- Карлсона.
- Договорились.
Все, пора в путь. Я поднимаюсь на судно и с палубы машу семье рукой и вдруг замечаю рядом с ними Наталью. Она тоже приветливо машет ладонью.
Я сижу в своей каюте и разбираю спортивную сумку, здесь и пирог, и книги, свитер и теплые носки, А это что? В углу коробочка. Я открываю ее и замираю... Небольшой ключ, с испещренной насадочкой на конце. Кто же мне его подсунул? Лена, Наталья? Машинально вытаскиваю связку ключей от квартиры и насаживаю ключ на кольцо. Кто?
Мне выдали из управления кипу бумаг, где для замполитов судов составлены графики проведения политбесед и тем, инструкции и руководства работы с личным составом судов. Сегодня по этому идиотскому графику политзанятие. Тема: "Развитое коммунистическое общество". Матросы сидят в столовой и я несу чушь, о том как хорошо будет нашим детям жить при коммунизме. Люди привыкли к этой ерунде и занимаются своим делом: кто читает, кто пишет, в углу двое режутся в карты, еще несколько спят и только буфетчица Галя смотрит на меня, разинув рот.
- У кого какие вопросы, - заканчиваю я лекцию.
Галя поднимает руку.
- А скажите, вот... как.... то есть, вы выпали из окна? Мне сказали..., редко выживают... с такой высоты.
Все оживаю, даже спящие проснулись и с интересом смотрят на меня.
- Это просто счастливый случай, я упал с шестого этажа гостиницы на газон.
- Говорят врачи сшили вас из кусочков, - спросил моряк у окна.
- Так и было.
- А страшно падать с большой высоты и знать, что ты разобьешься? спросил кто-то.
- Страшно, но мне повезло, я не помню, как сумел совершить этот трагический шаг.
- Вы здорово поддали? - спросил тот же голос
- Да я выпил многовато в тот день.
- Извините, товарищ замполит, но вы много пережили, это не сказалось на... вашей психике, что ли. Вы почувствовали, что стали другим?
- Шесть месяцев проведенные в больнице, конечно заставляют понять по другому многие человеческие ценности. Изменилось отношение к друзьям, товарищам по работе и вообще к людям.
- Как же вас допустили к работе? Да еще в дальнее плавание? Неужели наши врачи научились так хорошо штопать людей?
- Наверно я был настойчив.
В моей каюте два сейфа, один для денег, другой для бесчисленных документов. Я пытаюсь разобраться в этом ворохе бумаг и личных вещей. За верхней дверцей железного шкафа вещи предшественника, в нижней - мои. Здесь бинокль, фонарь, старые, исписанные календари, книги, блокноты с конспектами и бумаги, стопка бумаг. Я все скинул на пол разбираю по стопочкам. Вот доносы команды судна на своих друзей и товарищей, которым Полторанин почему-то не дал им ход. Особенно активен матрос Кукушкин, который обливал грязью "деда" четыре раза, а это донос от четвертого помощника на Кэпа. Вот корявый почерк буфетчицы Гали на подозрительную возню с долларами матроса Трифонова и еще... и еще. Другая стопка- письма, здесь вскрытые конверты некоторых членов команды, почему то не переданные им, полученные записки и открытки от многих поклонниц, самим Полтораниным. Выходит мой предшественник копался в чужой переписке. Наконец третья стопка - это протоколы проведения занятий, отчеты о проводимых работах и копии корреспонденции отсылаемой в первый отдел и в политуправление. Я ищу следы или намеки об амстердамском банке. Увы все глухо. Зачем, интересно, Полторанин хранил старые календари? На них тоже пометки и надписи. Ничего примечательного.
Мы прибыли в Гамбург. Здесь начались первые мои неприятности.
Матрос в потертой полу изношенной робе, уныло стоял передо
мной.
- Так расскажите, Трифонов, как все произошло.
- Мы, под руководством старпома группой сошли на берег. Честно вам говорю, не хотел я никуда удирать или отставать. Вошли мы почти в центр города, а там, за стеклянными витринами бабы, и все полуголые. Меня бес попутал, засмотрелся я на витрины и... отстал от ребят. А потом стал бегать, искать их.
- Ну, и...?
