— Для обмена, в Импхале. на табак, на девочек… В конце концов, он дал себя переубедить подарить один меч Крау, парню с «базукой». — Вместо DSO (орден за отличную службу), — сказал, усмехаясь, Томлин. — Как ты вскоре заметишь, вещи для обмена ценятся у солдат больше орденов!
От Таму, через знаменитую малярийными комарами долину Кабау, на Импхал двигалась и 20-я дивизия. Та же тактика: заманить врага вглубь, медленно маневрировать к Импхалу, дав авиации как можно больше времени, чтобы разбомбить вражеские приготовления, нанести ущерб путям подвоза, чтобы японцы только ночью смогли доставить к фронту пару грузовиков. Они истекали кровью, не замечая этого сразу, когда союзные войска в основном сохраняли свой боевой потенциал. А союзному верховному командованию показалось бы удобным навязать японцам бой хоть у самого Импхала, лишь бы это помогло еще больше ослабить Японию.
17 марта в 1944 года передовые подразделения 15-й и 31-й японских дивизий переправились через Чиндуин между Таунду и Хоумалином. Они пользовались самодельными бамбуковыми плотами, авиация союзников не допустила строительства наплавного моста. Уже это должно было бы насторожить агрессоров, но они были довольны уже самим фактом быстрого продвижения на запад. Через пять дней после форсирования Чиндуина они уже стояли на индийской земле. Укхрул был их первой целью. Там их встретила быстро переброшенная из тыла по воздуху 50-я британская воздушно-десантная бригада, и это означало первую остановку в их продвижении. Парашютисты не пропустили никого, если не получали на это приказ.
Севернее серьезная опасность угрожала Кохиме, важному опорному пункту союзников, из-за неожиданно быстрого продвижения 31-й дивизия японцев. Хотя гарнизон Кохимы получил подкрепления, но опасность не стоило недооценивать, тем более что в Кохиме находился самый большой фронтовой лазарет с сотнями раненых. 31-й японской дивизии противостояли хоть и опытные, но уступавшие ей по численности войска с высоким боевым духом: Ассамские стрелки, Бирманский полк, подразделения гурков и различные индийские части, затем очень боеспособные полки из Африки, которым в этом климате, естественно, приходилось легче, чем европейцам.
Но несмотря на это положение требовало от верховного главнокомандующего лорда Маунтбэттена мгновенного решения, ведь японцы вовсе не были настолько деморализованы, что исходящей от них угрозой можно было бы пренебречь. А Маунтбэттена в эти дни преследовали несчастья. Он вылетел к войскам Стилуэлла. Когда он на джипе ехал по дороге из Ледо по направлению к Могауну, свисавшая над дорогой ветка бамбука сильно повредила ему глаз.
Стилуэлл сразу же отправил Маунтбэттена назад самолетом L-1 в Ледо, где находился 20-й полевой лазарет американской армии. За ним вылетела и «Дакота» Маунтбэттена, служившая ему летающим штабом. Пока врачи спасали глаз, прилетели самые важные командиры. Маунтбэттен, с наполовину забинтованным лицом, срочно обсудил с ними первоочередные меры по усилению обороны Импхала, и особенно Кохимы, перед лицом неожиданной силы и интенсивности японского наступления.
Ситуацию можно было исправить, ведь в индийском тылу дислоцировались достаточно сильные резервы. Маунтбэттен приказал перебросить из Аракана, где в это время было спокойно, 5-ю индийскую дивизию к Кохиме. Так как перевозка по железной дороге потребовала бы нескольких недель, он воспользовался двумя дюжинами транспортных самолетов из американских авиатранспортных частей для переброски грузов и людей через Гималаи по воздуху. Они осуществили эту переброску всего за несколько дней.
Но теперь японское наступление, как и было запланировано союзниками, затормозилось на плоскогорье перед Импхалом. По численности войска союзников превосходили японцев, собиравшихся на обратных склонах гор вокруг плоскогорья и обстреливавших город своими с большим трудом доставленными сюда снарядами. Но вокруг города была создана целая разветвленная система укреплений, и безупречно функционировало снабжение по воздуху.
