Я отвлеклась на свои мысли и не заметила, как стало уменьшаться расстояние, отделяющее меня и дома. Недостижимые ранее кустики стремительно приближались. Кажется, карантин снят. Эй, ребята, тормозите, а то этот дом меня сейчас раздавит! Ну кто сказал, что здесь скучно живется?

Сближение, наконец, прекратилось. Мой колокол исчез. Сразу послышались звуки тихого летнего вечера: поющие вдалеке троллейбусы, смех детишек, музыка из открытого окошка.

Кустики оказались совсем рядом. Я подошла к ним и протянула руку, чтобы потрогать листики, и моя рука, словно сквозь воздух, прошла через ветки. Ну и дела! Я бросилась к ближайшему углу дома, протянула руку, и она по локоть ушла в стену. Что это, призраки? С другой стороны, я сама была почти призраком, но ведь собственное тело я могла осязать!

А как же люди? Уже не волнуясь о том, как бы не напугать кого своим экзотическим видом, я бросилась к двум женщинам, мирно болтающим у подъезда. И пробежала сквозь них! Раздалось только чуть слышное потрескивание едва заметных серебристых энергетических коконов, окружавших их тела.

Мир призраков. В недобрый, видно, час я вспомнила о развлечениях. Вот тебе Леночка, и еще одно. Стереоскопический панорамный кинотеатр на одного зрителя. Как вспомнила, как я тут ползала, чуть не померла со смеху.

Надо себе представить обыкновенный цивильный кинотеатр в каком-нибудь городе, например в нашем Минске. По местам расселись семьи с детишками, влюбленные парочки, молодежные и не очень компашки. В зале гаснет свет, на экране идут титры. И вот появляется последний опоздавший, то есть опоздавшая, которая пробирается к своему месту ползком на брюхе по причине того, что ее внешний вид не соответствует общепринятым нормам. Место ей не нравится, и также ползком она пробирается к экрану. А, увидев изображение, приходит, бедняжка, в такой шок, что начинает прыгать на экран и безрезультатно хватать за фалды персонажей.

Ладно, так и быть. Будем вести себя прилично и смотреть фильм. Что же нам все-таки показывают? Теперь, когда пропал колокол, я могу подойти поближе и рассмотреть предмет или объект, который меня заинтересовал. Надо отметить, что это — значительное удобство по сравнению с обычным кинозалом.

Этот дом прямо передо мной. И кустики. Что-то в них есть неуловимо знакомое. Я их где-то уже видела. Даже не то, чтобы зрительное восприятие было знакомым, а какое-то более тонкое ощущение. Так бывает, когда снится какой-то человек, рассмотреть которого во сне невозможно, но ты точно знаешь, что это именно Вася. Или какое-то место, которое ты хорошо знаешь, во сне выглядит совершенно иначе, но ты уверен, что это именно оно. Я сосредоточилась на своем ощущении, стараясь максимально его усилить. Вот оно! Это же мой дом, в котором я прожила пятнадцать лет из своих двадцати двух. Приехали. Я не знала, что и думать, поэтому не думала ничего.

Из подъезда вышла женщина. Уже не напрягаясь, я поняла, что это — наша соседка тетка Нэля (ну и имечко!), жутко противная баба, которую мы в детстве звали Клизмой. Ее никто не любил, да и она не жаловала окружающих, особенно детишек. Меня же она вообще терпеть не могла, постоянно предрекая моей маме ужасную судьбу дочери.

Клизма куда-то двигала, по обыкновению брезгливо поджав свои тонкие губки и презрительно посматривая сквозь толстые очки. Как обычно, одета как чмо, даже энергетический кокон у нее (наверное, в этом «фильме» все носят такие) был тусклый и сидел на ней как-то нескладно и кособоко. Навстречу ей шла девушка, молоденькая такая, симпатичная, в джинсиках. Ну и дела, да это же я собственной персоной! Я — здесь, и я — там, с Клизмой! Так где же я на самом деле?

А может быть, если я-разноцветная впрыгну в меня-обычную, я вернусь домой? Мало что соображая, я рванулась к самой себе, успев подумать, что практически реализуется та ситуация, когда ко мне-обычной с радостными воплями бросается на шею пестрое красноволосое чудище. Ладно, как-нибудь выдержу, подумала я достаточно отстраненно, усиленно работая ногами. Хотелось обрести единство с собой до встречи с Клизмой. Не хватало еще, чтобы она пронаблюдала мое воссоединение. Вони тогда было бы на весь двор, всем и каждому, включая мою маму, было бы доложено, что она, Арнолида Францевна (так ее полностью величают), всегда говорила, что я плохо кончу и в конце концов оказалась права. А вот и «я», совсем рядом. Естественно, «я» меня не замечаю. Была не была! И ничего. Только слабый треск кокона. «Я» совершенно спокойно прошла сквозь меня и направилась дальше к родному подъезду, навстречу Клизме. Да, кино есть кино, и в него не впрыгнешь, даже если показывают тебя саму. Печально.

