Он отвел от меня взгляд, его челюсть тикала.

— Со сколькими еще людьми они это сделали? — спросил он вслух.

— С многими, — тихо ответила я ему, думая о том, сколько невинных существ забирали из их домов. — Высшие забирали их годами, а я не знала. Я думала, что только меня, когда я была моложе. Я не представляла, что это происходило постоянно.

— А теперь откуда ты знаешь? — спросил он, и я поковыряла ботинком землю.

— Я не могу тебе этого сказать.

Он поднял бровь, но я не могла рассказать ему о том, что Эдвард был единственным, кто рассказал мне, что происходило на самом деле, это подвергло бы его опасности. Чем меньше людей знали о нем, тем лучше. Хотя я о нем не слышала и начинала беспокоиться. Он сказал, что Высшие отстраняли его от принятия решений, не допускали к внутренней работе. Они начинали подозревать его?

— Я серьезно, Дариус, это то, чем я не могу с тобой поделиться. На протяжении многих лет мне помогали доставлять людей на Эридиан, доставлять их туда в безопасное место. Они помогали даже мне. Я даже не знала, что Эридиан существует. Я, наверное, была бы давным-давно мертва, если бы мне не сказали об этом. Я не могу сказать тебе, от кого я получила помощь, просто они на моей стороне, и для них будет менее опасно, если об этом узнает меньше людей.

Он внимательно изучал мое лицо.

— Ты им доверяешь? — наконец спросил он.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Ему? — его руки напряглись.

— Это не имеет значения.

— Имеет, черт возьми, — прорычал он, пока я выдерживала его взгляд, не дрогнув, независимо от того, как у меня внутри все перевернулось от его собственнического тона.

— Послушай сюда, ты, большая, гребаная придурковатая няня, — огрызнулась я, делая несколько шагов к нему.

Он проследил за каждым моим движением, его глаза налились кровью, как у волка, готового к прыжку. Но я не остановилась, пока не оказалась в четырех шагах от него.

— Я не твоя, чтобы быть собственником, требовать или защищать. Мы уже проходили через это.

Он медленно опустил голову, ни на секунду не отводя от меня глаз. Движение было настолько животным, что мне пришлось усердно работать, чтобы контролировать дыхание, когда мое сердце забилось в груди.

— Ты та, за кого я тебя принимаю, — его голос тих, полон хрипоты и угрозы.

— Нет, — я резко покачала головой. — Я не стану для тебя игрушкой, я сама по себе!

— Ты — мое существо.

Моя бравада на мгновение улетучилась, слова затрепетали ту надежду, ту тоску, которая жила глубоко в моей душе, которую я хоронила годы до него. Как он мог говорить мне такие вещи после того, что сделал? Почему именно он должен говорить это мне?

— Ты знаешь, что с этой связью ничего не поделаешь, вот и все, Дариус, — устало сказала я. — Это все ненастоящее. Я не позволю этому случиться, только не с тобой.

Все его тело напряглось.

— Это пройдет, я сделаю так, чтобы прошло. Я вытащу это, разорву, вырву кусок за куском. Мое сердце больше не выдержит.

В следующую секунду я лежала на спине, он двигался так быстро, что я не успела среагировать. Мои руки прижаты запястьями по бокам от головы, а его лицо находилось в нескольких дюймах от моего, его ноздри раздувались.

— Ты даже не попытаешься от чего-то избавиться, — прорычал он на меня, его глаза теперь полностью черные.

Единственным цветом остались зеленые зрачки.

— Я посажу тебя на цепь в своей комнате, я запру тебя там, никогда не выпущу, никогда не позволю тебе почувствовать солнце на своей коже, пока ты, блядь, не образумишься, — его глаза впились в мои, когда я замерла под ним, его сила вышла наружу и растекалась по его спине. — Ты вытащишь это, я затолкаю обратно. Ты потянешь за это, я буду толкать. Ты разорвешь это, а я соберу все до единой детали и снова соберу их вместе.

Я сжала свои руки в его хватке, и он зарычал. Это низкое, полное доминирования рычание, и я ничего не смогла поделать со своей реакцией. Я упала на траву, мое тело обмякло в его объятиях. Мурлыканье, исходящее от него, полно удовлетворения, когда его сила разлилась по моим бокам, успокаивая меня прохладой.

— Я не хочу этого, Дариус.

Я тихо прошептала эти слова, позволяя некоторой уязвимости проявиться в моем голосе. Его глаза всматривались в мои.

— Я никогда по-настоящему не получала того, чего хотела в своей жизни, я не просила многого, если вообще что-то просила для себя. Но это, я хочу этого.

Он сильнее вдавил в меня свой вес, делая меня полностью неподвижной, когда скользнул между моих бедер.

— Я не хочу иметь этой связи с тобой, я не хочу быть привязанной к тебе. Я не… — мои губы задрожали, когда отчаяние захлетнуло меня. — Я не хочу, чтобы это был ты.

Тишина. Нас окружала абсолютная тишина. Не слышно даже шелеста листьев на ветру в ветвях. Затем Дариуса медленно отвел глаза от моих глаз, проводя вниз по переносице, пока его глаза снова не встретились с моими. Его сила проникла в его руки, и я почувствовала ее спокойствие рядом с собой. Я резко втянула воздух, мои губы приоткрылись, когда он ласкал мою кожу. Раздался мой собственный зов, приветствующий его, и мне пришлось закрыть глаза, когда чувство дома пронзило меня.

