— Конечно, знаю, — говорю я.

Он поднимает на меня глаза. — Я наказываю себя, Клара.

Я закрываю лицо руками и стону. — Ты чертовски сбиваешь с толку. То, что ты рассматриваешь это как наказание для себя, не имеет смысла. Я та, кто заперта. Я та, кто ждет смертной казни. Ты живешь своей чертовой жизнью.

Я слышу, как его вилка царапает тарелку, и смотрю на него. Он ест. Какого черта?

Будто ничего из того, что я говорю, для него ничего не значит. Он никогда не дает прямого ответа, и, вероятно, это часть того, как он трахает мой разум.

Я могла бы выбежать за дверь прямо сейчас. Я могла бы оттолкнуться от стола и выбраться из кухни за считанные секунды. Я оглядываюсь вокруг, и его вилка с грохотом падает на тарелку.

— Даже не думай об этом, — предупреждает он.

— Что? — я спрашиваю как можно невиннее.

— Я могу бежать быстрее.

Я качаю головой. — Я не думала о бегстве, — я так разбита.

Мы едим в неловкой тишине, и хотя у меня скручивает желудок, я признаю, что эта еда потрясающая.

— Сколько тебе было лет, когда ты потеряла маму? — он случайно спрашивает меня.

Я не хочу пить, но боль, которую я все еще чувствую, свежа. Я пью водку с лаймом и ухмыляюсь, потому что на вкус это не хуже ужина.

— Мне было семь, — шепчу я.

Он кивает, скрещивая руки. — Проще никогда не становится. Ты всегда чувствуешь эту потерю.

— Да, ты знаешь, — я нервно сглатываю, всматриваясь в его смехотворно красивое лицо. — Сочувствую твоей утрате, — шепчу я.

— Мне не нужно твое сочувствие. Я должен был быть здесь, чтобы защитить ее, — говорит он.

— Эллиот, это не твоя вина.

Боль, которую я вижу в его глазах, мне очень знакома.

— Скажи мне что-нибудь, Клара. У тебя когда-нибудь был парень?

Я не могу сдержать смех. Мне становится ясно, что, избегая одного, он вспоминает другое. Типичный парень, что странно, учитывая, что он совсем не типичный.

— Конечно. А у тебя?

Он смеется. Настоящий смех, и черт возьми, если это меня не устраивает.

— Нет, мне не нравятся парни, — говорит он с ослепительной улыбкой, которая заставляет меня хотеть увидеть это больше.

Он выглядит таким беззаботным и, смею сказать, невинным, когда на его лице такая улыбка. Это делает его еще более привлекательным, если это возможно.

Осознав свою ошибку, я качаю головой. — Я имела в виду, была ли у тебя когда-нибудь девушка?

— Больше похоже на приятелей по сексу, — говорит он.

Я наклоняю голову, попивая напиток. — Не любитель романтики, да?

Он ухмыляется, и я не могу сдержать улыбку.

— Я увлекаюсь многими вещами, Клара, — говорит он, и его голос становится глубже.

Мое чертово тело нормально реагирует на его сексуальный голос, но, видя, как темнеют его глаза и напрягаются мышцы при движении, черт возьми, мне хочется, чтобы он показал мне, чем он занимается.

— Значит, никаких тебе романтических ужинов и задушевных разговоров? — спрашиваю я.

Самая сексуальная полуулыбка, которую я когда-либо видела, отражается на его лице, и я таю еще больше.

— С подходящей девушкой.

Со мной что-то не так. Я теряю всякое чувство реальности. Я официально сошла с ума, потому что хотела бы быть его подходящей девушкой.