"Без Дэнуца?.."
"Без бабушки?.."
Моника посмотрела в сторону барского дома. Скоро должен вернуться Дэнуц... И к ее душе прихлынула радость, словно кровь к щекам... Пустые качели взмыли к небу.
Голос Ольгуцы энергично произнес:
- Послушай, Моника, я бы хотела качели отсюда и до Америки. Ты знаешь, что в Америке течет самая большая река в мире? Я перенесу ее в Румынию.
- А если она больше, чем Румыния?
- Ничего! А в Румынии сделаю царем деда Георге.
- А ты?
- Я буду царицей... Но я буду и на качелях качаться.
- А что ты сделаешь с королем Каролем?
- Не знаю... Превращу его в статую, и дело с концом!.. Дед Георге, ты забыл про меня! Дед Георге, пить хочу!
- А вот он, дедушка!
Спрятавшись за дверью, он медлил, выжидая, пока Ольгуца немного успокоится.
- Нехороша вода, барышня. Я оставил открытым ведро, и в него попали мухи. Испортили воду.
- Дед Георге!
- Правда, барышня!
- Дед Георге, умираю, хочу пить!
- А груши, барышня?
- У тебя еще есть?
- Есть у дедушки еще корзинка.
- Давай съедим, дед Георге.
- И я так думаю.
- Вкусные!
- Сладкие!
- Лучше, чем вода, мои барышни!
- И вода тоже хороша, дед Георге, да мухи в нее, говорят, попали.
- Раз дедушка говорит...
- Ты их, видно, во дворе поймал, потому что в доме нет мух, дед Георге!
- Вот ей-ей!
- Пожалуй, поверю тебе на слово, дед Георге. Когда хочется пить, и груши бывают хороши!
- Все-то знает дедушкина барышня!
- Дед Георге, что это за шум?
- Да ребятишки... Видать, повздорили. Ребята!
- Они дерутся, дед Георге?
- Да нет! Так, балуются.
Ольгуца вскочила на ноги, огляделась вокруг и бросилась к воротам.
- За что ты его бьешь, не стыдно тебе?
Двое мальчишек, чуть повыше ростом, чем Ольгуца, молча яростно дрались, слышалось только их тяжелое дыхание. Рядом с ними совсем маленький мальчик в одной рубашке так кричал и вопил, словно его для этого наняли.
- А ты что кричишь?
Малыш замолчал, вытирая нос тыльной стороной ладони.
- Вот я вам сейчас покажу! Вы почему деретесь?
- ...
Оба мальчика свирепо уставились на Ольгуцу, как два бычка при виде красного плаща тореадора.
- Вы что, языки проглотили, не слышите? - вмешался дед Георге.
- Да я его трахнул!
- Я его маленько саданул!
- Как тебя зовут?
- Ионикэ.
- А тебя?
- Пэтру.
- А ты почему плакал? - обратилась Ольгуца к малышу.
- Он мой брат, - пояснил по-прежнему мрачный Пэтру.
- А что вы ему сделали?
- Ольгуца, скажи, чтобы он вытер ему нос. Смотри, какие у него глаза, прошептала Моника, указывая на голубые глаза и несчастный нос малыша.
- Слышишь, вытри нос брату!
- Зачем?
- А затем, что он твой брат! - насупилась Ольгуца, передразнивая его.
Рубашка малыша, превратившись в носовой платок, открыла голое пузо...
- Ты, лягушонок, не плачь! А вы ступайте за мной.
- А что мы такое сделали? - испугались мальчишки, не зная, как лучше поступить: подчиниться приказанию или пуститься наутек.
- Делайте, что вам барышня велит!
Дед Георге ласково прихватил обоих за загривок и повел к себе во двор. Моника шла следом, держа за руку малыша. Все остановились у завалинки. Ольгуца, усевшись по-турецки на ковер, строго посмотрела на них и отчетливо проговорила:
- Дед Георге, а теперь оставь их со мной.
Дед Георге отпустил мальчишек и тихонько подтолкнул их к Ольгуце. Малыш снова заплакал.
- А ты замолчи! Моника, дай ему грушу... Я вас сейчас буду судить.
Мальчики враждебно поглядели друг на друга и потупились. Дед Георге посмеивался, поглаживая белые усы.
- Кто первый начал драку?
- ...
- Пэтру, ты начал? - пристально взглянула на него Ольгуца.
- Будто я один!
- Скажи, почему ты полез в драку?
- Пускай он скажет!
- Нет, ты скажи, ведь я тебя спрашиваю.
- Он меня свиньей обозвал, - пробурчал Пэтру, стиснув кулаки.
- А ты зачем обозвал меня цыганом? - вскипел Ионикэ.
- Ты стянул у меня ушки!
- А откуда у вас пуговицы? - рассердилась Ольгуца.
Пэтру поглядел на Ионикэ. Ионикэ смерил взглядом Пэтру... Потом обе головы одновременно повернулись к деду Георге... Дед Георге встретился глазами с Ольгуцей и поник головой.
- Ага!.. Значит, вы играете в пуговицы вместо того, чтобы заниматься делом.
- ...
- Сколько у вас пуговиц?
- У меня ни одной; он меня обокрал! - закричал Пэтру на Ионикэ, внезапно охрипнув.
- А у тебя сколько пуговиц?
- Что я, считал?!
- А у тебя, Пэтру, сколько было пуговиц?
- Ему лучше знать, он меня обокрал!
- Давай сюда пуговицы!
Ионикэ покосился на ворота, готовясь задать стрекача.
- Делай, как велит барышня, Ионикэ. Она твоя хозяйка, - посоветовал дед Георге.
Ионикэ тяжело вздохнул, пожал плечами, так что стала видна его тонкая талия, перетянутая красным поясом, и вытащил узловатую связку, звеневшую пуговицами, словно детский кошелек.
- Больше у меня нет!
- Давай сюда!
Лоб у Ионикэ покрылся морщинами...
- Моника, развяжи ты...
Ионикэ не сводил глаз с Моники. По мере того как развязывались один за другим узелки, кулаки у Ионикэ сжимались все крепче... Пэтру отошел в сторону.
- Хэ... хэ... ххх! Хэ... хэ... ххх! - опять захныкал братишка Пэтру.
- Дед Георге, дай ему еще одну грушу... дай две, только пусть замолчит!
Моника протянула Ольгуце в сложенных ковшиком ладонях развязанный узелок с пуговицами.
- Моника, ступай в дом и подели их пополам.
- Не пускай ее, дед Георге, - в один голос завопили мальчики, готовые броситься за Моникой.
- Ну-ка!
Ольгуца встала с ковра и внимательно разглядывала их.
- Так, значит, дед Георге дал вам пуговицы...
- Он дал нам! - встрепенулись мальчишки.
- Вам, вам! А зачем он вам их дал?..
- Для игры! - ударили они себя кулаками в грудь.
- А вы что делали?
- Как что?
- Как что?.. Кто дрался, я или вы? Ну-ка, отвечайте...
Голые пятки Ионикэ буравили землю... Большой палец на ноге у Пэтру с недоумением поднялся вверх.
- Значит, вместо того чтобы играть в пуговицы деда Георге, вы воровали их друг у друга.
- Он воровал у меня!
- Это мои ушки! Говори, чего стоишь, как истукан!