— Ты была достаточно счастлива, чтобы кончить на мои пальцы, давай посмотрим, насколько сильно ты хочешь кончить на мой язык.

Мой желудок наполнился теплом.

Его рука крепко легла мне на затылок, удерживая меня там, где он хотел, пока он облизывал от основания моего горла до выпуклостей моих грудей над вырезом майки. Я почувствовала, как его сила прилила к моему затылку, и мое тело мгновенно расслабилось от этого прикосновения, ощущение правильности прошло через меня. Его свободная рука поднялась, стягивая мой топ спереди и покусывая мой сосок через бюстгальтер. Я всхлипнула, сопротивляясь желанию зарыться руками в его волосы, чтобы удержать его там, сохранить это чувство, что меня хотел мой враг, который, казалось, единственный, кто мог заставить меня чувствовать себя живой.

Я задавалась вопросом, как это вообще происходило, но потом мысли покинули меня, когда он продолжил лизать и кусать, и мне уже все равно. Мне просто все равно.

— Ты влажная для меня, волчонок? — прошептал он напротив моей плоти.

Я извивалась, не в силах усидеть на месте.

— Если я спущу эти шорты, найду ли я твои трусики влажными? Когда я проведу по ним языком, почувствую ли я твой вкус? — он низко застонал. — Ты знаешь, как сильно я хочу попробовать тебя на вкус? Почувствовать тебя прямо на моем языке, в моем горле и внутри меня?

Я тяжело задышала.

— Ты, блядь, понятия не имеешь, как сильно я тебя жажду.

Я застонала от его слов, не в силах сдержать выгибающуюся спину. Рука на моей шее сжалась сильнее, а затем он потянул меня вниз, пока моя спина не оказалась прижатой к столу. Я посмотрела на него снизу вверх, жар в его глазах заставил меня сжать ноги по обе стороны от него. Он облизал губы, обводя меня взглядом, пока не остановился между моих бедер. Его взгляд скользнул по мне, когда он наклонился и развязал шнурок на моих шортах, стаскивая их с моих ног и отбрасывая в сторону. Его ноздри раздулись, когда я уверена, что он увидел влагу на моем нижнем белье, и он хрипло зарычал, прежде чем, не раздумывая, наклонил голову и вдохнул.

Я вздрогнула от легкого прикосновения, когда он провел носом вверх и вниз по моим трусикам, а затем он начал лизать по обе стороны от моего нижнего белья, пока я дрожала. Он застонал, его руки крепко сжали мою талию, пальцы впились в кожу, когда он остановил мои извивания, проводя языком круговыми движениями по моему клитору через материал. Я задержала дыхание от ощущения тепла, желая большего, не заботясь о том, что это безумие. Словно услышав меня, мое нижнее белье внезапно исчезло, и он уставился на пространство у меня между ног.

— Чертовски влажная, — прорычал он, а затем его рот оказался на мне, пожирая меня, пробуя на вкус.

— О черт.

Я протяжно застонала, мои пальцы потянулись к его голове и крепко сжали волосы, когда я откинула голову назад и закрыла глаза, чувствуя все, что он делал со мной. Что только он мог со мной сделать.

Никто раньше не делал этого со мной, и это новое ощущение его рта на мне, его жара, плавного скольжения его языка, когда он пробовал меня на вкус, заставлял меня открыть глаза и посмотреть на него. Вид его между моих бедер, звуки, которые он издавал, как будто ему это нужно больше, чем воздух, заставляли что-то дикое разворачиваться внутри меня. Его взгляд встретился с моим, такой темный, доминирующий и собственнический, что это только усилило нарастающее во мне удовольствие. Я могла бы остановить это, я могла бы выпустить свою силу и оттолкнуть его от себя, я могла бы сказать ему остановиться, и я знала, что он так и сделает. Но я не хотела, чтобы это прекращалось, я хотела большего.

— Дариус, — выдохнула я, когда он опустился ниже, к моему входу, а затем его язык оказался внутри меня.

Звук, который он издал, скорее животный, чем мужской, и он застонал, впервые по-настоящему пробуя меня на вкус. Я всхлипнула, когда он продолжил использовать свой язык, чтобы подвести меня ближе к краю.

Он вернулся к моему клитору, и его язык совершал круговые движения, от которых у меня перехватило дыхание, а ноги задрожали. Он хотел, чтобы я кончила, я видела это по его глазам, по тому, как они блестели, когда он не сводил их с меня.

— Кто-нибудь когда-нибудь пробовал тебя так на вкус? — прорычал он, его сила струилась из его рук по моему животу.

Я покачала головой.

— Никогда, — мой ответ звучал хриплым шепотом, когда в животе разлилось еще больше тепла.

Его глаза потемнели еще больше, из груди вырвался собственнический рокот.

— У тебя вкус дикости, — пробормотал он мне в губы. — Сладости, силы. Моей.

Два пальца внезапно оказались внутри меня, затем сжались, когда он прикусил мой клитор, и я воспарила. Долгий стон вырвался из меня, когда я оторвала спину от стола. Я почувствовала, как сжалась вокруг его пальцев, услышала, какая я влажная, когда он вводил их в меня и выводил из меня. Он внезапно убрал пальцы, его язык заменил их, когда он низко застонал, очищая каждую частичку меня. Его пальцы оставляли отпечатки того, как сильно он сжимал мою талию, когда притянул меня ближе к своему рту, облизывая меня повсюду и следя за тем, чтобы получить все до последней капли.

