21

21

Я не волнуюсь. С чего бы мне волноваться? Я просто молодая, здоровая, одинокая взрослая женщина, у которой был случайный секс с таким же сексуальным, одиноким парнем. Это случается. И это произошло наедине, так что никто не должен знать. Нет никаких причин, по которым мама могла бы об этом услышать.

Мои занятия по юриспруденции и в лучшие времена утомляли меня до слез, но в понедельник я едва улавливаю смысл сказанного. У меня всегда была склонность к учебе, так что, даже отвлекаясь, я могу наверстать упущенное позже.

К тому времени, как я выхожу из Силвер-Холла в понедельник, я раздумываю, стоит ли мне просто спрятаться в своей комнате до конца дня. Или навсегда. По крайней мере, у меня есть «Происхождение мифа», чтобы с нетерпением ждать завтрашнего дня.

— Привет, Тиа! — говорит кто-то еще, махая в мою сторону.

Все утро меня приветствовали неизвестные. Ничего странного, никто ничего не сказал, но я все равно краснею, потому что знаю, как и почему они теперь меня узнают.

Они были здесь прошлой ночью. Они увидели меня…сделали это.

Я замечаю Рафаэля, который улыбается, как чеширский кот, и мне хочется умереть.

О чем я только думала?

Я вообще не думала, вот в чем проблема. Я была пьяна от члена, и красивых голубых глаз, и того неземного обаяния, которым обладает Аврелий Себастьян Келлер.

Я только что вышла из здания, направляясь в библиотеку, когда к моим шагам присоединяются еще одни. Опять же, хотя я и не разглядываю, я просто знаю, что это он. Может быть, дело в длине его надвигающейся тени или в его действительно потрясающем запахе. Или просто в осознании, которое я не могу объяснить.

— Ты же знаешь, мне не нужен телохранитель.

— С чего бы тебе? — Себастьян возражает. — Кстати, красивые джинсы. Нравится, как они демонстрируют эту задницу.

Я опускаю взгляд на свои новые узкие джинсы. Я серьезно люблю носить что-то настолько повседневное, что мне раньше никогда не разрешали носить, и будь проклята моя мать. Это рискованно, но после вчерашнего я даже не думала о смене гардероба как о бунте.

Я поступала гораздо, гораздо хуже.

— Спасибо. Я… — Теперь, когда он знает немного больше о моей жизни, я не вижу смысла скрывать, что происходит. — Мама была довольно строга в отношении одежды. На самом деле это первая пара джинсов, которые у меня когда-либо были.

Он присвистывает.

— Черт. Для такой задницы это преступление.

— Прекрати флиртовать со мной, — шиплю я. — Ты знаешь, что я не могу... мы не можем... — Я не знаю, как закончить это предложение. — Прошлая ночь была разовой. Я не могу позволить себе пойти против того, чего ожидает моя мать.

— Полагаю, что нет, — легко соглашается Себастьян, засовывая руку в карман, наклоняясь и понижая голос. — Во всяком случае, не на публике. Но что именно мешает тебе провести свой обеденный перерыв, закинув ноги мне на плечи, пока я буду есть тебя до тех пор, пока ты не забудешь свое имя, а?

О.

Это ... уместный вопрос.

— Пожалуйста!

— Что «пожалуйста?» — спрашивает жестокий монстр, нависающий надо мной, постукивая своим красивым, толстым членом прямо по моему клитору, но отказываясь ввести его в меня, независимо от того, насколько сильно я поднимаю бедра, чтобы соблазнить его.

— Пожалуйста, дай мне это почувствовать.

— Ты знаешь правила, — напоминает он мне, его голос почти певуч. — Если ты хочешь, чтобы тебя трахнули, тебе придется сказать мне.

Я хотела бы сказать, что нынешняя ситуация - случайность, разовый случай, совершенно нехарактерный для такой здравомыслящей женщины, как я. Но это двенадцатый раз менее чем за половину того же количества дней, когда я оказываюсь в одном и том же положении, так что я бы сказала, что это не совсем точно.

— Я твоя! — Я кричу, и мой мучитель соглашается ввести свой член в меня, поднимая мои ноги за плечи, сгибая меня пополам, чтобы проникнуть глубоко внутрь меня.

Я стою прямо там, согнувшись пополам, задрав задницу, Себастьян на мне, когда дверь моей спальни открывается перед Ари.

— Привет, ребята! — она без колебаний входит, держа Романа за руку. — Вы не возражаете, если мы присоединимся, не так ли?

Она хихикает, не дожидаясь ответа. И это тоже хорошо, потому что все, что я могу делать, это кричать, когда меня жестко муштруют.

Мы не в первый раз занимаемся сексом в одной комнате. На самом деле, это происходило почти каждую ночь. Мне нравится, когда за мной наблюдают, и, как оказалось, ей тоже. Однажды она спросила, может ли присоединиться к нам, и Себастьян немедленно отказался. Не могу отрицать, что это было облегчением.

— Ты всегда можешь привести кого-нибудь, но только из «Heritage», — сказал он ей. — Гестия любит уединение.

Я спросила его, что это за «Heritage». Я вспомнила название из соглашения о неразглашении, которое подписала, но в тот первый вечер не стала расспрашивать о деталях.

— Я бы сказал тебе. Но тогда тебе пришлось бы присоединиться, — поддразнил он, целуя меня в щеку.

Я не настаивала. Достаточно легко догадаться, что это его извращенный клуб. Мне нравится не быть вовлеченной больше, чем я уже есть. Соглашение о неразглашении защищает меня и участников; это все, что имеет значение.

За пределами моей комнаты Себастьян был почтителен, давая мне пространство, хотя я вижу его слишком часто, чтобы это могло быть совпадением.

Мне это подходит. Моя конфиденциальность, отсутствие волнений и самые непристойные сексуальные контакты за закрытыми дверями каждый день. Ну и что с того, что Себастьян требует, чтобы я признавалась, что принадлежу ему каждый раз, когда оказываюсь обнаженной и в его власти? Я не возражаю.

Я так близка к тому, чтобы кончить, и Ари, судя по звуку, тоже не за горами, когда на тумбочке у меня звонит телефон.

Тьфу.

В основном он всегда отключен, за исключением тех случаев, когда звонит один-единственный контакт: мама.

Мое возбуждение мгновенно угасает, все напряжение внутри спадает, когда я слышу мелодию звонка. Я, конечно, не беру трубку. Это видеозвонок, и комната не в том состоянии, чтобы ответить на него.

Черт, мне следовало подумать о ней: она действительно звонит каждое субботнее утро.

Мелодия звонка в конце концов прекращается, но она фактически испортила мне настроение, и Себастьян может сказать это и без моих слов.

— Что случилось? — спрашивает он, не прекращая глубоких толчков прямо в мою точку G.

Я могла бы вдаваться в подробности, но предпочла бы этого не делать.

— Ничего такого, что твой член не заставил бы меня забыть.

Он ухмыляется и именно это и делает.