- Не нашел, конечно. Подумал, чего уже терять, куплю каких-нибудь шмоток сам и спокойно приду на корабль. Прошел в первый попавшийся переулке к лавчонке, смотрю товар вроде сносный, да и цены подходящие. Сами посудите черный блестящий костюм и всего за три доллара. Купил я его, хозяин лавчонке подобострастно раскланивается, красиво так упаковал, слезу пустил, мерзавец. Сервис прямо, еще тот... А на два оставшихся доллара решил выпить... пива. Уже у порта заскочил в кабачок, там смотрю болгары пиво хлещут, Знакомые оказались, они с "Варны", ну и после второй кружки...
- Точно помнишь, после второй?
- После второй, век мне света не видать, точно, после второй, я им похвастал, что костюм дешевый в городе купил. Покажи, говорят. Показал, тут такое началось, болгары от хохота чуть не упали, а потом и весь кабачок вповалку лег. Костюм-то оказывается для покойников, одноразовый из какой-то бумажной ткани. Ну, я и обозлился. Влепил одному болгарину в ухо и пошло...
- Так, значит, влепил и пошло... Так что же мне с тобой делать?
- Виноват я, товарищ замполит. Бес попутал, точно.
Я смотрю на него и размышляю. Хозяин кабачка выставил счет на 124 доллара, в полиции сказали, что пострадало двое, один болгарин и один переодетый офицер, министерства безопасности. Он то уж как под кулаком Трифонова оказался, не пойму, обычно они сидят как мышки по углам и все подслушивают. За болгар обидно, друзья ведь. Придется просить капитана, что бы нанес визит вежливости, попросил извинения. Теперь с деньгами. Что с Трифонова взять, придется трясти валютную кассу.
- Иди, Трифонов, ты ввел в расход наши деньги и мой тебе приговор: до Союза, будешь сидеть на судне и ни на одной стоянке на берег не выйдешь.
- Слушаюсь, - уныло отвечает он и выходит из каюты.
Капитан выслушал меня и кивнул головой.
- Нехорошо получилось. Прибудем на родину, спишу Трифонова. Одни неприятности только с ним. А к болгарам придется идти. У меня бутылочка армянского еще осталась, возьму для примирения. А что с этим офицером, который тоже пострадал?
- Сам не пойму. Как он под кулак Трифонова попал? В полиции деликатно намекнули, что нас могут задержать, если министерство безопасности потребует расследования дела.
- Вот черт, нам-то с нашим грузом и еще задерживаться. Вот что, Иван Васильевич, сходи в эту таверну, порасспроси барменов, пьяниц, ну тех, кто там все время ошивается. Что произошло? Если не Трифонов его задел, наше счастье. А что сам, виновник, рассказывает, узнал?
- Не помнит он ничего. Выпил много, до того места, когда все над ним потешались, еще сохранилось в памяти, а остальное... Может и действительно не он.
- Так сходите, выясните все. Все равно, если ничего не произойдет, мы отправимся завтра.
- Хорошо, Федор Матвеевич.
Бармен встретил меня, как старого знакомого, хотя я видел его первый раз. Он кивнул головой в знак приветствия и сразу же спросил.
- Налить виски или пива?
- Пива.
Черный напиток защипал горло.
- Вчера была драка, русского матроса с болгарами, ты был здесь в это время?
- Нет. Был мой сменщик, мы работаем через сутки. А вы с "Онеги"?
- Да.
- Хотите узнать, как все произошло?
- Хочу.
- Тогда вон за тем столиком сидит Томас, старый шкипер, поставьте ему рюмочку и может все узнаете.
- Хорошо. Давайте для него рюмку.
Я поплелся к столику, за которым сидел грязный и морщинистый старик.
- Можно я сюда сяду? - спросил я.
- Ты кто?
- Русский с "Онеги".
- А... Дрянное судно. Но все равно садись. Тебе что-нибудь от меня надо, русский?
- Мне нужно кое-что узнать.
- Слышишь, я плохо говорю, горло совсем сухое...
- Я понял, вот рюмка, смажь, пожалуйста свое драгоценное горло.
Старик поспешно опрокинул рюмку в рот и замер с высоко поднятой головой.
- Слава богу, прошла. Так я слушаю, что ты хочешь?