Казалось, что каждый из присутствующих невероятно жаждет воздать мистеру Читтервику почести. Купаясь во всеобщем благоволении и стараясь не думать, как мало он этого заслуживает, мистер Читтервик триумфально завтракал. Никто даже словом не обмолвился о таком предмете, как поезд, и широко обсуждались планы недельного пребывания мистера Читтервика в "Аббатстве". А сам мистер Читтервик, лучезарно улыбаясь и чувствуя себя сейчас при свете дня немного виноватым, недоумевал, какой вариант ночного происшествия обнародовала Джудит Синклер, и надеялся, что достаточно очищенный от некоторых подробностей.

Однако только уединившись в псевдогреческом храме, чтобы выкурить после завтрака сигарету, мистер Читтервик попытался реально оценить положение, в котором он оказался, и когда оценил, то почувствовал некоторое смятение. Не то чтобы он сожалел о тех обещаниях, которые дал Джудит Синклер. Он сделал их, конечно, в минуту волнения, но они основывались и на более солидной почве. На него таки оказал воздействие один-единственный аргумент: а возможно ли это, чтобы человек, пользующийся таким высоким уважением не только друзей, но и жены (подумал мистер Читтервик с не свойственным ему цинизмом), как майор Синклер, был повинным в таком подлом убийстве? Мистер Читтервик должен был признать, что это выглядит неправдоподобно. Ведь хотя человек может обмануть друзей в том, что касается его истинной сущности, ему не так-то легко обвести вокруг пальца собственную жену.

Что ни говори, но если брать во внимание психологические доводы, у майора Синклера был шанс оказаться неповинным.

А с другой стороны, если учитывать силу прямого свидетельства, никаких шансов у него не было.

Что касается таких внешних признаков вины, как отпечатки пальцев на пузырьке, то, по словам Морсби, это хотя и было отягчающим свидетельством, но не окончательным. Окончательным, роковым доказательством было свидетельское показание мистера Читтервика, и сейчас, рассеянно покуривая, этот джентльмен не знал, каким образом быть с ним.

Единственно возможный путь - временно игнорировать это доказательство, приняв на веру, что майор невиновен, и рассмотреть, какие новые факты или предположения, пусть даже фантастические, могут возникнуть в такой ситуации и потом сопоставить их с главным доказательством, которое так трудно опровергнуть. Это был сложный и трудный путь, и мистер Читтервик почти не сомневался, что шансы на успех настолько невелики, что их как бы и вовсе не существует. Однако он дал слово миссис Синклер и должен снова подвергнуть проверке главное доказательство.

Тем не менее его пребывание в "Аббатстве" скоро станет затруднительным и неудобным. Он не виноват, но сегодняшнее его положение здесь, по-видимому, зиждется на совершенно ложных основаниях. Из того как с ним носились во время завтрака, можно было заключить, что он, по мнению всех присутствующих, должен был не только рассмотреть возможность оправдания майора Синклера, а он лишь только это и обещал в самые эмоциональные минуты прошлой ночи, но наверняка обеспечить майору жизнь и свободу. Даже ценой клятвопреступления.

Уважение, которое питал мистер Читтервик к правде и честности, достигало иногда ужасающих масштабов. Для него было совершенно невозможно заняться делом, пока все не уяснят себе, что он только собирается взглянуть на убийство с точки зрения возможной невиновности майора, но если он не найдет оснований для поддержки этого предположения, его долг - вернуться к своему первоначальному свидетельству и с неукоснительной твердостью представить его на судебном процессе, как он сделал это перед членами городского суда. И все должны это совершенно ясно понимать.

Но как же им дать понять?

