Спотыкаясь о брошенные лопаты, Абузарбек подбежал к ротмистру.

- Господин офицер! - озабоченно жестикулируя, проговорил он. - Господин офицер, вы мне портите все Огонь опять охватит промысел. Сделайте одолжение, отправляйтесь обратно. Приедете потом... когда потушат пожар... Это же миллионные убытки... Потом сделаете все, что вам будет угодно...

Абузарбек раскаивался, что вызвал казаков. "Что скажет хозяин, если загорится скважина? Ой, горе мне! - бормотал он в отчаянии. - Теперь никто не возьмет в руки лопату".

Но он ошибся. Спокойно, как будто ничего не случилось, Смирнов поднял лопату с земли и снова стал накладывать землю на носилки.

Ханлар шепнул с неудовольствием:

- Григорий Савельевич, ты плохо знаешь Абузарбека. На эту лису полагаться нельзя...

- Дальше видно будет, давай сначала потушим пожар. - И Смирнов повторил: - Пусть рабочие знают, что большевики не имеют отношения к поджогам. Мы не поддадимся на эту провокацию...

Молча, поплевав на ладони, Ханлар с прежним усердием налег на лопату. Но выражение лица у него быле угрюмое. Он не мог скрыть своего беспокойства.

Казаки оцепили место пожара.

Пламя наконец побледнело и погасло.

И сразу неузнаваемо изменился Абузарбек. Ведь только что он суетился, убивался, горбил плечи и обмахивался грязным носовым платком, а теперь снова обрел чванливый и независимый вид. Засунув руки в карманы брюк, высоко подняв голову и выпятив живот, он стоял около жандармского ротмистра.

- Кого вы подозреваете? - спрашивал тот, обводя блуждающими глазами ряды рабочих, их разгоряченные от тяжелой работы и жестокого ветра лица. Кто, по-вашему, мог поджечь промысел?

Абузарбек развел руками и прищурил масленые глава. Он-то прекрасно знал, кого надо убрать с промысла. Но...

- Назовите имена, - настаивал жандармский ротмистр, - и мы рассчитаемся с ними. Итак, кого же вы подозреваете, господин Абузарбек? Вот этого? Этого? Того? - Он буравил толпу своими маленькими злыми глазками. Однако, должно быть, не выдержал враждебно-холодных взглядов, устремленных на него из толпы-рабочих, и отвернулся.

Абузарбек молчал. Он боялся. Ротмистр рассвирепел.

- Разве вы не знаете главарей стачки? Так для чего же вы вызвали нас сюда? - в ярости крикнул он.

- Ш-ш... Тише! Для того... чтобы... Господин офицер... - умолял Абузарбек, складывая на груди пухлые руки.

- Задержать всех! - приказал ротмистр казакам. И поморщился. - Я оглох от этого рева и гула, ничего не слышу. Гоните всех за мной!..

И, ухватив Абузарбека за рукав, он бесцеремонно повлек его за собой по дороге к поселку.

Поселок раскинулся на голом, лишенном растительности пустыре, окаймленном серовато-желтыми холмами. Это было скопление жалких хибарок и низеньких, приземистых глинобитных лачуг. Робкий дымок, срываемый с труб сильным ветром, мгновенно таял в воздухе. На кривых и спутанных, как паутина, улочках поселка было пустынно. Там и сям, поблескивали желтоватые лужи воды, собравшейся после осенних дождей. В густой, непролазной грязи были протоптаны узенькие тропинки, по которым и пробирались пешеходы.

Ротмистр отпустил руку Абузарбека и, хватаясь за стены домишек и заборы, чтобы не упасть, пошел вперед. Дорогой он заглядывал в крохотные окошки. Из лачуг пахло затхлой плесенью и сыростью.

Раза три ротмистр поскользнулся и чуть не шлепнулся в грязь.

- Даже свиньи не стали бы жить в таких трущобах - проворчал он.

Абузарбек полз за ним чуть ли не на четвереньках. Oн едва удерживался на разъезжавшихся по скользкой глине ногах.

Смирнов услышал как ротмистр нравоучительно сказал:

- Господин управляющий, вы сами виноваты в том, что среди рабочих возникают смуты.

Управляющий переспросил в замешательстве: - Мы виноваты? То есть я? Как вас понять, господин офицер? Я ненавижу зачинщиков беспорядков. Ах, какие у нас убытки из-за забастовки!.. - Абузарбек даже застонал.

- Но ведь ваши хозяева наживают миллионы? - В голосе у ротмистра звучала нескрываемая зависть.-Они швыряют в казино пачки крупных билетов так, словно это сухие осенние листья. Почему бы им не истратить немного денег, и не построить для рабочих казармы, хотя бы, с минимальными удобствами. Как-никак - это люди...

Абузарбек подозрительно покосился на ротмистра.

Толпа, подгоняемая казаками, хлынула на площадь.

Ротмистр крикнул:

- Стойте!

Рабочих остановили в самой грязи.

Ханлар Сафаралиев возмущенно крикнул:

- Это не стадо баранов! Как можно так обращаться с людьми! Они только что спасли промысел от огня!..

- Пожар, разумеется, не возник сам собой, господа рабочие, не так ли? Весьма довольный своим остроумием, ротмистр уперся взглядом в Смирнова и, вероятно, именно от него ждал ответа. - Назовите виновников - и мы отпустим остальных. Иначе вместо одного-двух зачинщиков придется взять под арест многих...- Ротмистр-покрутил сначала левый светлый ус, потом правый. Виновники и подстрекатели находятся среди вас. Мы это знаем...

Смирнов и Ханлар переглянулись. Теперь стало понятно, чего добивался ротмистр. Сейчас кто-нибудь из полицейских агентов, из предателей выкрикнет имена главарей стачки. В толпе много темных, несознательных, забитых людей. Ротмистр уверен, что не встретит никакого отпора.

- Я жду! - продолжал он и шагнул ближе к рабочим. - Ну? самодовольное лицо ротмистра расплылось в улыбке. - А брать под стражу многих нам невыгодно. Тюрьмы и так переполнены до отказа...

Никто не откликнулся. На кого бы ни посмотрел ротмистр, он встречал не испуг, а решимость во взгляде. И под этими суровыми взглядами сотен устремленных на него глаз он вдруг перестал улыбаться и явственно ощутил на лбу холодную испарину.

Смирнов и Сафаралиев держались впереди. Смирнов сказал решительно:

- Рабочие тоже хотели бы знать, кто поджег промысел.

- Сам он себя, понятно, не выдаст. Вот вы и назовите его, - предложил ротмистр. - Ну-с...

Ханлар крикнул:

- Вам его лучше знать, господин офицер! Ведь вы мастера устраивать провокации.

Лицо офицера перекосилось от злости.

- Кто? Кто сказал?

- Зря нервничаете, господин офицер, - заметил Григорий Смирнов. - Ни один из рабочих промысла не мог совершить такого преступления. Мы против бессмысленного разрушения. Ищите поджигателей в другом месте...