Глава 11

Дрейвен

– Блядь! – реву я, размахивая рукой по столу, когда ярость разливается по моим венам.

Все, что было сверху, падает на пол, стекло разбивается у моих ног. Мне не нужно было подталкивать Далию к общению с ее отцом. Если бы я знал, что он такой гребаный мудак, я бы держал рот на замке. Но я этого не сделал. Я убедил ее поговорить с ним. Я позволил ему увидеть себя.

«Что, черт возьми, это за… штука?»

Штука. Не мужчина, достойный его дочери. В его глазах я вообще не был мужчиной. Для него я всего лишь вещь. Монстр, которым я всегда считал себя.

Только я в это больше не верю, не так ли? Далия в это не верит. Она видит мужчину там, где ее отец видит монстра. Она также заставляет меня видеть в себе мужчину. И, клянусь богом, я достоин ее. Никто никогда не будет любить или обожать ее больше, чем я. Может, я и урод ростом в семь футов, но я ее урод ростом в семь футов.

Вот почему я в бешенстве. Этот... ублюдок… причинил ей боль. Он может называть меня так, как ему заблагорассудится. Я давным-давно стал толстокожим, черт возьми. Но чего он не может сделать, так это сказать это ей. Чего он не может сделать, так это излить на нее свой яд и ненависть. Моя красота столь же нежна, сколь и жестока. Она глубоко любит. Я прожил большую часть своей жизни в этой форме, скрытый от тех, кто никогда не поймет. Те, у кого, как и у ее отца, острые языки и жестокие сердца. Она этого не сделала. Это ее первое знакомство с тем, на что похожа жизнь в такой форме. И это произошло от рук того, кого она любит.

Желание выследить его и медленно убить очень сильное. Я хочу заставить его страдать. Это мой инстинкт. Убей то, что причиняет боль моей паре. Уничтожить его, чтобы он никогда не смог сделать это снова. Никто не причинит вреда Далии. Никто не заставляет ее плакать. Никто.

Это серьезная гребаная проблема, когда, поддавшись этому инстинкту, я также причиню ей боль.

Ее отец ошибается. Я не монстр. Я также не мужчина. По крайней мере, не полностью. Я – нечто среднее между ними. Не совсем одно, не совсем другое. Я просто... принадлежу ей.

– Дрейвен! – кричит мама, она почти бежит, когда врывается в мой кабинет. – Я слышала... О, боже.

– Я позабочусь об этом, – бормочу я, проводя рукой по лицу.

Я уберу это позже. Прямо сейчас мне нужно увидеть Далию. Я должен извиниться за то, что заставил ее поговорить с этим... ублюдком. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. Мне нужно снова заставить ее улыбаться и смеяться. Мир не будет правильным, пока она не улыбнется.

– Где Далия?

– Это то, что я собиралась тебе сказать, когда услышала... это, – говорит мама, и я могу только представить, как она машет рукой в сторону беспорядка у моих ног.

Аттикус будет в бешенстве, когда ему придется разрабатывать для меня новый монитор.

– Она убежала в лес.

– Что она сделала? – рычу я, мое сердце замирает в груди.

Несмотря на то, что сейчас полдень, лес – не место для нее. Горные львы – не единственные животные, которые бродят по лесу. И я не единственный монстр в Кричащем Лесу. Есть и другие. Не все они цивилизованны.

Если с ней что-нибудь случится...

Нет. Я этого не допущу. Я голыми руками разнесу в щепки каждое дерево в лесу, прежде чем позволю хоть одному волоску упасть с ее головы.

– Она убежала в лес. Она ужасно расстроена, – говорит мама.

«Она бросила меня». Моя красавица… бросила меня.

Я проглатываю рев агонии, рев ярости, отказываясь произносить это. Отказываясь в это верить. Далия бы не бросила меня, не вот так, не после всего. Она любит меня так сильно, я знаю это точно. Даже если она злится из-за того, что я настоял на том, чтобы она встретилась лицом к лицу с отцом, она бы не ушла вот так.

– Возможно, мне следует пойти за ней.

– Ты не сделаешь ничего подобного, – рычу я.

– Дрейвен Ашер Вудберн, не указывай, что мне делать, – хмыкает мама.

– Мама, – говорю я, стараясь быть терпеливым, когда каждый инстинкт кричит мне бежать, догнать Далию и потребовать ответы.

Часть меня хочет наказать ее за побег. Другая хочет подхватить ее на руки и любить до безумия. Монстр и человек, всегда враждуют, когда дело касается ее. Будет ли когда-нибудь по-другому?

– Последнее бл... последнее, что мне нужно, это чтобы вы обе потерялись в… в лесу или, чтобы вас съели медведи. Ты останешься здесь. Я пойду за ней.

– Ты не можешь видеть!

– Скоро стемнеет.

Мама снова хмыкает.

– Мама, со мной все будет в порядке.

– Лучше бы так и было, Дрейвен Ашер Вудберн!

Слышен звук ее шагов, и приближается ее тень. А потом я чувствую, как ее руки заключают меня в крепкие объятия.

– Если с тобой что-нибудь случится, я сама тебя убью. Верни нашу девочку домой, мой дорогой мальчик. Мы нужны ей так же сильно, как и она нужна тебе.

– Я так и сделаю, – обещаю я, крепко обнимая ее.

Господи, я никогда не был так благодарен маме, как в этот момент. Возможно, я потерял своего отца в детстве и провел свою жизнь во тьме, но я никогда не был обделен любовью. Я никогда не сомневался в женщине, стоящей передо мной, или в том, что она принимает меня. Я никогда не был для нее чудовищем. В ее глазах я все тот же маленький мальчик, каким был двадцать лет назад.

