Глава двенадцатая

Бренна

– Потому что я чертова идиотка! – отвечаю я Сибил, когда она снова спрашивает, почему я не поцеловала его.

– Давай-ка я проясню, он тебе нравится, он говорит тебе, какая ты красивая, он говорит тебе, что хочет тебя поцеловать, а ты говоришь...

– Я хочу, но не могу.

Она закатывает глаза и стонет.

– Ты, подруга, просто идиотка.

– Да, я знаю.

– Знаешь?

Я бросаю на нее взгляд.

– Да, Сиб, я знаю.

– Потому что Джейкоб Эрроувуд – самый сексуальный парень в мире. Прости, но даже будучи замужем, я бы поцеловала его раньше, чем он успел осознать свою ошибку.

Наверное, хорошо быть Сибил.

– Да? Даже если бы Реджи не стало? Даже если бы вся твоя жизнь вдруг ушла из-под ног? Потому что я могу сказать тебе, что всего этого самоуверенного дерьма больше не было бы.

В том-то и дело, что, если бы Люк был жив и мне не пришлось бы беспокоиться о том, что такое возможно, я бы сказала то же самое.

Тон Сибил смягчается, но в нем все еще остается жесткость.

– Может, и нет, но неужели ты собираешься прожить свою жизнь именно так? Неужели ты всегда будешь бояться выставлять себя на всеобщее обозрение? Это, честно говоря, идеальные первые отношения или что там еще после Люка.

Мои глаза становятся огромными, а челюсть отпадает.

– Нет, послушай меня, – быстро говорит Сибил. – Он там на сколько? На четыре с половиной месяца. Это все. Это хорошее небольшое время, чтобы промочить ноги. Ты знаешь, что он уезжает. Ты знаешь, что он не намерен там оставаться, и ты точно не собираешься переезжать снова. Так что все идеально.

Я тяжело вздыхаю.

– И что потом?

– Он уезжает, и весь этот хороший секс и веселье позволят тебе освободить место для подходящего парня. Послушай, в какой-то момент тебе захочется встречаться, но этот городок не переполнен мужчинами, верно?

– Верно, и я не уверена, что когда-нибудь захочу встречаться с кем-то отсюда.

Сибил улыбается.

– Вот именно! Значит, это решает твои проблемы. Ты сможешь снова оседлать эту лошадь, хорошо покататься на ней, а потом найти новую. Как говорил папа, ты можешь научиться пытаться или умереть пытаясь.

Я закатываю глаза.

– Какого черта? В этом нет никакого смысла!

Она пожимает плечами.

– Я тоже не уверена в этом, но я хочу сказать, что этот сценарий может быть просто идеальным.

Идеальный – это не то слово, которое я бы использовала.

– Сибил, я вышла замуж в восемнадцать лет, потому что забеременела. Я никогда не встречалась и не знаю, как выглядит случайность. Я не уверена, что смогу перейти от любви всей моей жизни к парню, который уезжает через четыре с половиной месяца.

– Ты только что сказала это. Ты не знаешь, как выглядит случайный секс, и у тебя нет другого варианта, кроме как попробовать.

Может быть, она права, а может быть, она безумна.

– Он лишь сказал, что хочет поцеловать меня. Больше он ничего не сказал. Давай просто... не будем забегать наперед.

Она смеется.

– Да, Адонис хочет поцеловать тебя, но больше ничего, конечно, мы согласимся с этим.

– Кто такой Адонис? – раздается голос Себастьяна с порога.

Черт. Понятия не имею, как много он услышал.

– Он просто парень из греческих сказок, – отвечаю я.

– И он хочет поцеловать тебя?

Я улыбаюсь и качаю головой.

– Нет, твоя тетя – непутевая, и ей нравится быть глупой.

Он смотрит на телефон, его губы расплываются в широкой ухмылке, и он бросается к кровати.

– Тетя Сибил!

– Себастьян!

Они болтают, а я грызу ноготь большого пальца, обдумывая все, что она сказала. Смогла бы я вообще сделать что-то подобное? Я не представляю для себя такой возможности. Во мне нет ничего, что не кричало бы о постоянстве. Не говоря уже о том, что, черт возьми, я скажу своим детям? Я бы ходила на свидания и была рядом с Джейкобом, когда это не имело бы смысла. Конечно, они уже сказали, что хотят, чтобы я была счастлива, но для детей это совсем другое дело, когда это реальность. Кроме того, я работаю психотерапевтом в маленьком городке, а это уже определенный уровень респектабельности. Неважно, касается моя личная жизнь их дела или нет, люди склонны влезать туда, куда им хочется. И они любят говорить о Джейкобе и братьях Эрроувуд.

– Мама! Тетя Сибил хочет приехать в гости.

О, нет. Ни за что. Я знаю ее, и я точно знаю, почему она хочет приехать.

– Я бы хотела, но у тебя будет много дел, если тебя возьмут в пьесу.

– Но я хочу увидеть тетю Сибил. С ней будет здорово репетировать, если я получу хорошую роль.

Сибил улыбается, совершенно не раскаиваясь в том, что бессовестно использовала любовь моего сына к ней против меня.

– Я бы так и сделала, дорогой. Обязательно. Я могу быть отличной Сэнди.

На это я фыркнула.

– Да, ты очень непорочна.

– Папа всегда говорил, что непорочность – это редкость.

– Ух ты, – быстро вклиниваюсь я, – папино изречение, которое мы действительно можем понять.