Мне оставалось только усесться поудобнее и продолжать наблюдать, завидуя самой себе, которую ждут дома родители и вкусный мамин ужин.

Поравнявшись с Клизмой, «я», будучи девушкой воспитанной, вежливо поздоровалась:

— Добрый день, Арнолида Францевна!

— Добрый? Может быть, — скептически скривилась Клизма, — Что это на тебе одето? — спросила она, прихватив «меня» за рукав любимой клетчатой рубашки, — Что позволяет себе современная молодежь, какая вульгарность!

И началась длительная лекция об отвратительных качествах молодого поколения, где прослеживалась глубочайшая связь между рок-музыкой, кроссовками и джинсами с одной стороны и наркоманией, проституцией, ростом преступности с другой. Эта была ее обычная песенка, которой она постоянно изводила меня и еще нескольких несчастных. Ускользнуть не было никакой возможности, поскольку ее сосискообразные пальцы цепко держали мой рукав. В такие минуты обычно откуда-то из темных глубин души, из самых ее дальних закоулков поднималась мутная волна ненависти и самых диких желаний. Например, слепить из нее комок и запаять в железную банку, которую выбросить в самое гадкое, грязное, заросшее ряской озеро. Или сделать большой-большой унитаз и спустить ее туда. Как правило, нудела она достаточно долго, и фантазия успевала развернуться на славу.

Наблюдая со стороны, я здорово потешалась над собой-обычной, которая могла развлекать себя только выдумыванием десяти казней египетских для обожаемой соседки, выслушивая всю эту чушь о развратности молодого поколения, о последствиях беспорядочных половых связей, о том, что я встала на скользкую дорожку. Этот вывод был сделан на основании того факта, что она как-то увидела меня с Андрюшкой, который так увлекся рассказом о своих похождениях, что потащился меня провожать до дому, а неделю спустя я на свою беду столкнулась с ней в городе, когда мы случайно встретились с Мишкой, моим однокурсником, и решили по этому поводу попить кофе. Итак, я — развратная женщина!

Постой-ка, постой! Я-разноцветная, нынешняя, очень хорошо помню эту историю и ту нотацию, которая была мне прочитана. Это было летом, еще до того, как мы познакомились с Сережей. Я вспомнила, что тогда еще мечтала обмазать Клизму быстро твердеющим клеем и подарить кому-нибудь в огород на дачу.

Я уже немного освоилась с ситуацией, сидела и смотрела совершенно реалистический, даже можно сказать натуралистический фильм с названием «Воспоминания о Клизме». Но тут, как обычно в этом мире, начало происходить нечто непонятное, даже дикое.

Мой кокон вдруг начал темнеть, приобретая буро-красный цвет, стал светиться багровым и разбрасывать искры. Одновременно с этим между лопаток появился какой-то горб, который быстро увеличивался, наливаясь темно-кровавым, пока не превратился в огромный бесформенный гриб, нависший надо мной и тянущийся своей верхушкой к Клизме. В эту верхушку стеклась вся багровая краснота, оставив снизу тонюсенькую серебристую пленочку. Такое ощущение, что все жизненные запасы моего кокона ушли на формирование этого омерзительного гриба, поскольку вокруг тела он стал едва заметный, натянулся, как колготки, вот-вот лопнет.

Аналогичный гриб стал формироваться и у Клизмы, только цвет его, сгущаясь, становился ядовито-синим, а из области позвоночника начали веером расползаться темные языки. Этот гриб так стянулся у нее кверху, что порвался, и похоже, не в первый раз, потому как снизу в серебристой пленке была масса дырок, из которых выглядывало незащищенное тело. Темные, почти черные языки, выходившие между лопаток, стали вытягивать верхнюю часть ее гриба, выращивая отвратительные черно-синие щупальца. Они вытянулись в направлении меня, обвились вокруг тела и стали душить его, высасывать последнюю энергию из истонченного кокона. А мой гриб, не обращая никакого внимания на атаку черно-синих щупалец, методично плевался буро-красными сгустками в Клизмин кокон, побивая в нем новые дырки.