Я начинаю понимать, что у Далии этого никогда не было. Я вырос во тьме, но и она выросла во тьме. Она выросла в одиночестве. Моя бедная красавица.

– Вот, – говорит мама, и кладет мне в руку очки. – Возьми это. Они могут помочь.

Я уже много лет не надевал солнцезащитные очки, чтобы попытаться улучшить свое зрение. Они никогда особо не помогали, но я все равно послушно прикрываю ими глаза. Пелена, которая закрывает мое зрение, немного светлеет, но ненамного. Недостаточно, чтобы как-то помочь.

– Удачи.

Мама крепко сжимает мои руки.

Я выхожу из комнаты, молясь, чтобы я смог найти Далию. Молясь, чтобы она не пыталась бросить меня.

Ах, боже. Она бы этого не сделала, не так ли?

Нет. Нет. Она, черт возьми, не бросит меня. Чтобы ни сказал ее отец, из-за чего бы она ни была расстроена, я найду способ все исправить.

Пробираясь сквозь лес, я по-новому оцениваю свою красавицу и все, чем она пожертвовала, чтобы присоединиться ко мне в темноте. Сколько раз она совершала одно и тоже путешествие среди деревьев, не в состоянии рассмотреть ни тропинки перед собой, ни опасность, которая подстерегает повсюду? Не так давно она позволила мне преследовать ее по этому лесу, несмотря на подстерегающую опасность. И она сделала это охотно, с нетерпением.

В то время как я отказывался выходить из своей зоны комфорта, она выскочила из своей, и без всяких возражений с головой окунулась в мой мир. Преследуя ее по лесу, не видя окружающего мира, я даю молчаливую клятву. Больше никаких игр в прятки. Больше никакой жизни вполсилы. Больше не нужно застывать во времени, цепляясь за темноту.

Я подарю своей красавице весь мир. Это то, чего она заслуживает. Она будет обедать в ресторанах и ходить по магазинам. У нее будут друзья в городе и поездки туда, куда душа пожелает. Чего бы она ни захотела, я найду способ дать ей это. Она уже достаточно пожертвовала собой. Она отдала достаточно.

Теперь моя очередь.

– Далия! – кричу я в лес. – Красавица, где ты?

Я жду ответ, но его не последовало. Господи. Где она?

В последний раз, когда я гонялся за ней по лесу, это была дикая игра удовольствия. Мое будущее – и, возможно, ее жизнь – зависит от того, поймаю ли я ее на этот раз.

Я перестаю двигаться и закрываю глаза, позволяя другим чувствам направлять меня. Они никогда раньше не подводили меня, но на этот раз едкий запах страха, слишком едкий, а звук моего собственного сердцебиения слишком громкий. Я не могу отключить его и сосредоточиться.

«Мне нужно сосредоточиться».

– Дрейвен! – разрывает лес ее пронзительный крик, словно вырванный из ее горла в чистом ужасе.

– Далия! – реву я, слепо бросаясь на звук.

Плющ обвивает мои руки и ноги. Ветки и сучья деревьев ломаются, когда я хватаюсь за них обеими руками и просто отбрасываю в сторону. Я оставляю за собой разрушительный след.

Не имеет значения, что я не вижу ничего, кроме теней, когда мчусь на звук ее крика. Я слышу ее, и этого достаточно, чтобы я знал направление.

Я чувствую запах волков еще до того, как добираюсь до нее. Я не могу сказать, сколько их и где они, но их резкий, землистый запах доносится до меня со всех сторон. Господи Иисусе, она забрела в самую середину логова. Мгновение спустя их сердитый рокот прорывается сквозь пелену ярости в моем сознании. Я, не колеблясь, бросаюсь вперед. Пусть они придут. Пусть они нападут на меня.

Они не сочтут меня легкой добычей.

Я несусь через лес и выскакиваю на небольшую поляну.

Далия здесь. Я чувствую ее аромат лаванды и резкий мускусный запах ужаса. Солнце медленно опускается к горизонту, и его становится легче разглядеть. Нелегко, боже, нет. Она все еще немного больше, чем дымка света в стене тумана, но она мой свет. Моя красавица.

Четыре темные тени окружают ее, рычат и щелкают зубами. Кружат вокруг нее, словно она добыча.

Я рычу от ярости и бросаюсь вперед, не давая им времени на атаку. Это мой лес, и она принадлежит мне. Ничто и никто ей не будет угрожать. Я врезаюсь в первого волка, валю его на землю.

Далия кричит, резкая, продолжительная нота ужаса, пронзает мое сердце.

– Беги, – рычу я, пытаясь схватить дикое животное за горло, пока оно рычит и огрызается.

Его стая бросает свою добычу, защищая своего члена по стае. Они набрасываются на меня со всей злобой тех, кто сражается и умирает от клыков и когтей.

Я отбрасываю одно животное, в то время как другое прыгает на меня. Его когти царапают тыльную сторону моей руки, обжигая, как огонь. Я выкрикиваю проклятие и перекатываюсь влево, поднимаясь на корточки.

Мое сердце останавливается у меня в горле.

– Оставь его в покое! – кричит Далия, бросаясь к нам.

Она чем-то размахивает, и волк визжит.

– Я сказал, беги!

– Я не оставлю тебя!

Волк прыгает. Я отбиваю его в воздухе, отбрасывая в сторону. Он бьется... обо что-то... и визжит. Следующий волк нападает еще до того, как я успеваю прийти в себя. Его зубы смыкаются вокруг моей штанины, разрывая ее до самого бедра.