– Заткнись, – огрызнулась Сибил. – Слушай, у меня отпуск, а Реджи работает над тем, чтобы получить больше летных часов, так что... Я свободна как птица. Я бы с удовольствием приехала посмотреть на ваш городок и познакомиться со всеми твоими новыми друзьями!

Даже если я откажусь, Сибил сядет на самолет и прилетит. Она безумна и навязчива, и я люблю ее больше, чем могу выразить. Иногда, когда ты жена военного, твои друзья становятся чем-то вроде супругов. Они рядом в хорошие и плохие времена, поддерживают тебя, когда ты разваливаешься на части, и для меня такой была Сибил. Может быть, ее приезд сюда будет хорошим решением. И тут я вспоминаю, что, вероятно, послужило причиной этого визита.

– Если я откажусь, это будет иметь значение?

Она с усмешкой качает головой.

– Ничуть, дорогая.

– Ну, думаю, увидимся на следующей неделе.

Себастьян выбегает из комнаты и зовет Мел, чтобы сообщить ей новости.

– Клянусь, Сиб, если ты что-нибудь сделаешь...

– Я не собираюсь ничего делать, но это даст тебе несколько дней, чтобы придумать хорошее оправдание...

Она вешает трубку, и я понимаю, что влипла по самые уши.

***

Элли Эрроувуд – самая счастливая женщина на свете. Это все, о чем я могу думать, сидя в ее прекрасном доме, пока ее муж моет посуду. Да, он моет эту чертову посуду. Без всякой просьбы.

– Ты же знаешь, что у тебя муж класса люкс, верно?

Она оглядывается, улыбается и кивает.

– Так и есть. А еще он стирает.

– Ну, это просто несправедливо.

– Может, и так, но это бремя, которое я готова нести.

Я тихонько смеюсь. Мелани присматривает за малышкой, пока Хэдли играет с Себастьяном. Это очень мило, и мне нравится, что, несмотря на разницу в возрасте, они, кажется, ладят друг с другом.

Мы немного болтаем, а потом Коннор целует ее в щеку.

– Я ухожу работать над проектом.

– Ты имеешь в виду домик на дереве?

– Нет, я хочу поработать в своем офисе.

Она смеется.

– Хорошо. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – отвечает он, выходя из комнаты.

– Извини за это, – говорит мне Элли, когда он уходит. – Он так много работал над своей новой компанией и занимался с девочками.

Я помню те дни.

– Я понимаю. Трудно всем этим жонглировать.

Она кивает.

– Но это то, что мы все должны делать, верно?

– Верно. Итак, о ребенке, которого ты хочешь обсудить...

– Да, спасибо, что напомнила, – она берет бумагу из своей стопки и протягивает мне. – Я попросила их написать вымышленную историю, основанную на какой-то части своей жизни. Я хотела, чтобы они размыли границы между вымыслом и не вымыслом, заставив читателя расшифровать, где правда автора смешивается с их воображением. А это, я не знаю, это просто... – она делает паузу. – Мне кажется, что здесь очень мало вымысла.

Я начинаю читать и понимаю, почему Элли волнуется. Это история о девочке, отец которой прикасается к ней, заставляет ее чувствовать себя неловко, но она не знает, что делать. Я читаю, чувствуя, как узел в животе затягивается все туже и туже.

– Я думаю, ты правильно сделала, что принесла мне это, – говорю я ей.

– Дело в том, что с точки зрения писательского мастерства это просто великолепно. Я не могу понять, то ли это призыв о помощи, то ли она потрясающий писатель, способный заставить меня поверить в вымысел. Ты понимаешь, о чем я?

Я киваю.

– Это было заданием.

– Да, и ее образ заключается в том, что она живет в маленьком деревенском городке, что она и делает. У нее такой же цвет волос, телосложение и некоторые черты характера. Этого было бы достаточно для задания. Не знаю, Бренна, мне просто стало не по себе, и я хотела донести это до тебя и узнать, что ты думаешь. Кроме того, завтра я пойду к миссис Саймондс, чтобы сообщить об этом. У меня не так много информации, но я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовала.

– Когда девочки пишут о таких вещах, это часто сигнал о помощи. Я хочу хотя бы снять трубку. Ты поступаешь правильно.

Элли протяжно вздохнула.

– Что нам теперь делать?

– Ну, я собираюсь поговорить с несколькими ее учителями, чтобы узнать, есть ли что-то еще, о чем я должна знать. Если у нее что-то было в прошлом, это будет в ее личном деле, а потом мы с миссис Саймондс поговорим с ней и составим отчет на основе того, что она нам расскажет.

– Пожалуйста, скажи мне если что-то узнаешь. Я бы тоже хотела ей помочь, к тому же Сидни знает всех в здешней судебной системе и сможет помочь нам, если понадобится.

Нам может понадобиться любая помощь. В большом городе трудно иметь дело с жестоким обращением с детьми, но я знаю, что в городе, где каждый знает друг друга, это еще сложнее. Работая в том округе, где я работала раньше, у меня был всего один случай жестокого обращения, который мы не смогли доказать, и он меня просто сломил.

В комнату вбегает Себастьян.

– Мы можем пойти с Хэдли в домик на дереве?

– Если миссис Эрроувуд не против.

Элли тепло улыбается.

– Конечно, Хэдли, будь осторожна и не будь властной.

Маленькая девочка с красивыми зелеными глазами хлопает длинными ресницами.

– Я не властная.

Сзади раздается громкий смешок.

– Это самая настоящая ложь, которую я когда-либо слышал.