— Если Киллиан решит обрюхатить меня, это наше дело, но я обязательно пришлю тебе приглашение на вечеринку по случаю рождения ребенка.

Она сердито смотрит на меня, и все, что я могу сделать, это улыбнуться и обойти ее, прежде чем у нее появляется шанс ответить.

— В любом случае, это было прекрасно. Мы должны как-нибудь повторить это, но прямо сейчас мне нужно пойти узнать, не хочет ли мой муж, чтобы я снова покаталась на нем. У него очень здоровый аппетит, если вы понимаете, что я имею в виду.

Я делаю еще один шаг, поворачиваясь к ней спиной, прежде чем оглянуться и поймать ее взгляд.

— Небольшой совет, тебе не мешало бы перестать тратить свое время на беспокойство о том, что делает мой муж, и сосредоточиться на удовлетворении того, что у тебя есть.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Это значит, что я здесь меньше двух недель, а я уже знаю, что за человек твой муж. Но просто знай, что когда мой муж ложится спать, он хоронит себя внутри меня. Что касается тебя, скажи мне. Когда твой муж целует тебя на ночь, как часто ты ощущаешь вкус киски другой женщины на его губах?

Я одариваю ее язвительной улыбкой, прежде чем, наконец, оглядываюсь на дверь и собираюсь сбежать, когда позади меня раздается громкий визг. Прежде чем я успеваю среагировать, чей-то кулак вцепляется мне в волосы на затылке, с силой оттягивая меня назад.

Я запинаюсь, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах, когда мою голову толкают вперед и она опускается на фарфоровую раковину.

— КАКОГО ХРЕНА ТЫ МНЕ ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛА, СУКА? — кричит она, когда женщины вокруг нее ахают в шоке.

Боль рикошетом пронзает мое лицо, и когда я кричу, я чувствую, как по моему лицу стекает кровь. Ее хватка на мне не ослабевает, и явная паника пронзает мою грудь, когда голова идет кругом, я не в силах взять себя в руки или найти опору, чтобы остановить это безумие.

— ОТПУСТИ ЕЕ, МОНИКА! ЧЕРТ!

Кто-то выбегает, только хватка на моих волосах усиливается, и меня дергают назад, прежде чем снова швыряют на пол.

— КИЛЛИАН ПРИКОНЧИТ ТЕБЯ.

Моя губа разбивается о фарфор, когда боль пронзает уголок рта, зубы ломит, когда я ощущаю знакомый привкус крови во рту. Мои глаза закатываются, мной быстро овладевает дезориентация. Хватка в моих волосах внезапно ослабевает, и я тяжело падаю на пол, ударяясь головой о твердую плитку. Прежде чем я успеваю вскрикнуть от боли, острый носок ее дизайнерского каблука врезается мне в ребра.

Меня отбрасывает к стене женского туалета. Бежать некуда. Спрятаться негде. Что-то трескается, по моему лицу текут слезы, и, услышав стук ее каблуков-шпилек по плитке, я рискнула бросить взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как она опускается на колени прямо передо мной.

— Ты не хочешь испытывать меня, сука, — говорит она. — Считай это своим предупреждением. Даже подумай о том, чтобы снова показать свое лицо, и я уничтожу тебя. Ты шлюха, и ты собираешься исчезнуть, как одна из них.

Одна из других женщин хватает ее за руку и начинает тащить прочь.

— Пошли, нам нужно идти, — выбегает она, таща сучку за собой.

Я не смею отвести от нее глаз, наблюдая за каждым шагом, пока они вчетвером выходят из ванной. Я задерживаю дыхание, пока дверь, наконец, не закрывается за ними, и когда это происходит, и я остаюсь совсем одна, я позволяю страху и боли поглотить меня, пока головокружение наконец не овладевает мной и мой мир не превращается в пепел.