Он может изложить все свои доводы миссис Синклер. Однако, хотя она, конечно, отнесется к этому в высшей степени разумно, ему сейчас не хотелось погасить искру надежды, которая затеплилась в ее душе после его обещаний. Он мог бы изложить свою позицию леди Милборн или ее мужу. Но первая, он был уверен, не сумеет оценить всю деликатность проблемы, а обращение к ее мужу будет похоже на предъявление ультиматума, от которого зависит длительность его пребывания в "Аббатстве", что, вообще-то, бестактно, если не сказать больше. Если же все передать через миссис Релф - тетушку миссис Синклер? Она, конечно, поймет деликатность проблемы, но...

В конце концов мистер Читтервик решил воспользоваться помощью молодого человека, которого они называют Маусом - он, безусловно, из всех присутствующих наиболее подходит для разъяснения его позиции.

Давно замечено, что если о чем-то подумать, то мысль часто воплощается в реальность. Едва мистер Читтервик принял такое решение, как на пороге храма материализовался этот самый молодой человек с трубкой во рту и газетой в руке.

- Я видел, что вы пошли по направлению к храму и подумал, что найду вас здесь,- сказал он, дружески улыбаясь.- Я не помешаю, если присоединюсь к вам?

- Никоим образом,- разулыбался мистер Читтервик,- мне это доставит большое удовольствие. По правде говоря, я как раз думал пойти поискать вас. Есть кое-что, о чем бы я хотел вам сообщить.

И пока все подробности его разговора с миссис Синклер были еще свежи в памяти, он сразу же приступил к делу.

Молодой человек был, по-видимому, наделен даром понимания и сочувствия.

- О, конечно вы правы. Разумеется. Я и не ожидаю от вас ничего кроме того, что вы пообещали. И в любом случае замечательно, что вы отнесетесь ко всему непредвзято.

- О, разумеется,- с большим облегчением поддакнул мистер Читтервик.- Я так и поступлю.

- А пока вы займетесь расследованием.

- Э?..- удивился мистер Читтервик.

Молодой человек выпустил в сторону входа облачко дыма и проследил, как оно сворачивается тугими волнами в неподвижном воздухе, пронизанном солнечным светом.

- Вы ведь пообещали Джуди провести свое расследование дела, не так ли?спросил он беззаботно.

- Я? Обещал... Нет... Может быть. Но если так, то все это... Господи помилуй!

- Но она именно так вас поняла.

- О!- воскликнул мистер Читтервик, ухитряясь выглядеть одновременно и обескураженным, и расстроенным.

Мистер Читтервик был человек скромный. Это правда, что очень простым, как дважды два четыре, способом он нашел разгадку в прошлом году чрезвычайно трудного дела. Однако его старания не были освещены прессой. Недостаток доказательств делал невозможным привлечение преступника к ответственности. Поэтому, хотя мистера Читтервика неофициально поздравило все руководство Скотленд-Ярда, его имя в связи с делом не упоминалось совершенно. Само собой подразумевалось, что правда останется под секретом и дело будет официально объявлено нерешенным, а мистера Читтервика предупредили, чтобы он никогда о нем не упоминал, если у него появится подобное желание.

Однако скромность мистера Читтервика была так велика, что он не считал разгадку тайны очень большим достижением со своей стороны. Ведь он не вел никакого расследования. Сама идея активной сыщицкой работы, суть которой состоит в выуживании сведений, которые люди хотят скрыть, и мрачной решимости найти самые незаметные "ключи" к разгадке, для чего надо всем надоедать до чертиков, казалось ему отталкивающей. Он был тихим, спокойным джентльменом, который всегда стремился жить в мире с окружающими, но это еще никогда не удавалось человеку, который одновременно был сыщиком. И все его действия в предыдущем случае сводились к тому, что он сидел в укромном уголке и ждал, когда более предприимчивые и склонные к приключениям люди занимались раскапыванием дела и собиранием улик, а он анализировал данные их черновой работы и приходил к правильному умозаключению - процедура (как скромно полагал мистер Читтервик) вполне посильная для рядового интеллекта.

В силу этого у него не было опыта настоящего детективного расследования, который можно было бы использовать, чтобы выполнить достойное сожаления обещание, как будто данное им миссис Синклер.