— Все, что у меня есть, — это твое слово против его, — говорит она. — И давай посмотрим правде в глаза: мне вообще нельзя разговаривать с ним, не так ли?

— Хочешь поговорить с Максимом?

— Я хочу поговорить с Алексом! — плачет она в отчаянии. — Это человек, за которого я согласилась выйти замуж.

— Он фантастика, — рычу я. — Его, блядь, не существует. «Алекс Ройстон» — не более чем мираж, который исчезнет в тот момент, когда ты распишешся на пунктирной линии.

— Опять же, — говорит она, повышая голос, — это твоя история. Все, что я слышу, это твоя версия вещей. У меня не было возможности узнать чье-либо мнение.

— И ты не будешь, так что перестань спрашивать. Если ты думаешь, что я подпущу Максима к тебе…

— Это не твое чертово дело! — яростно прерывает она.

Если она боится меня, то чертовски блестяще скрывает это. Эти зеленые глаза - чистый огонь.

Как будто она чертовски создана для меня.

— У меня есть право решать, с кем я хочу поговорить и куда я хочу пойти, — добавляет она. — У меня есть право решать, за кого я хочу выйти замуж.

Я немного наклоняюсь к ней. — И ты хочешь выйти за него замуж, да?

— Он обещал мне безопасность, — огрызается она. — И безопасность. Шанс для меня вернуться домой и, наконец, увидеть… — Она замолкает на полуслове, ее щеки снова краснеют.

— Наконец-то увидеть кого?

— Мою семью, — говорит она, ее голос колеблется на грани краха. — Моя сестра, мои племянники. Я не видела их много лет! Я не видела, как они растут. Я не была там, чтобы… чтобы уложить их в постель… — С ее губ срывается всхлип, и она от стыда отводит от меня свои дикие заплаканные глаза.

— Камила…

— Не надо! — она говорит. — Не делай этого. Не произноси мое имя так, как будто ты меня знаешь.

— Я тебя знаю.

— Один разговор не делает нас друзьями, Исаак, — шипит она. — И то, что мы женаты, не делает нас мужем и женой.

Одинокая слеза вырывается на свободу и стекает по ее щеке. И эта слеза… Черт.

Вид этой одинокой слезы что-то делает со мной. Что-то совершенно неожиданное.

Меня это чертовски бесит.

Неужели она не понимает, от чего я ее спас? Неужели она не понимает, что я только что вернул ей жизнь?

— Ты расстроена, — холодно говорю я. — Поднимись наверх и отдохни.

— Перестань командовать мной. Ты забрал у меня достаточно, даже не пытаясь украсть мою свободную волю.

— Это то, что, по-твоему, я сделал?

— Не так ли?

Эти зеленые глаза блестят в свете люстр, висящих над головой.

— Я не свободна, да? — она говорит.

— Хочешь свободы? — Я спрашиваю. — Отлично. Я дам тебе свободу.

Затем я выбегаю из столовой, оставляя Камиллу с недоеденной едой.