— Восхитительно, — прорычал он в меня, в последний раз облизывая мой клитор, что заставило меня содрогнуться от того, насколько он чувствителен.

Я откинулась на столе, смутно осознавая, что что-то вонзилось в меня, но я слишком расслаблена, чтобы обращать на это внимание. Рот Дариуса оторвался от меня, затем он двинулся, пока его губы не оказались на моих. Я сдалась и открылась для него. Я почувствовала свой вкус на его языке, когда он пожирал меня, и это заставило меня стонать, любя и ненавидя то, что я каким-то образом внутри него, как он и сказал.

— Теперь мы готовы идти, — прошептал он мне в губы, и я наблюдала за ним из-под полуприкрытых век, как он укусил меня за подбородок и встал.

Он поднял мои шорты, аккуратно натягивая их по ногам, прежде чем одной рукой поднял меня за талию и натянул их обратно. Поскольку нижнего белья не видно, я подняла бровь. Он поднял их и показал мне материал, прежде чем положил в карман, как будто они принадлежали ему.

— Они мои, — сказала я ему, мое тело все еще кайфовало от удовольствия, которое он мне только что неожиданно подарил.

Он взял меня за руки и потянул вверх.

— Больше нет, волчонок, — я фыркнула, и его ухмылка стала совсем непристойной, когда он облизал губы. — Ничто больше не принадлежит только тебе.

Я хмуро посмотрела на него, но он усмехнулся и подошел к полке, пока я поправляла одежду, не обращая внимания на то, как лифчик царапал чувствительный сосок в том месте, где он прикоснулся к нему губами.

— Что это было? — пробормотала я, все еще переводя дыхание.

Говоря это, он не обернулся.

— Я знал, что поход к моему отцу не будет тем, что ты назвала бы "хорошим времяпрепровождением", ни для кого из нас, — сказал он низким голосом. — Я хотел попробовать тебя на вкус, прежде чем мы отправимся туда.

— Почему? — спросила я, наклоняя голову.

Он вернулся ко мне, скользя руками по моим обнаженным бедрам, и я задрожала, не обращая внимания на то, как приподнялись его губы при моей реакции на него.

— Потому что с твоим вкусом на моем языке ты все еще не так напряжена из-за меня, — его глаза полны самодовольства. — Я могу отвести тебя туда, зная, что ты не принадлежишь ни ему, ни кому-либо еще, кто был до меня. Или любому, кто когда-либо прикасался к тебе или наблюдал за тобой.

Последнее слово он прорычал, его глаза свернули чернотой, и я судорожно сглотнула.

— Они не владели никакой частью твоего тела, Рея. Ты не отдавала это им добровольно, ты не позволяла им свободно видеть тебя. Ты никогда больше не окажешься в таком положении, маленький волчонок.

— Как будто я не была за пределами Покоя ведьм? — съязвила, пытаясь не замечать, как его слова затронули что-то глубоко внутри меня.

Он глубоко вздохнул, его челюсть тикала, как будто ему ненавистно то, что он увидел. Мой взгляд ускользнул.

— Так ты хотел заявить права собственности вместо этого?

— Ты уже знаешь, что принадлежишь мне.

Я нахмурилась, а он хихикнул, как будто это забавно.

— Ты хотела то, что я дал тебе, даже если ты слишком упряма, чтобы просить.

Я даже не знала как. Боги, мои щеки запылали при одной мысли об этом, но он прав. Если он мог вытащить меня из моей собственной головы на несколько мгновений, дать мне что-то еще, кроме боли, которую я испытывала после всего, что произошло, я приму это. Даже от врага.

— Нам не обязательно нравиться друг другу, чтобы доставлять удовольствие, но для меня не является рутиной находиться между твоих бедер, маленький волчонок. Я хотел, чтобы мой рот был там, где его раньше не было, и я бы с радостью задохнулся от этого. Владеть тобой, пробовать тебя на вкус, заставлять тебя извиваться, пока ты не кончишь мне на лицо снова и снова, — тихо прошептал он, и я сжала бедра вместе, моя чувствительная плоть запульсировала.

Он ухмыльнулся, наклоняя голову и покусывая мою шею.

— Я бы с радостью оставил тебя в своей постели, насытившуюся, удовлетворенную, царапающую мою спину, когда я заставляю тебя умолять о большем. Этот день настанет, волчонок. Мой член вернется туда, где ему место.

— Ты не можешь говорить такие вещи, — сказала я ему.

Он хотел, чтобы я потеряла разум? Потому что моему телу, казалось, нравились его слова, и у меня нет ни единого шанса во Врохкарии остановить свою реакцию на них.

— Тебе не нравится слышать о том, что я хочу с тобой сделать?

Я отвернулась от него, мои щеки пылали. Он прижался ко мне своим твердым членом, давая понять, что он думал о том, где должен быть его член.

— Я так и думал.

Я фыркнула, когда он провел пальцем по моей щеке, прежде чем потерся своим носом о мой.

— Очаровательная, — засмеялся он. — Пора идти.

— Очаровательная? — спросила я, широко раскрыв глаза, но мы уже вышли оттуда.