Я бросился к ней, но все произошло за секунду.

Никто не планировал причинять Кеннеди боль.

Они причинили бы ей боль, чтобы наказать нас.

Потому что любой мог сказать, как много она для нас значила…

Мы разрушили ее жизнь, любя ее.

Машина врезалась в нее, и она отлетела к кирпичной стене. Я бежал так быстро, как только мог, но не смог разглядеть ни водителя, ни номерной знак.

Затем все, что я смог увидеть, было неподвижное окровавленное тело Кеннеди.

Но когда я прижал пальцы к ее горлу, она все еще была жива. Ее глаза были открыты, расфокусированы, зрачки неровные.

— Черт возьми, Кеннеди, — сказал я, услышав, что мой голос близок к слезам, чего не было со времен моего детства. — Просто держись, милая. С тобой все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе.

Но, конечно, мы, черт возьми, этого не сделали. Я был рядом и не смог защитить ее, так что, как бы я ни ненавидел держать дистанцию от Кеннеди, я надеялся, что это будет способом обезопасить ее.

Джек добавил.

— Картер прав. Мы лгали ей так долго. Мы должны рассказать, должны заставить ее доверять нам, должны убедиться, что мы можем держать ее достаточно близко, чтобы защитить, но...

Джек покачал головой.

— Может, ей лучше не знать.

— Я не могу лгать ей, — сказал я.

Неделю назад я бы сказал ему, что это означает, что ему лучше держаться от нее подальше.

Нам не разрешили поехать с ней в машине скорой помощи. Мы поехали следом.

— У нас есть шанс, — медленно произнес Джек, когда мы узнали, что у нее повреждение мозга. Что она в коме. Что у нее будет амнезия.

Что мы можем вычеркнуть ее из нашей жизни, чтобы никто никогда больше не пришел за ней.

Я обыскал ее истекающее кровью тело в поисках ожерелья с именем. Его не было у нее на шее. Должно быть, оно оторвалось во время несчастного случая.

Я задыхался при мысли о том, чтобы убрать ее имя, все больше впадая в неистовство по мере того, как искал его.

Джек и Картер оттащили меня.

А до этого…

— У меня есть для тебя подарок, — сказал я, склонившись над ней, когда она стояла у своего шкафчика. Я был слишком взволнован, чтобы ждать.

Я помахал ожерельем перед ней, и она повернулась, одарив меня самой идеальной улыбкой в мире.

— Что это?

— Я хочу, чтобы ты надела мою джерси сегодня вечером, — сказал я. — И хочу, чтобы ты надела это.

— У тебя ужасно много требований, — поддразнила она меня, забирая изящное золотое ожерелье. Ее глаза загорелись, когда она увидела его, затем она схватила меня и приподнялась на цыпочки. Она все еще была недостаточно высокой, поэтому я поднял ее с земли, обхватив одной рукой за талию. Она поцеловала меня в щеку.

Я всегда жил для того, чтобы дарить подарки Кеннеди.

— Отлично. Мы завоюем ее расположение, — сказал я. — Это лучший план.

Джек приподнял брови, как будто не очень верил в это.

Могли бы мы сделать Кеннеди счастливой, оставив правду в тени прошлого?