МЭРИ. Даклинг, это тебя.
РАЛЬФ. Видите, там валяется деревяшка? Подайте ее Мелинде. Это будет веер.
ДАКЛИНГ. Пусть Лиз Морден сама себя обслуживает.
РАЛЬФ. Она не Лиз Морден. Она - Мелинда, ваша госпожа. А вы Люси - ее служанка. В этой сцене вы тоже, кстати, присутствуете. Подайте ей веер.
ДАКЛИНГ подает Лиз деревяшку.
ЛИЗ. Благодарю тебя, Люси, мне нравится, как ты мне прислуживаешь.
РАЛЬФ. Не надо ничего говорить. Просто кивните головой.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Нельзя вставлять в пьесу лишние слова.
РАЛЬФ. Теперь, Люси, станьте позади Морден.
ДАКЛИНГ. Я должна что-нибудь говорить?
РАЛЬФ. Ничего.
ДАКЛИНГ. Почему ей достались все слова? Так не честно. Надо поделить поровну.
РАЛЬФ. Ваша реплика, Бренэм.
МЭРИ. "Уж по крайней мере не страдаю ни от скуки, ни от колик, ни от разных капризов...".
Появляется майор РОСС. За ним следует капитан КЭМПБЕЛЛ.
Каторжники сразу делаются как-то меньше ростом.
РАЛЬФ. Майор Росс, капитан Кэмпбелл, у меня репетиция.
РОСС. Репетиция! У него репетиция!
КЭМПБЕЛЛ. Эх-ма... Репетиция...
РОСС. Лейтенант Кларк изволит репетировать. Лейтенант Кларк просил, чтобы каторжников на час раньше отпускали с работ. И чего же добился лейтенант Кларк? Чего, я спрашиваю!
КЭМПБЕЛЛ. Э-э... Чего-то не того...
РОСС. Лейтенант, где каторжники Кэйбл и Арскотт?
КЭМПБЕЛЛ. Да-да, где?
РАЛЬФ. Они запаздывают.
РОСС. Пока вы тут репетировали, Арскотт, Кэйбл и еще трое бежали в леса. Пять человек совершили побег, и все из-за вашей чертовой пьесы, из-за этих ваших комиков. Эти ваши артисты не просто сбежали. Они похитили продукты со склада. Хорошая у вас пьеса, нечего сказать!
РАЛЬФ. Я не понимаю, какое пьеса имеет...
РОСС. Я с самого начала знал - мы еще всей колонией хлебнем горя с вашей пьесой.
РАЛЬФ. Я не понимаю.
РОСС. Безделье и пустая болтовня - вот что такое ваша пьеса. Безделье и болтовня - источник всех несчастий.
РАЛЬФ. Майор Росс, я не могу согласиться...
РОСС. Ну вот что, юноша, вы всего лишь младший лейтенант, и не вам соглашаться или не соглашаться с майором Россом.
КЭМПБЕЛЛ. Дисциплинка не того... Це-це-це...
РОСС мерит каторжников тяжелым взглядом.
РОСС. Цезарь. Сначала он бежал вместе со всеми, но потом вернулся.
РАЛЬФ. Допустим. Но он не занят в пьесе.
ЦЕЗАРЬ. Я занят! Занят! Я играю слугу. Лейтенант, скажите ему...
РОСС. Джон Вайзенхэммер.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я здесь ни при чем.
РОСС. Ты ведь еврей, не так ли? Ты виноват. Последний раз Кэйбла видели возле твоей хижины. Лиз Морден! Вчера поздно вечером ее видели рядом с продуктовым складом в обществе Кэйбла, который якобы чинил дверь. Лиз Морден, ты пойдешь под суд за ограбление склада. Знаешь, что тебе за это будет? Виселица!
П а у з а.
Ну а теперь, лейтенант, продолжайте вашу репетицию.
РОСС уходит, КЭМПБЕЛЛ задерживается, чтобы прочесть название пьесы.
КЭМПБЕЛЛ. Хе-хе... "Офицер-вербовщик". Хорошее название. Жаль, что пьеса. Пьеса! Ха-ха!