Почему мне с ним так хорошо, но так больно? Его сила, соединяющаяся с моей, подобна обретению воды после того, как ее не было несколько дней. Нахождение солнца после того, как существа держались подальше.

Это чертовски несправедливо. Но тогда. Какой была моя жизнь вообще?

— Открой глаза, волчонок.

Я открыла. Его сила соединилась с моей, и я не смогла отказать ему.

— Ты чувствуешь это? — спросил он, подталкивая меня сильнее, и я прерывисто выдохнула. Я чувствовала все это. — Это то, что никто из нас не может отрицать. Это высшая сила, больше, чем мы с тобой вместе взятые. От Богов ли, или от кого-то другого, но это путь, который они выбрали. Я не сойду с этого пути.

У меня защипало глаза, и я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Возможно, ты не просила многого в своей жизни, возможно, тебе не давали выбора. Здесь у тебя тоже нет выбора, — сказал он, и я издала звук, отдаляющийся от меня. Он грустный, смиренный. — Но это не обязательно должно быть ужасно, это не обязательно должно вызывать ненависть. Я эгоистичный засранец. Я не умею делиться, не умею идти на компромисс и особенно не умею отпускать то, что считаю своим.

Он наклонил голову, проводя носом по моей шее.

— И я не отпущу, Рея, — сказал он, и я напряглась в его объятиях. — Я больше тебя не отпущу.

Я села на траву, пробегая пальцами по прядям, в то время как Дариус сидел в нескольких футах от меня, внимательно наблюдая за мной. После того, как он отпустил меня, мы долго молчали. Солнце уже близко к закату, но я не чувствовала необходимости нарушать тишину. Не после всего, что он мне наговорил.

Он не отпустил меня, он не дал мне выбирать. Не могла сказать, что я удивлена. Дариус не из тех мужчин, которые что-то упускали. Как он сказал, он эгоист. Даже при том, что его слова хотели проникнуть мне под кожу, желая чувствовать себя довольной тем фактом, что, по его словам, он был бы постоянным, я не могла ему позволить. Слишком многое произошло.

В конце концов он первым нарушил тишину.

— У Высших, особенно у Чарльза, много последователей. Несмотря на то, что в данный момент происходит восстание, некоторые люди требуют, чтобы Высшие ушли в отставку, поскольку они не подходят для управления Врохкарией, — сказал мне Дариус, и я не могла не чувствовать проблеск надежды, что кто-то восставал. — Несмотря на то, что они никому не позволят укрыться в стенах замка от рогуров, у них все еще есть союзы среди стай.

— Вероятно, из-за того, что некоторые отказались от своих детей, чтобы получить титулы, силу и авторитетность.

Куски дерьма.

— Насколько глубоко это заходит? Сколько человек на стороне Чарльза?

— Много, — сказал он.

— Чарльз и другие Высшие годами похищали детей, и никто не знал об этом, кроме тех, кто был в этом замешан. Затем Сара говорит нам, что с ее отцом была заключена сделка из-за нее, и она слышала о других, которые сделали то же самое. Все вовлеченные заслуживают смерти за то, что они сделали.

— Ты хочешь входить в стаи и убивать тех, кто в них замешан? — он наклонил голову, ожидая моего ответа, но он не отключил меня сразу.

— Некоторые пожертвовали своими детьми ради того, чтобы их жизнь была комфортной, в то время как их ребенок живет в нищете. Они оскорбляют, насилуют и ломают собственную плоть и кровь, членов своей стаи. Они не заслуживают жизни, Дариус. Как они могут стоять там и смотреть, как забирают их ребенка, смотреть, как их стая насилует других. Это отвратительно, — выплюнула я. — Элита была создана для охоты на наследников, но вы думаете, что они были созданы для защиты земель. Что вы будете делать? Вы будете закрывать на это глаза теперь, когда знаете?

Тени заплясали за его спиной, когда его ноздри раздулись.

— Я не могу закрывать на это глаза, я же тебе говорил. Но я также знаю, что прямо сейчас мы не можем уничтожить Чарльза или его последователей, когда найдем их без доказательств, которые можно предъявить людям. У нас нет сил бороться с ними и победить прямо сейчас.

— Мы канарские волки, мы Наследники. Как мы можем быть недостаточно могущественны? Мы практически вторые после Богов.

— Я недавно вспомнил о своих способностях, как и ты, но твои изменчивы.

— Откуда ты это знаешь? — осторожно спросила я.

— Я чувствую это, внутри тебя, дикое, неприрученное. Вот почему ты все время устаешь, вот почему у тебя бывают вспышки гнева, — он наклонил голову, ухмыляясь. — Почему ты не можешь победить меня.

Я нахмурилась.

— Я освоюсь, просто это займет немного времени. Вот и все.

Мне не нравится, что он знал, что я не полностью контролировала ситуацию. Неспособность выстоять на равных с таким мужчиной, как Дариус, равносильна смертному приговору. Или удару кнутом по спине. Хотя я не думала, что многие могли выстоять на равных с ним. Если только вы не являетесь Высшим.