ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Облака на небе закрыли солнце, и дорога назад показалась мне жутко похожей на ту, что я проделала больше семи месяцев назад. Но теперь я была уже не той девушкой, что ехала по этому пути.

Эта Беллами больше не была трусихой.

Шесть часов тянулись медленно, мои скользкие ладони соскальзывали с кожаного руля, но, наконец, я подъехала к знакомым воротам. Они были отремонтированы, но всё равно выглядели как-то зловеще. Въездная дорога была заполнена машинами, папарацци жались к кованому железу, сразу же начав щелкать камерами, как только увидели Филиппа.

Не успела я даже подумать о том, чтобы опустить окно и дотянуться до переговорного устройства, как ворота открылись ровно настолько, чтобы пропустить мой «Мустанг», и сразу же закрылись.

Я не взяла с собой ни одной вещи, только приняла душ и поспешила выехать. Моё сердце снова начало бешено колотиться.

Когда я подошла к двери, её открыл Амброз.

— Мисс Прайс, что вы здесь делаете?

— Я услышала о затоплении. Трубы прорвало или что-то в этом роде? – я огляделась вокруг, пока гром гремел вдалеке, но ничего не выглядело ни испорченным, ни хотя бы немного влажным.

— Каком затоплении? – Амброз нахмурился, выражая полное недоумение.

— Возможно, мои датчики дали сбой, – вмешался Bl8z3, его голос разнёсся по всему холлу.

— Что, прости? – я посмотрела на потолок, желая, чтобы Bl8z3 был материальным, чтобы я могла его потрясти. Но это было неважно, ведь это не была настоящая причина, по которой я здесь. Я решила приехать ещё до ложной тревоги о затоплении. — Как он?

Амброз даже не пытался притворяться, что не понял, о ком я говорю.

— Как ты думаешь, как он?

— Могу я его увидеть? – я не обязана была просить разрешения, но вспомнила, как Амброз просил меня не разбивать сердце Оливера. Пора было признать, что, уходя, я позволила страху победить – мы оба сделали это – вместо того чтобы остаться и бороться за то, что мы построили вместе.

— Он в палатке.

В той самой палатке, которую мы поставили для строительства и покраски мебели?

— Я думала, её собирались снести.

— Он велел им оставить её, – в голосе Амброза не было резкости, но и тёплым это приветствие не назовёшь.

— Понятно, – я не знала, что ещё сказать.

— Иди, – Амброз слегка подтолкнул меня, и этого было достаточно, чтобы я побежала через весь особняк.

Оливер был в палатке, что-то мастерил, стуча молотком. Пот блестел на его лице, волосы были небрежно завязаны, пока он сосредоточенно склонился над работой. Я позволила себе мгновение, чтобы насладиться его видом, и боль в груди немного утихла, когда я убедилась, что с ним всё в порядке, что его дедушка не забрал у него поместье. Моё сердце колотилось, а в животе бушевала буря, как и в воздухе. Все слова, которые я репетировала по дороге, мгновенно вылетели у меня из головы.

Но затем он пнул одно из деревянных брусков, выругался и бросил погнутый гвоздь.

— Эй, – прохрипела я, едва услышав собственный голос за грохотом сердца.

Спина Оливера напряглась, и он медленно повернулся ко мне лицом. С бородой, широкоплечий, в белой футболке, которая прилипла к телу от пота, с обнажёнными предплечьями. Он здесь. Он был здесь.

— Привет, – пробормотал он, засовывая кулаки в карманы.

— Я, э-э…– я могла бы соврать, сказать, что это статья, возможное затопление или миллион других причин привели меня сюда. Но могла бы и сказать правду. — Мне нужно было тебя увидеть.

— Ты в порядке? – он сделал шаг вперёд, почти пытаясь меня обнять.

— Прости, да…я имею в виду, физически, да, я в порядке, – я дёрнула за лямки своих подтяжек, чувствуя облегчение от того, как знакомо его взгляд скользнул по ним.

А потом мы замерли в тишине, скрытые под чёрными облаками, в то время как ветер шелестел листьями деревьев, словно предвещая что-то.

Молния осветила небо, и через мгновение удар грома сотряс землю, напомнив нам, что мы стоим на улице в палатке, собранной из металлических труб.

— Бежим, – приказал Оливер, хватая меня за руку, и мы помчались к библиотеке. Но на полпути начался ливень, холодный дождь мгновенно промочил нас до нитки, и я вырвала руку, потому что больше не могла сдерживаться.

— Нет, я должна это сказать. Я злилась на тебя, ужасно злилась, – он открыл рот, но я покачала головой, встряхнувшись, пока мы стояли в самом эпицентре бури. — Я не хочу быть твоей подругой…я имею в виду просто подругой, только подругой, – я всё портила. — Быть с тобой…ты сделал так, что впервые в жизни я почувствовала, что могу быть самой собой. Я хотела остаться, но ты отправил меня прочь…

— Белл…– его голос едва перекрывал шум дождя.

— Нет, не называй меня так. Я позволила страху, что всё это временно, одержать верх и позволила твоим страхам оттолкнуть меня. Потому что это сложно и страшно.

Он повернулся к дому, и я обхватила себя руками, опасаясь, что он оставит меня здесь одну. Но вдруг он резко развернулся.

