ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я захлопнула дверь западного крыла за собой, откинулась спиной на потемневшее дерево и закрыла глаза. Для маленькой вечеринки она затянулась далеко за полночь, особенно после того, как Реми и Грейс стали главным развлечением. Были танцы, много выпивки и обсуждения денег, о которых я никогда не могла бы даже мечтать.

Оливер сбежал, проводив своих сестер и Тима/Джима (я всё время забывала его настоящее имя) к ожидающему их лимузину. Несмотря на предложение семьи остаться на ночь, все гости заранее устроили себе поездки домой после завершения праздника. Я осталась одной из последних, вынужденная разговаривать со всеми, кто восторгался восстановлением дома.

И мне совсем не хотелось подниматься наверх. Потому что всё было кончено. Ужин был кульминацией моей работы, оставалась лишь последняя встреча в офисе Киллингтонов в городе через несколько дней, и контракт будет завершён. Это означало, что пришло время попрощаться с Оливером – и это было последнее, чего я хотела.

Мы были одни в западном крыле. Оливер решил обосноваться в главной спальне, попросив меня помочь с выбором постельного белья, подушек, мебели и даже цвета краски. Он уже был в комнате, сосредоточенно глядя на дальнюю стену.

Это дало мне возможность полюбоваться им: он всё ещё был в рубашке от своего смокинга, рукава закатаны, открывая его восхитительные предплечья, спина прямая, мышцы напряглись от того, что он делал. Рубашка была немного свободна, прикрывая его округлые ягодицы, а брюки обтягивали его мощные бёдра. Придётся поблагодарить Амброза за его мастерство в пошиве одежды.

Моё сердце затрепетало, и я была совершенно поражена, когда поняла, чем он занимался, пока я была внизу. Все мои доски идей, которые раньше висели в нашей прежней комнате, я убрала. Но вот он, вешает их обратно на стены, в те же самые места, где они были раньше.

Раньше, чем ближе я подходила к завершению проекта, тем больше моя жизнь превращалась в серию отделённых друг от друга моментов. Всё постепенно возвращалось в мой чемодан, пока не оставалось ничего, кроме как уйти. Оставались только те изменения, которые я внесла в дом.

— Оливер…– я прижала руку к губам, не в силах сказать ничего, кроме его имени. В животе у меня всё переворачивалось, нервы и бабочки трепетали, задевая сердце и сбивая дыхание.

Его плечи ссутулились, когда он закончил вешать последнюю доску, отступил назад, чтобы оценить результат, и встретился со мной взглядом.

— Я хотел закончить до твоего прихода.

Этот человек вешал мои вещи так, будто это было и моё пространство тоже. И чем больше я вглядывалась в комнату, тем сильнее моё сердце билось в груди. Так громко, что я удивлялась, слышит ли он его. Моя футболка застряла в его толстовке, лежащей на диване – он стянул её с меня одним движением несколько ночей назад. Его книга лежала на моей, потому что он убрал их так, склоняясь надо мной, целуя на ночь.

Я знала, что на ванной стойке, не заглядывая туда, лежат наши вещи вперемешку. Наши полотенца висели рядом. Как-то так получилось, что я не просто жила с ним в одной комнате, а жила с ним вместе, и я даже не заметила этого.

Он пожал плечами, потерянный, не в силах выразить словами, что это было, но всё равно понимая. Потому что это было больше. Больше, чем дружба, больше, чем случайная связь.

— Как всё прошло внизу? – Оливер остановился передо мной, волосы распущены, галстук-бабочка сброшен, рубашка расстёгнута почти до конца, пиджак от смокинга небрежно брошен на спинку стула, словно он торопился заняться своим проектом. Словно это было важно для него.

Я вытерла руки о шёлк своих брюк, прежде чем поняла, что делаю.

— Много вопросов, но никаких предложений.

— Сомневаюсь, что они смогут дотерпеть до завтрашнего утра. Все видят, какая ты умница, – его глаза улыбались мне.

Я собиралась быть смелой и обсудить с ним всё – как он себя чувствует, как я, но всё это вылетело у меня из головы. Не удержавшись, я потянулась к нему и убрала кусочек скотча, прилипший к его рубашке.

— Спасибо, – его губы прижались к моему лбу, и я почувствовала его улыбку.

— Не за что. Не знала, что ты увлекаешься рукоделием.

— Стенам чего-то не хватало.

— Ой, не говори этого своему дизайнеру интерьеров.

Он сел на край кровати, ожидая, что я займу место рядом с ним, что я, конечно, и сделала.

— Мне не хватало их на стенах, – его руки, прижатые к бёдрам, казалось, его заворожили.

Я фыркнула.

— Тебе не хватало красок, которые ты до последнего отказывался признать разными оттенками, или крупных планов различных древесных отделок? – я покачала головой в недоумении, откинувшись на ладони.

Он пожал плечами.

— Тебе это нравится, и мне приятно, когда твои вещи здесь.

— Это ненадолго, – пробормотала я, чувствуя, как пульс в груди усиливается. Причина, по которой я избегала обдумывать всё это, больше не существовала. Больше никаких оправданий, никаких причин откладывать.

— Ты же не умираешь.

Я сильно пнула его, но он даже не издал ни звука.

— Не это я имела в виду, идиот.