— Подарки прилетают как детям на Рождество, — со смехом говорил Томлин, — через камин! Ночь за ночью он отыскивал сброшенные за пределами города транспортные контейнеры с грузом, чтобы они не достались в руки японцам.
Даже передовые аэродромы японцев были очень далеко и подвергались сильным ударам авиации союзников, так что не могли использоваться для решающих операций. С другой стороны истребители-бомбардировщики союзников бомбили обозы уже далеко в японском тылу, даже ночью, когда грузовики с затемненными фарами с трудом пробирались по полуразрушенным дорогам. Территория между Импхалом и Рангуном была в руках японцев, но для оккупантов она с каждым днем становилась все более небезопасной. И причиной были не только самолеты союзников, но и возрастающее сопротивление в бирманских деревнях. Национально-освободительное движение «Такинов», возглавляемое Аун Саном, существовавшее еще с середины ХIХ века, начало вооруженную борьбу против японцев и становилось все сильнее.
У Импхала все произошло именно так, как спланировало командование союзников. Младший капрал Томлин, лежавший в транше на южной окраине города, все время вспоминал предсказание своего командира полка еще тогда, у баррикады на дороге близ Тиддима: японцы хоть и засели на горных хребтах вокруг Импхала, но им приходилось довольствоваться все меньшим ежедневным рационом. Голод и нехватка боеприпасов ослабили их боеспособность. В то время, как их тыловая система продолжала разваливаться, в Импхале ежедневно на надежном аэродроме приземлялись по сто самолетов С-47, доверху набитых провиантом и боеприпасами. На обратном пути они вывозили раненых.
Несмотря на все трудности, бои были ожесточенные. Японцы не собирались быстро сдаваться. Они отчаянно атаковали войска союзников, но не могли достичь цели. Оказалось, что Импхал взять им было невозможно, и с его осадой закончилось последнее серьезное наступление японцев на Индию на южном фланге.
В Кохиме наступавшие обладали еще большей ударной силой. От Димапура на железной дороге Бенгалия — Ассам быстро выдвигался перевезенный по ней 33-1 индийский корпус. Снабжение полностью окруженного города было гарантировано, но фанатизм, с которым атаковали его японцы, привел к тому, что некоторые окраинные районы города пришлось оставить.
После двух недель обстрела город был похож просто на кучу развалин, среди которых англичане, австралийцы, индийцы, западно-африканцы и гурки отражали атаки 31-й дивизий японцев. Эта дивизия была самой сильной на театре военных действий и сражалась тут еще со дня переправы через Ситаун.
Раненых союзникам приходилось вывозить как можно быстрее, потому что агрессоры не проявляли никакого уважения к Красному кресту. Они бессовестно обстреливали лазареты из орудий, установленных на обратной стороне холма. Когда жертвой их снарядов стал водопровод, С-47 пришлось доставлять и питьевую воду. Пока нападавшие захватывали одну часть города за другой, патрули гурков ночью проскальзывали через руины, чтобы найти и забрать из разрушенных госпиталей все, что еще могло пригодиться, или чтобы подорвать отдельные особенно опасные пушки японцев. Ветераны Первой мировой войны уже говорили о новом Вердене.
Три недели город был полностью окружен. Лишь 18 апреля, на две недели позже того срока, когда 31-я дивизия согласно сообщениям токийского радио взяла его, свежим силам союзников, прибывшим через Димапур, удалось в первый раз прорвать кольцо окружения. За танками и саперами двигался срочно переброшенный Королевский Беркширский полк, элитная часть англичан. С их приходом не только была прорвана блокада, но и бывшие окруженные сами перешли в контрнаступление против укрепившихся на горах японцев.
Бородатые англичане, чернокожие африканцы, индусы в тюрбанах примкнули штыки. Одна горная позиция японцев за другой оказывались в руках союзников, иногда полностью выжженная из огнеметов. Генерал Мутагучи делал все, чтобы укрепить боевой дух своих войск и заставить их держаться. Он снова издал приказ по войскам, в котором говорилось: "Эта битва является решающей для успеха или неуспеха нашей войны в Азии!"