14

14

Незнакомец: Ну что, есть успехи с социальными сетями?

Из-за всего, что произошло сегодня, у меня до сих пор не было возможности проверить свои сообщения.

Я: Да! Теперь ты можешь найти меня как greeneyedpervert.

Он быстро отвечает.

Незнакомец: У тебя зеленые глаза. Приятно узнать о другой части.

Я: Я позволила своей лучшей подруге выбрать имя.

Незнакомец: И она назвала тебя извращенкой?

Я: В смысле, не совсем? Один мой знакомый парень называет меня извращенкой. Она украла прозвище.

Незнакомец: Похоже, там есть какая-то история.

Я колеблюсь, прежде чем начать печатать. Я не могу вдаваться в подробности, учитывая, что Аврелий знает, кто я. Но до сих пор он был довольно хорош в советах, не так ли?

Я: Фу, я так раздражена, и мне нужно выплеснуть это на кого-нибудь, так что, наверное, это ты. Парень, который вроде как встречается с соседкой по комнате, ... кокетливый?

Я: На самом деле, это неловко.

Незнакомец: Почему это должно быть неловко? Множество людей флиртуют.

Я: Потому что…Я не знаю, это заставляет меня чувствовать себя виноватой перед ней.

Незнакомец: А. Он тебе нравится.

Я: Я этого не говорила.

Я: Я имею в виду, он милый, но я не занимаюсь занятыми парнями.

Я: Я не такой человек.

Незнакомец: Знаешь что, мы можем вернуться ко второму твоему письму? Я бы хотел, чтобы ты пристрелила меня, а не выслушивать это.

Я: Неа. Теперь ты застрял со мной. Я знаю, что ты хороший парень.

Незнакомец: Фу, ладно. Почему бы тебе не добить меня полностью? С таким же успехом ты могла бы рассказать мне о своих проблемах с мальчиками. Была ли проблема в том, что он вроде как встречается с соседкой по комнате, или он ужасен во флирте? Я в растерянности. Кроме того, как можно вроде как встречаться?

Я: Ты действительно позволяешь мне высказаться по этому поводу? Я думаю, что люблю тебя.

Я: Ладно, он определенно регулярно трахается с моей соседкой по комнате, и иногда они проявляют интимность на публике, например, прикасаются друг к другу или что-то в этом роде. Если бы я не знала, что она трахается с другими людьми, я бы предположила, что они встречаются. И я * люблю * ее. Мы ладим. Она была моей первой подругой здесь, и она познакомила меня со всеми своими друзьями. Я не хочу все испортить из-за ее типа того парня.

Я: За исключением того, что они встречаются с другими людьми, так что, может быть, она не будет возражать? Я не знаю.

Незнакомец: Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пристрелите меня? На самом деле это было бы убийство из милосердия.

Я: Знаешь, ты на самом деле заставляешь меня думать о нем. Вы оба язвительные задницы.

Незнакомец: Хорошо. Я собираюсь заявить здесь очевидное, но почему бы тебе просто не спросить, что происходит?

Я: Спросить кого? Что?

Незнакомец: Его, её, кого-нибудь. Спроси, встречаются ли они, трахаются ли или что-то еще. Они скажут тебе, если ты вторгаешься на захваченную территорию. Что, честно говоря, кажется маловероятным. Для меня это звучит так, как будто они просто типичные приятели по сексу.

Я: Да, но, может быть, я не хочу быть среди трахающихся приятелей.

Незнакомец: А кто сказал, что ты будешь? По-моему, ты убегаешь до того, как узнаешь, маленькая трусиха.

Я начинаю печатать Я не... но останавливаю себя на полпути, по-настоящему анализируя свое поведение.

Возможно, мой незнакомец-наставник прав. Я не спрашивала Ари об их отношениях. Я не хочу это выяснять.

Потому что подозреваю, что ответ отрицательный. И если это так, то, думаю, нет причин, по которым он не может пофлиртовать со мной. Нет причин, по которым я не могу удовлетворить свое желание узнать, каковы на ощупь его губы.

Тьфу. Я настоящая трусиха, не так ли?

Вопрос в том, почему?

К счастью, я избавлена от ответа, потому что Ари возвращается из ванной, великолепная в своем красном платье.

— Я не могу это надеть, — повторяю я, глядя на свое отражение в зеркале. — Это просто слишком...

Я не могу подобрать слов.

На мне одно из двух платьев Ари, синее. В другом я была бы похожа на настоящую проститутку. Оно действительно прекрасно смотрится на Ари, миниатюрной и изящной, с небольшими рельефными изгибами, но с моей более мягкой подкладкой это была бы совсем другая история.

Это платье не является непристойным как таковое, но я никогда в жизни не надевала ничего настолько откровенного. Я оборачиваюсь и смотрю через плечо, которое совершенно обнажено, как и вся моя спина, до копчика. Пышная сетчатая юбка достигает середины бедер. Большинство девушек не задумались бы об этом дважды, но я никогда не носила ничего короче колена.

Насколько это печально?

— Слишком жарко? — Заканчивает Ари. — Я согласна. Ты такая сексуальная, что это должно быть незаконно.

