- Пожар! Горит промысел! - прерывисто крикнул он.
К Ханлару бросился молодой рабочий.
- Поджог? Провокация? Опять шендриковцы?
- Не знаю. Не видел. Пошли! Надо тушить! - воскликнул Ханлар и стремительно выбежал за дверь.
- Ну и черт с ним, с промыслом, пусть горит! - равнодушно отмахнулся высокий костлявый рабочий. - Пусть все хозяйское сгорит! Не жалко! Все хозяйское надо ломать, крушить, жечь... Никуда я не пойду...
- Вот и неверно, - возразил Смирнов, - Если все ломать и крушить жизнь на земле заглохнет... А мы жить хотим... Не ломать, а завладеть надо фабриками и заводами. Вот наша цель! Не промысел наш враг, а хозяин! Товарищи! - закричал он. - Промысел подожгли со злым умыслом. Это ясно. Хотят спровоцировать расправу над нами. Надо потушить пожар. Пошли, товарищи!
И рабочие всей массой двинулись вслед за Смирновым.
Промысел был охвачен ярким желто-красным пламенем. Неподалеку от места пожара фонтанировала новая скважина. Ее пробурили за несколько дней до начала стачки. Из скважины с оглушительным ревом, вперемешку с песком и крупными камнями, вырывалась мощная струя нефти и газа. Вокруг уже образовалось несколько нефтяных озер, огороженных земляными валами. Горело одно из них.
Порывистый декабрьский ветер раздувал пламя. Каждую минуту оно могло перекинуться на другие озера, а загорись нефтяной фонтан, тогда уж нечего и думать о борьбе с огнем. Такие пожары обычно длились неделями и были похожи на извержение вулкана. Бурлящая нефть и газы, вырываясь с огромной силой, воспламенялись на высоте нескольких метров от земли, и ничем нельзя было погасить, усмирить эту мощную струю пламени, с ревом полыхавшего над скважиной.
Когда Смирнов и другие рабочие, догнав Ханлара, прибежали к горящему озеру, там собралось уже много людей. Прискакали пожарные. В толпе метался Абузарбек, управляющий промыслом, весь перепачканный мазутом, утирая цветным платком мокрое, красное, толстое лицо, он умолял пожарников:
- Поторопитесь, милые! Помогите, родные! Постарайтесь, голубчики! Хозяин и так несет большие убытки...
Чудовищные языки пламени освещали огромную толпу рабочих, собравшихся вокруг пожара. Из поселка сбегались жители. Управляющий как будто позабыл о стачке и чуть ли не со слезами на глазах обратился к рабочим:
- Аллах наградит вас за вашу доброту! И хозяин вас не оставит! Помогите, братья! Не дайте погибнуть добру! Не пожалейте трудов своих! Ведь этот промысел кормит вас, дает хлеб насущный вам и вашим детям. Братья! Что же вы стоите, братья?
- Братья! - передразнил тот высокий костлявый рабочий, что не хотел уходить из барака. - Теперь мы стали братьями? А когда мастера бьют тартальщиков, ты этого не видишь?
Управляющий промыслом пропустил мимо ушей обидные слова. Сейчас ему было не до обид. Он разглядел в толпе Ханлара и, зная, что тот пользуется огромным влиянием на рабочих, вспомнил поговорку: "Чем молить сто тысяч пророков, лучше обращаться к одному Аллаху".
- Ханлар, сын мой, ты простой рабочий, но у тебя благородное сердце. Забудем все, что бьцю между нами. Сегодня же пойду к хозяину и добьюсь, чтобы он удовлетворил все ваши требования. Скажи рабочим, пусть помогут пожарным. А тебе я обещаю бешкеш. Клянусь, получишь все, что захочешь!
- Я за бешкешем не гонюсь, - гордо ответил Ханлар Сафаралиев и сердито сдвинул черные брови. - И не нуждаюсь в тех жалких подачках, которые ты нам кидаешь, как кость собаке! Меня не купишь. Рабочих не купишь...
- Не в нем дело, Ханлар, - сказал Смирнов. - Все равно пожар надо потушить. Пусть все знают, что к поджогу мы не причастны. - И он обернулся к рабочим: - За лопаты, товарищи! Эй, господин Абузарбек! Пусть пожарники отойдут в сторону. Горящую нефть водой не потушишь. Эти умники только раздувают пламя.
- Давайте поможем, ребята! - закричал в свою очередь Ханлар. - Берите лопаты!
Смирнов первым вонзил заступ в песчаный грунт и бросил землю на огонь.
- Вот так! Только так и можно погасить горящую нефть! - сказал он, снова кидая землю в пламя.
В руках у нефтяников замелькали лопаты и большие заступы. В огонь полетели камни, куски попавшегося под руку железа, старые балки, ржавые трубы. Вскоре внутри озера образовался вал, который отгородил горящую нефть и не давал пламени перекинуться дальше. Рабочие раздобыли откуда-то носилки, быстро накладывали на них песок и землю и засыпали края узенького вала. Огромные шипящие языки пламени постепенно укорачивались и уползали все дальше от ревущего фонтана.
В нескольких местах пламя было уже сбито.
- Эх, зря ты отказался от бешкеша, - пошутил Смирнов, ловко орудуя тяжелой лопатой. - Давно уже у нас в кармане пусто. Надо было соглашаться. С паршивой овцы - хоть шерсти клок!
- Э, нет, Григорий Савельевич, - весело возразил Ханлар, вытирая ладонью со лба обильный пот и сверкая черными горячими глазами, - нашему Абузарбеку верить нельзя. Это сейчас он кроткий белый барашек. А как только мы потушим пожар, начнет снова пыжиться, как ходжа, у которого и всего богатства то пять ослов.
Ханлар осмотрелся по сторонам. Пожар, только что полыхавший на нефтяном озере, медленно угасал, хота обитое пламя еще лизало кое-где маслянисто-черную гладь. Сквозь гул нефти, бьющей из скважины, ему послышался конский топот. Удивленный Ханлар обернулся и посмотрел на шоссе. Большой отряд всадников, озаренных отсветами багрового пламени, мчался во весь опор по дороге к промыслу.
- Казаки! Видно, спешат отплатить нам за добро!
Всадники приближались стремительно, как лавина. Цокот множества копыт перебивал глухой шум фонтана. Уже не только Ханлар и Смирнов, но и все рабочие заметили скачущих казаков и, побросав лопаты, с недоумением глядели на шоссе. Абузарбек заволновался.
- Еше немножко, родные, и все будет в порядке, - уговаривал он работавших. Абузарбек кидался то к одному то к другому. - Ханлар, друг мой, никому не дам поднять руку на вас. Не бойтесь, продолжайте свое дело!
Его никто не слушал. Все понимали, что казаки примчались сюда неспроста.
Бряцало оружие. Храпели кони, испуганные пожаром и ревом нефти, извергаемой из недр земли. Высокий сытый жеребец жандармского ротмистра взвился на дыбы, громко заржал и отпрянул в сторону.