ну вот видите, я вам говорил, - торжественно произнес голос.
- Мы все выяснили? - спросил сердитый голос.
- По-моему все. А кто там лежит?
Это кажется по мою душу.
- Да здесь тоже несчастный случай, человек выпал с окна высотного дома, - ответил Мухитдинов.
- А... Так почему, Михаил Сергеевича не положили в отдельную палату. Не порядок.
- Сделаем, - ответил профессор.
- Тогда пойдемте, товарищи. Больным нужно выздоравливать, а у нас тоже много дел.
Все выметаются. Последним выходит полковник. На прощание он обернулся и кривая улыбка прошла по его лицу.
Прошло минут пять.
- Ты прости меня, мужик, - сипит голос моего соседа, - мне приказали так сказать. Полковник этот, пока ты был в реанимации, обещал смешать с говном меня и мою семью, а у меня как- никак дочурка.
Рот заклеен, а то бы я ему сказал. Въезжает каталка, а с ней Люся и старшая сестра. Люся сразу идет ко мне.
- Не его, - рычит сестра, - вот этого.
Она тычет пальцем в соседа.
- Разве...
- Заткнись, не твоего ума дело.
Они переваливают тело моего соседа на каталку и увозят.
У меня опять сидит полковник.
- Так вот, гражданин Полторанин Иван Васильевич, что получилось. И это все результат вашего глупого упрямства.
- Может поиграли в эти игры, пора и возвращаться к действительности.
- Э... э... нет. Теперь-то мы не играем. Теперь вы будите под нашей опекой.
- Я чего-то не понимаю. Вкрутили мозги комиссии, можно и успокоиться.
- Дело-то еще больше осложнилось. Генерал, главный хирург Москвы, решил вас... то есть вашего соседа увезти в Москву. Дело-то у парня паршивое. Оба легких гниют и похоже ему конец, но они надеются на очистку легких и импортные препараты. Наш профессор все равно уже ни на что не надеется, говорит, что каждый час тянет того парня к смерти. Так что его похоронят с почестями под твоей фамилией, а тебе придется тянуть лямку Полторанина, обычного замполита на торговом флоте, если конечно, выздоровеешь. Специальности у вас конечно не одинаковые, но с должностью замполита справиться любой придурок, у которого даже мозгов нет, а уж с таким образованием как у тебя, все быстро схватишь. Только у нашего замполита еще бзик был, любил вот прыгать...
- Бред какой-то. У этого, Иван Васильевича, жена, дочка. У меня тоже жена.
- Чего вы волнуетесь? Ваша бывшая жена с облегчением похоронит вас такого изуродованного, то есть того, на кладбище в Москве, когда его туда перевезут, а вы c новой женой, если будете друг другу противны, то доведете дело до суда и разведетесь с ней.
- А друзья, товарищи, того Полторанина?
- Все будет в порядке. Рожу вам сделают новую, все же знают, что она разбита, поэтому примут вас нормально, а то что никого не знаете... исправимо, мы сообщим, что от удара временно потеряли память и все будет как надо.
- Скажите, зачем это надо? На кой черт, замена одной лжи на другую?
- Попозже узнаете, гражданин Полторанин.
Мне кажется, я схожу с ума. Мухитдинов еще что-то пытается сказать, но почувствовав, что я в шоке, махнув рукой, уходит.
Передо мной сидит на табуретке Люся.
- Как же так, дяденька? Прибыли одним, а вам фамилию поменяли.
- Лучше помалкивай. Я сам ничего не понимаю.