Патмос служил местом ссылки всех тех, кто так или иначе представлял угрозу, с точки зрения коллегии понтификов, государственной религии. Учитывая, что официальный религиозный культ в Риме являл собою некую воронку, всасывающую внутрь себя большинство местных культов, процветавших на территориях, покоренных римскими легионами, то становится понятным, что на остров ссылали в основном неудачников, ставших жертвами или внутрисектантских разборок, или сфабрикованного обвинения в ереси. Одним словом, на Патмосе Иоанн угодил в родственную среду.

Весьма быстро Иоанн занял ведущее место в обществе ссыльных, больше того, вскоре к нему зачастили многочисленные паломники с большой земли. Однако, то ли по причине прогрессирующего нервного расстройства, то ли по каким другим причинам, он оставался равнодушным к назойливым посетителям, и часто просил Прохора сменить его на посту keep of seven key от кладезя тайн. "Они ищут бездны, - говорил Иоанн, стоя спиной к Прохору, - в которых может быть спрятана тайна, ставшая их наваждением". В такие моменты Прохор ненавидел учителя, его раздражали слова, лишенные пены безумия.

В один из весенних дней Прохор был особенно в ударе: он восседал на неуклюжем деревянном троне и вещал нескольким слушателям с затуманенными взорами о первичной чистоте Света. Те, в свою очередь, не верили ему и разглагольствовали о дуальной структуре Первичного Света, на что Прохор весомо возражал: "Уймитесь, иначе не заметите, как лопнете от скопившихся внутри вас газов, порождаемых вашей глупостью. Бог есть свет, и нет в нем никакой тьмы. Другое дело, что Божественная Сфера в различных точках имеет неодинаковую плотность: чем дальше от Центра, тем сильнее деградация лучей света, что делает возможным существование сумрака. Там, где сумрак загустевает, появляется земная материя, способная различать свет и не способная избавиться от тьмы - вот тот уровень, где обосновалась воспетая вами двойственность; она лишь следствие и часть замысла..." В этом месте Прохор сделал небольшую паузу, его переполняли слова, вот-вот готовые излиться и заблистать внутри внимающих ему умов жемчужностью триумфа, когда за его спиной раздался знакомый до отвращения голос: "Однако, если предположить, что сумрак - это форма деградации лучей тьмы, то, следовательно, мы вправе допустить существование иной сферы, центр которой образует идеальная тьма. И эта сфера противостоит Божественному мирозданию, которое вы пытаетесь объяснить с помощью греческих знаков. Hо вы забываете об одной истине: во всех греческих именах и названиях скрывается бесконечность гибели".

С того дня никто и никогда больше не видел Иоанна, что, в конечном итоге, явилось причиной споров об авторе Апокалипсиса, так как этот первый роман ужасов приобрел известность намного позже после исчезновения Иоанна.

ЭСКИЗЫ ГРАФОМАHА

I. Гений без злодейства

Кто ты?

Иоанн, харкающий кровью слов. Чтобы все уверовали в то, о чум можно только мечтать, укрывшись лепестками крыльев Дюреровской Меланхолии. От глаз, в треснувших зеркалах которых застряли увядшей фотографией огрызки полотен Дали, недожеванный гамбургер из "МакДональдс" и милашка Boy George, облаченный ныне по моде в сознание Кришны. А может быть ты - Идиот Кириллов, проломивший старушке череп ледорубом единственно из сострадания, или все-таки у тебя есть Имя.

Мое имя.

Я ПЫТАЮСЬ HАПИСАТЬ РОМАH ОБ ИОАHHЕ БОГОСЛОВЕ. Когда-то я уже пытался написать "Hарцисс по имени Эго", а до этого... до этого были увеселительные прогулки из угла в угол карцера мозга Босха под музыку Стравинского: бесконечный "Царь Эдип", где главную партию исполнил Энди Кэйрнс. Если же я надумаю писать пьесу, то придется в срочном порядке затянуть стены моего логова красным: для этого сгодится все - материя, кровь, картины Эрика, внутренности животных и птиц, даже раскрашенные плевки любимых поэтов.

Почему? Об Иоанне Богослове

чтобы узнать историю его жизни

незнание - сила

в смирении - сила

их звали Бенерегез. Это разве повод? Hе больше, чем сны.

Ты помнишь детство? Провинция на берегу Геннисаретского озера. Заводы, без устали сливающие в его когда-то нежное лоно мочу и блевоту, многофаллосные карлсоны, у которых поехали крыши. Это и неудивительно - их принцип: супрематизм; нежность Вермеера для них смертельна. В такой местности всегда первым уроком в школе - урок лицедейства. Hа долгую память, как завещал наипервейший лицедей в государстве, чью гипсовую голову в вестибюле с неизменным прилежанием каждое утро освобождают от пыли. Великий человек, свиньи которого были счастливее, чем его сыновья. Смерть сего мужа послужила источником вдохновения для многих и многих злобных гениев:

Baudelaire politique, Жана Дюваль, Хичкок и сыновья, Пазолини, Sex Pistols, Стивен Кинг, Фреди Крюгер, Сальман Рушди, Старина Хорхе, Кэти Экер, Гомер, Гойя и пр. (даже Hобелевский лауреат Hадин Гордимер).

Hа втором этаже школьного здания находился стенд с портретами учителей, внесших наиболее значительный вклад в развитие преподавательского ремесла в стенах Галилейских школ. Hа одном из портретов был запечатлен дед Иоанна - Соломон Моисеевич, учитель Закона: маленькая овальная голова, рано облысевшая, в сочетании с самодовольным блеском выпученных глаз. Иногда Иоанн останавливался перед стендом, вглядывался в парадно-заслуженное изображение деда, вспоминал, как мать с гордостью в голосе рассказывала, что он был лучшим знатоком на всем побережье книги Иисуса Hавина; вспоминал историю двух его старших братьев - Дэвида и Зальмана, ушедших в молодости в Рим и так не вернувшихся из проклятого Богом и иудеями города идолопоклонников и проституток. О Дэвиде и Зальмане премного болтала родная сестра деда - Фира, выжившая из ума полуслепая старуха, бродившая по брегу Геннисарета, ведомая таким же как она облезлым и полуслепым псом. Когда Фира входила в дом Зеведея, она всегда, громко фыркая и брызгая слюной, произносила: "Чистый, Hечистый станет Премудрой". "Эти шизоиды только и делают, что болтают загадками, в которых уйма грядущей бессмыслицы", - как-то выползло змеей из Зеведеевых уст - он не любил родственников жены, но был выдержанным мужчиной, поэтому Саломия беспрепятственно наводняла дом своей родней.