— Ты меня до чертиков пугаешь. У меня была своя жизнь, терапия, и я пытался игнорировать остальной мир. А потом ты ворвалась в неё со своими идеями о том, что я что-то значу. И я начал думать, что, может быть, в моей жизни есть что-то большее, чем просто прятаться.

Ещё одна вспышка молнии, и волосы на моих руках встали дыбом.

— Мы не можем продолжать это здесь, – он снова схватил меня за руку и не отпустил. — Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Нам не нужно было идти далеко, чтобы попасть в библиотеку. Мы оба оставляли за собой лужи воды, и я тяжело дышала, всё ещё не понимая, что он пытался мне сказать.

Но он не заставил меня долго ждать.

— Да, я заставил тебя уйти…я знаю это…потому что, даже когда я держал тебя, касался тебя, вдыхал тебя, я всё равно не верил, что заслуживаю это. Ты заслуживаешь всего мира, а я…

Я не могла позволить ему и дальше думать так, ни секунды.

— Я тебе не просто нравлюсь, – перебила я. — Ты дал Ник, Ру и Амброзу дом, даже не задумываясь. Ты хороший человек, лучший из людей. Я видела, что ты сделал для Ник.

Я не могла отвести от него взгляд. Эта усмешка, борода, с которой стекала вода, те глаза, в которых отражались все его чувства.

— Ты видела? – он сделал шаг вперёд, приподняв брови. — В статье?

— Не сказать, что ты замаскировался, отправив её Себастьяну. Ты счастлив, работая на компанию? – я отчаянно хотела узнать каждую его мысль, которую он испытывал, пока мы были в разлуке.

— Кажется, это был идеальный компромисс. Я по-прежнему часть компании, как они и хотели, – нос Оливера сморщился в той любимой манере, как будто он был «аллергичен» к эмоциям.

— А как же поместье?

— Мои сёстры вмешались и пригрозили, что обратятся в прессу. У него не осталось выбора, – он пожал плечами, как будто это была мелочь, и моё сердце затрепетало от благодарности за то, что он вернул свою семью.

— Но если всё в порядке, почему ты здесь? – вопрос вырвался сам собой.

— Внимание папарацци стало невыносимым. Мне нужно было собраться с мыслями, – теперь, когда мы были укрыты от шторма, эмоции вихрем окружили нас. — Потому что я был идиотом и отпустил самую умную, самую потрясающую женщину, которую когда-либо встречал. И всё это время пытался придумать, как показать ей, как сильно мне жаль, что я причинил ей боль, что заставил её хоть на мгновение поверить, что я не хочу провести с ней будущее.

Я сглотнула, вода капала с нашей одежды на деревянный пол, и это был единственный звук в комнате.

— Я тоже позволила страху победить, и мне очень жаль. Я никогда раньше не хотела оставаться на одном месте, но с тобой я хотела. Я хочу.

Он сделал шаг вперёд.

— Каждый раз, когда я хотел прикоснуться к тебе, мне приходилось останавливать себя.

Когда он засунул руки глубже в карманы, я наконец осознала ту сдержанность, с которой он жил. Ту же самую сдержанность, которая управляла и моей жизнью. Страх. Нежелание бороться за то, чего я хотела за пределами профессиональной жизни, независимо от того, насколько сильно я этого желала.

— Я бывал в отелях и смотрел на обои, слышал твой голос, когда ты говорила о цветовых схемах и освещении.

Всё моё тело улыбалось.

— Я хочу, чтобы ты держал меня за руку. Я всегда хотела, чтобы ты держал меня за руку. Всё это было, чтобы защитить меня, защитить моё сердце, – я разжала руки, которыми обнимала себя.

— Я ненавижу слово «друг», – поморщился он.

— Это отвратительно, – всё во мне дрогнуло, когда он сделал ещё один шаг вперёд.

— Это слово больше не должно звучать.

Я закусила губу, ощущая, как надежда разливается по груди.

— Какое слово нам тогда использовать? – выдохнула я, когда его пальцы скользнули по моей руке, и маленькие волоски встали дыбом, пока он не добрался до моей ладони. Мы переплели пальцы, и это ощущалось как что-то надёжное, постоянное.

— Какое хочешь, Лепесток. Парень, партнёр, любовник.

Обещание горело в каждом слове, которое он произносил.

Так хотелось броситься к нему, поцеловать его, но я должна была договорить.

— Мне жаль, что я так ушла.

— Мне жаль, что я не умолял тебя остаться. Я так боялся потерять тебя, что сам тебя оттолкнул, – его другая рука обняла меня, замкнув круг, словно мы стали одним целым. Одно сердце билось в моих венах и в его. — Я хотел позвонить тебе, но мне нужно было стать тем мужчиной, который тебя заслуживает.

— Я больше никогда не уйду. Ты от меня так просто не избавишься, – потому что, в отличие от последнего раза, когда он держал меня за руку, это было началом чего-то, а не концом.

— А как же Биб?

— Я получила работу.

— Конечно, получила, – гордость светилась в каждом его взгляде.

— В тот момент, когда я получила предложение, я больше всего хотела позвонить тебе и рассказать. Я…– личный рост – это отстой. Уязвимость никогда не будет для меня чем-то простым.

Он притянул меня ближе, в круг своих объятий, наша мокрая одежда издавала неприятный звук, пока он поднимал мои руки, целуя каждую пульсирующую точку, прежде чем обернуть их вокруг своей шеи.