— Ну, конечно, – пробурчал он, сморщив нос.

Он снова заставил меня улыбнуться, когда я села прямо и легонько толкнула его в плечо.

— Не забудь про «упрямый» и «ворчливый».

— Что-то ещё? – он заправил прядь моих волос за ухо, пальцы скользнули, играя с лямками моего наряда, и я не смогла не склониться к нему. Моя жизнь всегда имела естественный порядок. Запрос на проект, этап планирования, выполнение, и затем переход к следующему, повторяй и повторяй снова. Я никогда не думала о том, чтобы остаться, или о том, как бы это выглядело. А он, тем временем, делал невозможное.

— Ну, ты мог бы чаще улыбаться, – легче было подавить все чувства, чем выпустить их наружу, слишком боясь, что он меня отвергнет.

— Я улыбаюсь, – его челюсть сжалась в искреннем возмущении. Он серьёзно?

— В одной очень конкретной ситуации, – он должен был понять это после всего этого времени.

— Правда?

— Да, правда, – смех вырвался из меня.

— Ты так хорошо меня знаешь. В какой конкретной ситуации я улыбаюсь?

— Радует, что тебя беспокоит именно это, а не полное отсутствие улыбок, – ещё один день, ещё одна флиртующая сессия, которая в основном состояла из того, что я не могла остановить поток слов.

— Докажи это тогда.

Это было испытание, которое я с радостью приняла. Он поднял руки, когда я села на него, наши тела двигались в такт, пока я не устроилась поудобнее.

Я нежно провела большими пальцами по изгибам его щёк, прежде чем слегка надавить.

— Нам нужно начать тренировать эти мышцы. Кажется, они забыли, как работать, – мир заслуживал его улыбок, хотя мне эгоистично нравилось, что он оставлял их только для меня.

— Очаровательно, – сухо произнёс он, позволяя мне делать с ним всё, что я захочу.

— Я такая.

Он не стал оспаривать моё заявление.

— Ну что ж, тогда расскажи мне, в какой ситуации я улыбаюсь, мисс Всезнайка?

Я медленно наклонилась к нему, ожидая, поймёт ли он, но он просто закрыл глаза, его язык мелькнул, увлажняя губы, но он всё ещё не связывал это с тем, что я имела в виду.

Я слегка сощурилась, наблюдая, как это происходит: лёгкий изгиб его губ, напряжение мышц, ещё больше выпячивающее его щёки, когда наши губы соприкоснулись. Я отстранилась, надеясь уловить этот момент, но он тут же потянулся ко мне, прикусив мою нижнюю губу и притянув меня в свои объятия. Я мягко опустилась на его бёдра. Я чувствовала себя в безопасности с ним.

Мы оба были запыхавшимися, его губы покраснели и припухли, когда мы отстранились друг от друга.

— Ты когда-нибудь мне скажешь? – он ужасно притворялся, что раздражён.

— Правда, всё ещё не догадался? – рассмеялась я, почти пьяная от счастья. Моё сердце сделало пируэт при осознании, что это было у него на автомате. Он не задумывался над тем, что делает, даже не думал об этом. Будучи рядом со мной, он улыбался.

— Скажи мне, теперь мне нужно знать, – его пальцы обрисовывали черты моего лица. Я невольно задумывалась, не отличается ли моя улыбка, когда я с ним.

Я нежно прикоснулась губами к его на мгновение.

— Это когда ты меня целуешь, – прошептала я у его губ, о которых мечтала, когда они не касались меня. Мягкие, словно подушки, нижняя губа была немного полнее верхней. Эти губы были опасны, и когда я чувствовала его улыбку, моим единственным желанием было поцеловать его снова. Заставить его улыбаться ещё больше.

— Неужели? – в его голосе было больше недоверия, чем чего-либо другого, глаза широко раскрылись, когда он смотрел на меня.

Это был вызов, который я с удовольствием приняла, проведя языком по его губам, мои пальцы ласкали его щеки.

— О да, и ещё как, – он был слишком упрям, даже когда я гладила его бороду.

Когда я откинулась назад, обвив его шею руками, его брови были сведены вместе.

— Что не так? Мне нравится, что ты это делаешь, как будто это наш секрет, – как наш секретный способ держаться за руки, когда никто не видит.

— Всё в порядке, – защищался он, прежде чем наши глаза встретились. — Ты делаешь меня счастливым.

— Ты тоже делаешь меня счастливой, – прошептала я в ответ.

— Правда?

— Обещаю.

— Даже с моей странной семьёй?

Я закатила глаза. Ему ещё предстоит встретиться с моим отцом, который обожает пижамы с динозаврами.

— Не так уж они и страшны. Твои сестры замечательные.

Он кивнул, положив руки мне на бёдра.

— Эй, кровь связывает родственников, верность делает их семьёй, – эти слова вырвались сами собой. Для каждого момента есть цитата из фильма.

Его брови сдвинулись ещё сильнее. — Что?

— Хм, может быть, у меня нет друзей. У меня есть семья, – это было слишком весело. Бесконечный список фильмов и сериалов, которые я хотела бы показать ему и услышать его мнение о них.

— Ты снова цитируешь фильмы? – он не мог даже притвориться, что удивлён моим увлечением.

Я потеряла свою загадочность, какое разочарование.