— Вероятно, у них было взаимопонимание? — Я полагаю.

Это идеальное начало, чтобы спросить ее о ее сделке.

Я прочищаю горло.

— Тогда почему проблемы с папой?

— Потому что он женился, когда мне было десять, и у него родились дети - мальчик, потом девочка. Ты знаешь, его настоящая семья, которая на самом деле живет с ним и все такое? — Она морщится. — Я не часто вижу его в последнее время. Вот. Как тебе это нравится?

Она поворачивает свой вращающийся стул так, чтобы я оказалась лицом к зеркалу на ее туалетном столике, и я удивленно моргаю.

Честно говоря, у меня никогда не было такой идеальной прически, не потратив двух часов в салоне на благотворительное мероприятие или чью-то свадьбу. Ари действительно могла бы стать парикмахером, как ее мама, если бы выбрала это, учитывая ее навыки.

— Ты невероятная. Спасибо. За все это. Ты уверена, что не возражаешь, если я надену твое запасное платье?

Она сжимает мое плечо.

— Конечно, нет. Я просто рада, что взяла с собой два.

Раздается стук в дверь, и я сразу напрягаюсь. Взгляд на часы показывает шесть пятьдесят пять.

Ари быстро отчитывает своего кавалера.

— Что это за мужчина, который приходит рано, чтобы забрать двух девушек для торжественного мероприятия?

— Ты выглядишь готовой… — Себастьян не заканчивает предложение, его глаза находят меня в другом конце комнаты.

Я краснею, неловко переминаясь с ноги на ногу и возясь с несуществующими ворсинками на тюле.

Трахни меня боком, это просто нечестно. То, как этот мужчина заправляет свой смокинг, преступно. У него не должно было быть таких сильных бедер, таких широких плеч, и ответственному портному не нужно было так идеально кроить ткань.

— Это для нас? — Ари спрашивает, ничуть не смутившись.

Она явно привыкла висеть на руке самого красивого мужчины, которого я когда-либо встречала.

Она с возбужденным визгом хватает две черные коробочки из его рук.

Себастьян прочищает горло.

— Да. Твоя больше.

— Ты так хорошо меня знаешь, — кокетничает она, открывая конверт.

Она ахает, поднимая бриллиантовые серьги на уровень глаз.

Себастьян неторопливо приближается ко мне - по-другому не описать то, как он двигается в этом проклятом сером смокинге, плавно и хищно. Его пиджак распахнут поверх жилета. Черная рубашка, которую он носит под ней, выглядит такой мягкой на ощупь. Я умираю от желания провести руками по ткани. Просто чтобы проверить, такая ли она шелковистая, как кажется. Не для того, чтобы проверить мышцы под ней.

— Для тебя. — Он протягивает мне другую коробку. — Тетя Эм настояла.

Я моргаю.

— Твоя тетя?

Это единственные слова, которые мне удается выдавить, но я имею в виду, откуда его тетя знает о моем существовании? Не говоря уже о том, чтобы заставить его приносить мне вещи.

Он кивает.

— Ну, мне пришлось объяснить своей маме, почему в последнюю минуту произошло дополнение, а также причину, по которой правление «Равенторна» должно выразить благодарность мисс Коул. Кстати, ты пожертвовала десять тысяч. Конечно, мама немедленно рассказала все своей невестке, и вот мы здесь.

Ах да. В этом есть смысл, не так ли? Я имею в виду, он произносил слова. Я думаю, они складываются в какое-то объяснение. Очень жаль, что мой мозг не вполне все это просчитывает.

Я комментирую единственную часть тирады, которую я поняла.

— Я выпишу чек.

Он закатывает глаза.

— Это уже оплачено, Гестия.

Поскольку я не делаю попытки схватить коробку, он открывает крышку, снова лишая меня дара речи.

На бархатной подложке лежит платиновое колье с подвеской из темно-синего сапфира, окруженной крошечными бриллиантами. Оно потрясающе великолепно. Оно слишком нежное и совершенное, с точно подобранным блеском, чтобы быть бижутерией, но я ловлю себя на том, что надеюсь, что это каким-то образом подделка, потому что если это не так, то оно стоит чертову уйму денег.

— Это всего лишь на вечер, — говорит Себастьян. — Это традиция для тех, кто сопровождает Гольца, надевать что-нибудь из их коллекции; и что ж, тетя Эм никогда не делала различия между своими детьми и детьми своего брата.

О, взаймы. Хорошо. На самом деле, здорово. Потому что он не мог на самом деле подарить мне это.

— Я... — Я прочищаю горло. Слова, Тиа. — Это... идеально. Это действительно идеально.

— Позволь мне.

А потом он оказывается у меня за спиной, и его руки касаются моего затылка.

О, нет.