Я прервала ее и яростно прошептала:

— Я люблю тебя. И как только осознаю, что с тобой происходит, позабочусь о твоем мальчике. Он может на меня опереться. Я присмотрю за ним, Марго. Клянусь. Я хорошо о нем позабочусь. Тебе не о чем волноваться. Я с ним рядом.

— Хорошо, Аделина, — прошептала она в ответ.

— Он еще не сделал мне предложение, но сделает, и я хочу начать планировать свадьбу немедленно. Хочу, чтобы все было в порядке. Хочу, чтобы все было именно так, как ты желаешь для Тоби. Можем ли мы приступить к планированию после Рождества?

— Да, дитя, абсолютно.

— Бог приложил к этому руку, Марго, ты не ошиблась. Он дал тебе этих мальчиков, чтобы ты их вырастила для нас, и Он дал нас маме, чтобы она вырастила нас для них. И Он дал тебя нам, чтобы после ее смерти ты была с нами.

Она ничего не сказала, но я услышала, как у нее сбилось дыхание.

— Не буду задерживать. Люблю тебя и постараюсь насладиться сегодняшним вечером. Увидимся завтра.

Хриплым голосом она ответила:

— Да. До завтра, Аделина. С Рождеством.

— Счастливого Рождества, Марго.

Я не стала ее задерживать, потому что она этого хотела.

А мне очень хотелось расплакаться.

Но дело было не во мне.

Речь шла о Марго. Дэйве. Тоби. Джонни.

Так что я подняла задницу, стянул с себя проклятую униформу и пошла в ванную принимать душ.

Джонни

— Адди, что такое?

Почувствовав, как Иззи шевельнулась, и, услышав ее голос, Джонни открыл глаза.

— Буди Джонни, я разбужу Тоби. Выходите из дома, — прошептала Адди.

Он увидел ее тень возле кровати.

Адди больше ничего не добавила, прежде чем подойти к двери.

Его женщина повернулась к нему.

— Ты проснулся?

— Да, который час?

— Не знаю, — прошептала она. — Ну, давай же. Вставай. Надень свитер и носки. Думаю, нам понадобится что-то теплое.

— Детка…

— Просто сделай это, пожалуйста.

Джонни сделал, как она просила, перевернул ее и поднял вместе с собой с постели.

Они спали в гостевой комнате. Кровать, которую оставила Из, все еще стояла там. Эту ночь Брукс провел в переноске с Тоби и Адди. Для мебели Бруклина там было тесновато.

Маневрируя среди мебели, он надел свитер, толстые носки, которые Из прихватила для него для рождественского утра, поскольку Адди держала термостат на низких температурах.

Иззи взяла его за руку, и он пошел с ней к бельевому шкафу в коридоре, где она прихватила одеяло.

Он взял у нее одеяло, и, держась за руки, они двинулись вниз по лестнице, через прихожую, кухню, заднюю веранду, но когда вышли на улицу, он потянул ее за руку, останавливая.

Вокруг было темно.

И только два одеяла лежали рядом на снегу поверх брезента, и их окружали горящие свечи.

Тоби стоял посередине одного из одеял, одетый так же, как Джонни, тоже перекинув одеяло через руку, и чесал затылок.

— Мы делали так, — прошептала Иззи. — С мамой. Прежде чем всё стало слишком плохо. Мы делали так постоянно.

Он понял, о чем речь.

Они смотрели на звезды.

И пытались обрести покой.

Он повел свою женщину к одеялам.

На полпути за ними хлопнула дверь.

Джонни обернулся и увидел идущую к ним Адди, одетую в одну из толстовок Тоби поверх ночной рубашки и в зеленых резиновых сапогах.

Примерно так же, как была одета Иззи, за исключением того, что ее толстовка принадлежала Джонни, а резиновых сапог у нее не было.

Адди несла в руке две бутылки.

Одна из них с бурбоном.

Другая — с текилой.

— Мы подписались на такое дерьмо, заарканив двух девочек Форрестер, — пробормотал Тоби подошедшим Джонни и Иззи.

Бывали вещи и похуже.

Вроде эгоистичной матери, возникшей из ниоткуда, чтобы выносить им мозг.

И их настоящей матери, умирающей от рака.

Джонни улыбнулся брату.

Улыбка вышла фальшивой.

Тоби ухмыльнулся в ответ.

И тоже фальшиво.

После этого Джонни не стал мешкать.

Заняв свободное одеяло рядом с Тоби, он потянул Из вниз, устроив ее возле себя, накинул на них одеяло, подоткнул его как можно плотнее и упал на спину.

Из прижалась к его телу, положив голову ему на грудь, и повернула голову так, чтобы удобнее было смотреть на небо.

Джонни повернул голову в сторону и увидел неподалеку Тоби, а с другой стороны — Адди, лежавшую в той же позе, что и ее сестра.

Тоби почувствовал взгляд брата и ответил на него.

Его улыбка была легкой.

Но на этот раз настоящей.

— Кто хочет выпить? — спросила Адди.

— Я, — отозвалась Иззи.

Тоби передал текилу Джонни, тот передал ее Из, которая приподнялась достаточное, чтобы сделать глоток.

Затем они вернули бутылку Адди, чтобы она тоже выпила.

Мужчины отпили немного бурбона и поставили бутылки на холодный снег.

Прижав к себе Из, Джонни посмотрел на звезды.

И тут он понял.

Суть заключалась не в напоминании о том, какой маленькой частью Вселенной вы были, пылинкой, даже не пылью, клеткой ничто, которая существует, а затем исчезает.

Суть заключалась в напоминании о великолепии Вселенной и о том, что вы являетесь ее неотъемлемой частью, и вам не следует терять ни минуты, вы должны найти время, чтобы насладиться ее красотой, пока проводите время среди ее величия.

— Всем счастливого Рождества, — сказала Элиза.

— Счастливого Рождества, Из, Джонни, — сказала Аделина.

Джонни ответил не всем.

Он притянул свою девушку к себе и пробормотал:

— Счастливого Рождества, детка.

Он услышал, как его брат тихо сказал:

— Счастливого Рождества, дорогая.

Джонни глубоко вздохнул, чувствуя, как Из поднимается вместе с его грудью, а затем опускается, когда на выдохе.

Судя по словам Дэйва, прогноз был далеко не хорошим.

Джонни потерял бабушку, дедушку и отца, но сегодня понял, что легче воспринимать это дерьмо не становится.

Он чувствовал себя разбитым внутри.

Уязвимым.

И он знал, что у Тоби, который был любимцем Марго, возможно, даже больше ее родных сыновей, дела обстояли еще хуже.

Но с ними все будет в порядке.

Потому что в тот момент послание было ясным.

У них были девочки Форрестер.

Лунный свет и моторное масло вместе могли пройти через что угодно.

Поэтому Джонни лежал под звездами, окутанный теплом одеяла и его будущей жены, и думал, что, по крайней мере, в данный момент Рождество было счастливым.