У х о д и т .
РАЛЬФ и АКТЕРЫ подавленно молчат.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА 1.
ВРЕМЯ ДЛЯ СВИДАНИЙ.
Лиз МОРДЕН, Джон ВАЙЗЕНХЭММЕР, Джон АРСКОТТ, ЦЕЗАРЬ - все закованы в кандалы. АРСКОТТ сидит низко согнувшись, уставившись в стену неподвижным взглядом.
ЛИЗ. Удача? Что за слово такое? Ко мне так всегда задом оборачивается. под дерьмовой звездой я уродилась. Папаша ворюга, шмонается по притонам. Мамаша усвистала. Нас пятеро братьев, да я малолетка. Постирушками подрабатывала. Ну вот. А тут родной папаша стибрил у дамочки платок. Та в крик. Его сцапали, а он на меня тычет: не я это, сэр, это Лиззи, вот смотрите, она сперла! Тут с меня одежонку посрывали и отметелили при всем честном народе. Той же ночью чуть не порешила папашу - его же дубинкой. Все его шмотки прихватила и к брату. Он меня гонит: Лиз, говорит, чего тебе ходить побираться, когда есть чего толкнуть по бабской части. Я, говорю, рожей не вышла. А он мне: сестрица, кому нужна твоя рожа! Была бы дырка, куда сунуть можно. Ну и пустила я свою святую невинность в оборот. А по-крупному подфартило, когда на того кобеля богатого нарвалась. Такой весь из себя - не хухры-мухры, каждый день в чистый утиральник сморкается. Он мне и растолковал: на одном твоем мохнатом товаре не разживешься. Научил меня, как хахалей богатых щипать. Проще некуда. Хахаль меня облапит, а у самого цепочка от часов из кармана торчит. Тут я ее и потырю. Только раз облажалась я, замешалась. Хахаль орет, как резанный, легавые тут как тут. Повязали. Стою я перед этим в мантии, который всем нам будущее предсказывает, и думаю: все, крышка, вздернут как миленькую. Только судья не зверь попался. Обломилось мне Высочайшее помилование и семь лет в раю на том берегу пруда, где вода соленая и селедки. А на судне... Господи Иисусе! С голодухи чуть не окочурилась. Матросы от меня морды воротят. А порядок такой: не ляжешь под матроса - не пожрешь. А здесь... Губернатор обещает: новая жизнь. А что, думаю, Лиззи, чем тебе не житуха? Губернатор мужик не вредный, пьеса эта вся из себя такая, про любовь-морковь. Работа не бей лежачего, и компания подобралась подходящая - все свои в доску: Кэйбл, Арскотт... Так нет же, майору Россу, видно, рожа моя не глянулась. Опять повязали. Теперь уж точно крышка мне - вздернут. Вот вам и вся жизнь Лиззи Морден. А ты, Вайзенхэммер, как сюда попал.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Измена. Чудовищная несправедливость. Ложь. Произвол.
ЛИЗ. Говори по-английски, Вайзенхэммер.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я не виноват. Я не воровал и буду повторять это столько раз, сколько понадобится.
ЛИЗ. Плевать им на твои слова. Раз они говорят, что ты вор, значит ты вор.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я не вор. Я вернусь в Англию, в табачную лавку "Рикетт и Лоудз". Я скажу: я вернулся. Я ни в чем не виноват.
ЛИЗ. Никто тебя слушать не станет.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Если так думать, то и жить незачем.
П а у з а.
Прости, Лиз. Через семь лет я вернусь.
ЛИЗ. А чего тебе делать в Англии? Ты же не англичанин.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Я родился в Англии. Значит, я англичанин. Что я должен сделать, чтобы все поверили, что я англичанин?
ЛИЗ. Надо чтоб мозги были английские. Я вот ненавижу Англию, но мозги у меня английские. Или вот Арскотт. Он с тех пор, как его сюда притащили, ни слова не сказал. Но у него мозги английские, это сразу видно.