Я закатываю глаза. Хотя она права. В бархатистой передней части платья есть что-то вроде косточек, каким-то чудом удерживающих мою грудь, и это здорово, поскольку вырез без спинки не оставляет места для бюстгальтера. Оно немного обтягивает грудь, по сравнению с тем, что я обычно ношу, и оно не скрывает моих изгибов. Каким бы консервативным оно ни было по сравнению с ее маленьким красным платьем, я никогда не надевала ничего настолько откровенного, взрослого и сексуального.

Мама бы возненавидела это.

Почему-то это заставляет меня улыбнуться.

— Кстати, мне нравится новая одежда. Ты должна сказать мне, где ты взяла эти джинсы. — Она начинает убирать из своего гардероба мои новые покупки, держа в руках пару серо-голубых джинсов, которые я купила только сегодня днем.

— Ах, это. Просто какой-то магазин уцененных товаров в городе. Они были смехотворно дешевыми.

Я купила одну пару джинсов и несколько топов; ничего экстравагантного, но моя мама их бы тоже не одобрила, хотя я предполагаю, что платье намного ухудшило бы ее кровяное давление.

— Тогда ты определенно должна отвезти меня туда. Необходима доступная цена.

Я хмурюсь, оглядываясь на ее платье и опускаю взгляд на свое. И то, и другое выглядит так, словно их купили в дизайнерских магазинах.

Словно прочитав мои мысли, Ари говорит:

— Я их не покупала. Ну, во всяком случае, не на свои деньги.

— А. Себастьян? — Наверное, я пытаюсь не скрипеть зубами.

Мне ненавистна мысль о том, что он поведет ее по магазинам, что просто нелепо. Он принадлежит ей, а не мне; конечно, он покупал бы ей красивые платья, чтобы ходить на званые вечера, устраиваемые его матерью.

Блевотина.

Нет, не блевотина. Боже, со мной что-то серьезно не так.

— Боже, нет, — смеется она, не вдаваясь в подробности. — Ты хочешь, чтобы я уложила твои волосы наверх? Они будут хорошо смотреться с такой спинкой.

— О, да, пожалуйста, — говорю я, не ставя под сомнение ее мастерство, учитывая удивительные вещи, которые она проделала с моей кожей кисточкой для макияжа сегодня вечером и на балете.

Ари явно многому научилась у своей матери.

Я не склонна много возиться со своими непослушными светлыми волнами, половину времени либо завязываю их в пучок, либо просто оставляю распущенными.

Ее пальцы мягки на моем затылке, когда она проводит ими по всей длине кудрей. Она знает, что лучше не пытаться расчесывать их.

— Хорошо, я знаю, что делать!

Пока она готовит целую армию булавок, чтобы воплотить свою мечту в жизнь, я говорю:

— Спасибо тебе, ну, ты знаешь. За то, что прикрыла меня из-за одежды.

— Конечно. У тебя был такой вид, словно тебя по какой-то причине застукали с рукой в банке из-под печенья, поэтому я решила, что ходить по магазинам нельзя. — Она наклоняет голову. — Могу я спросить почему? Я имею в виду, что это не то же самое, что тонны нижнего белья и фаллоимитаторов.

Я вздыхаю, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить о сенаторе Коул, не вдаваясь слишком глубоко в кровавые подробности.

Тот факт, что я думаю о ней как о сенаторе Коул или матери, а не как о маме или как еще другие люди называют своих родителей, говорит о многом.

— Мама - политик, и ей нравится создавать определенный имидж. Этот образ распространяется на то, что я делаю. — Я морщусь.

— Ах. Да, я знаю в городе нескольких человек с такой проблемой.

Из того, что я знаю о Торн-Фоллс, я не удивлена.

— Не ты, да?

— О, у меня был совершенно другой набор проблем. Мама не очень авторитетная фигура, но у меня так много проблем с папой.

— Хочешь поболтать об этом? — С готовностью предлагаю я, радуясь возможности хоть раз поболтать о чужих проблемах.

— Особо нечего сказать. Мама рано забеременела, они пытались наладить отношения и расстались, когда мне было три года, вероятно, потому, что мой младший брат родился примерно через четыре месяца после этого, и давайте просто скажем, что он не похож на папу.

— Ой.

— Ага, — хихикает она. — Винс - блондин с голубыми глазами, как у мамы. Папа индеец.

Бен говорил мне, что у каждого из его братьев и сестер - за исключением близнецов - были разные отцы, и, если подумать, это действительно имеет смысл, просто глядя на троих, которых я знаю: золотистый цвет волос Ари, итальянская внешность Бена, соседский парень Лоуренс, и у всех общеамериканская привлекательность. Это также объясняет ее двоюродную сестру-секретаршу.

Однако у их матери, должно быть, удивительные гены, потому что между братьями и сестрами есть сходство, несмотря на различия в цвете кожи; нос, рот, форма глаз и бесконечные ресницы. Держу пари, она сногсшибательна.

— По крайней мере, звучит так, будто она призналась во всем перед родами? — Подхватываю я.

— О да. В любом случае, я не думаю, что она жульничала — говорит Ари, и я внезапно вспоминаю нашу первую встречу и краснею.

Двое мужчин, по одному с каждой стороны. Интересно, какое соглашение у нее с Себастьяном. И тогда я напоминаю себе, что мне все равно. Это их дело и меня оно совершенно не касается.

Может быть, делиться любовью - это семейное дело.

— Они по-прежнему ладят - всегда ладили, насколько я помню, - так что никакой вражды, — говорит Ари.