В том только и дело, чтобы правильно изъявить . Все уже есть на свете. Все самое лучшее и подходящее. И счастье. Самое простое, что может быть – схватить за хвост вот эту золотую амебу и изъявить ее правильно и четко, без искажений. Счастье – то, что чувствует Сашка, когда понимает себя словом. Счастье – то, что чувствует любой человек, совпавший со своим предназначением. Что помешает Сашке сделать это? Ведь она может!

Человеческая оболочка раздражала ее, как тесный костюм. Ей надо, необходимо было вырваться, но розовый телефон лежал на столе, и Сашка встала и подошла к окну.

Пошире раскрыла форточку. Мало; распахнула раму настежь. Была довольно холодная весенняя ночь, сырой ветер гонял облака, то открывая звезды, то снова их заволакивая. Сашка стояла коленями на подоконнике, глубоко дышала и чувствовала, как ветер пробирается под ночную сорочку. Холод – это замечательно, это отрезвляет. Сашка – человек.

– Я человек. Но я глагол, – сказала она вслух.

Объяснить это было невозможно. Сашка, проучившаяся почти два года, пережившая распад и воссоздание, измененная и изменившаяся, принимала свой новый статус не умом и даже не интуицией.

Она была, длилась, располагалась в пространстве и времени. Она готовилась прозвучать.

Реализоваться.

Розовый телефон лежал на столе. Сашке захотелось выключить его. А лучше – бросить вниз, на булыжник. Пусть разобьется. Пусть вылетит аккумулятор. Пусть навсегда погаснет дисплей.

– Не могу, – сказала она шепотом. – Нельзя. Нельзя!

Темный вихрь пролетел по рваному, в тучах, небу. Сашка отпрянула; напротив, на склоне черепичной крыши, угнездилась тень и закрыла звезды, подобно туче.

– Сашенька, а что же вы не спите так поздно?

Она двумя руками уцепилась за подоконник.

– Спокойнее. И подальше от фонарей, зачем нам эти сенсации... У нас сорок минут, не будем тратить время на раскачку.

Холодный ветер забивал дыхание. Внизу лежала весенняя Торпа, по улицам, как по рекам, растекался туман, и огни фонарей становились все более мутными.

– За мной... Не надо спешить. Спокойнее. И не забывайте дышать, вы не в воду нырнули...

Они приземлились на крыше семиэтажки. Туман заливал первые этажи и подбирался к вторым.

– Не замерзли?

– Н-нет.

– Саша, я хочу, чтобы вы знали: это не столько учеба, сколько, э-э-э... адаптация к сложившимся условиям. Как говорит наш общий знакомый, нельзя требовать невозможного, а вам, в вашем нынешнем состоянии, просто необходима разрядка... реализация... Но я, как ваш педагог, категорически запрещаю вам проделывать то же самое в одиночку. И этот запрет остается в силе!

От Торпы остались одни только крыши, плывущие над ватной поверхностью тумана.

– Саша, мы ценим вас, вашу работоспособность и вашу порядочность. Мы понимаем, как вам трудно. Вы ведь не дадите нам повода... огорчиться, правда?

Сашка раскрыла крылья так широко, как только могла. На секунду стала городом Торпой – сонным городом под слоем тумана, будто бы парящим в облаках...

– Я п-постараюсь.