Глава 20

Каллахан

Нет. Это неправда.

У меня начинает звенеть в ушах, пульс учащается.

Это всего лишь жестокий кошмар, и я могу проснуться в любой момент. Я уверен в этом.

Проходит мгновение. Затем еще одно, и приходит горькое осознание.

Это не какая–то дурацкая шутка, как бы мне этого ни хотелось.

Я даже не могу повторить эти слова в своей голове. Мое прекрасное солнышко...

— Я... — Она несколько раз открывает и закрывает рот, не в силах вымолвить ни слова. Я слишком хорошо знаю это чувство прямо сейчас. — Не так много людей знают. Только моя лучшая подруга Эмили, Аарон и мои отцы.

Я даже не могу начать понимать, что это значит для нас, что она доверяет мне настолько, чтобы рассказать. Что она доверяет мне достаточно, чтобы проводить время со мной, наедине со мной, в моей квартире, позволяя мне обнимать ее. Что на самом деле значит для нее сделать эту татуировку.

— Это случилось на вечеринке летом, перед тем как я приехала сюда. Он был парнем из моего класса. Мы не были друзьями, но я знала его. Я подумала, что он симпатичный, и...— Она прерывисто вздыхает. — В ту ночь он приставал ко мне. Мы поцеловались, а потом он дотронулся до меня под юбкой, хотя я сказала нет. Он продолжал двигаться дальше, его пальцы...— Она делает паузу, делает глубокий вдох и продолжает. — Он был очень силен, но мне удалось оттолкнуть его и убежать, спасая свою жизнь.

Мои руки начинают дрожать, и не успеваю я опомниться, как она обхватывает своими маленькими пальчиками мои, крепко прижимая меня к себе, как будто это я нуждаюсь в утешении, а не она, которая только что пережила худший день в своей жизни только для того, чтобы разделить его со мной.

— Кэл. — Ее мягкий голос манит к себе. Глядя на нее сверху вниз и видя непролитые слезы в этих прекрасных глазах, я ломаюсь. — Теперь я в порядке, честно.

Моя рука дергается в ее руке, умоляя меня вытереть эти слезы и притянуть ее ближе, жест, который всего несколько минут назад казался естественным. Теперь меня тошнит только от того, что я испытываю желание прикоснуться к ней, когда она только что призналась в самом ужасном, что с ней произошло.

Но поскольку она — Грейс, и этим напористым глазам всегда удается обнажить мою душу, она кладет одну из моих рук себе на щеку и оставляет ее там.

— Я в порядке, — шепчет она с такой яростью, что я вздрагиваю. — То, что случилось со мной, не определяет меня, и последнее, чего я хочу, — это чтобы со мной нянчились из–за этого.

Контраст между моими татуированными костяшками пальцев и ее девственно–бледной кожей приводит мой разум в бешенство. В ее словах есть смысл, и все же...

Я убираю руку, и в ее глазах вспыхивает боль.

— Я не хочу доставлять тебе неудобства, — шепчу я, мой голос звучит грубо, хрипло и неправильно.

— Ты этого не сделаешь, — успокаивает она меня, но я все еще не могу ничего из этого переварить. Когда проходят секунды, а я все еще не могу говорить, ее взгляд становится жестче, и я чувствую, как она выскальзывает из невидимых пальцев, прижимающих ее к себе так, как этого хотят мои настоящие пальцы. — Теперь ты будешь вести себя по–другому.

Холодное разочарование в ее голосе выводит меня из этого транса. Протрезвев, я борюсь со всеми своими инстинктами, чтобы дать ей пространство и обхватить ладонями ее щеки, прижимая ее ближе, как будто ее глаза просят меня об этом.

Когда начинают накатывать слезы, я вытираю их так нежно, как только могу, подушечками больших пальцев.

— Солнышко. — Сглотнув, я пытаюсь напомнить своему мозгу, что это та же Грейс, которую мы держали в своих объятиях раньше, та же Грейс, которая дразнит нас и чувствует себя в безопасности рядом с нами.

Она закрывает глаза, пытаясь сдержать слезы. Это не работает.

— Если я не сказала тебе этого раньше, то только потому, что не хотела, чтобы ты видел во мне беспомощную жертву. Я не хотела, чтобы ты жалел меня, — говорит она, и мое сердце разбивается еще сильнее. — Вот почему я не рассказываю об этом многим людям. Я терпеть не могу... Я никогда не винила себя в том, что со мной случилось. Я не сделана из стекла. Я не собираюсь ломаться в любой момент, если со мной не будут обращаться осторожно. Да, я умею выживать, но я также гораздо больше, чем это.

Я ловлю себя на том, что киваю в ответ на ее слова, мои руки дрожат, когда они держат ее лицо.

— Ты сильная, солнышко. В тебе есть огонь. Я понял это в ту же секунду, как встретил тебя, — говорю я ей, потому что мне нужно, чтобы она знала, какой я ее вижу. И я должен был сказать ей раньше. Она заслуживает того, чтобы знать, какая она охуенно потрясающая каждый божий день, и я клянусь прямо здесь и сейчас всегда быть уверенным, что она помнит об этом, пока я продолжаю дышать.

Она снова открывает свои опухшие красные глаза, и одного этого взгляда достаточно, чтобы мне захотелось плакать вместе с ней.

— Обещай мне, что, между нами, ничего не изменится. Она судорожно сглатывает. — Обещай мне, что ты не будешь относиться ко мне по–другому.

Я прислоняюсь своим лбом к ее лбу и закрываю глаза.

— Я не буду относиться к тебе по–другому, Грейс. Я обещаю. — Она облегченно вздыхает при моих словах, но я еще не закончил. — Это разбивает мое гребаное сердце. Я разрываюсь между желанием поплакать вместе с тобой и убить ублюдка, который сделал это с тобой, голыми руками. Мне невыносима мысль о том, что тебе причинят боль. Твои слезы убивают меня, и все, чего я хочу, — это заставить тебя почувствовать себя удивительной, сильной женщиной, какой ты и являешься.

— Ты уже заставляешь меня чувствовать это, — шепчет она, ее дыхание ласкает мои губы. — Быть с тобой — это прекрасно, Кэл. Быть твоим другом — это правильно. Я не хочу, чтобы наша связь менялась.

Ее слова снова потрясают меня, но на этот раз во мне поселяется совершенно другое чувство.

«Быть с тобой — это прекрасно». Да, это, черт возьми, так и есть.

Нет ничего в этом мире, чего бы я не сделал, чтобы увидеть, как сияет счастье Грейс.

Мне до боли хочется встать перед ней на колени и пообещать, что со мной она всегда будет в безопасности, как друзья или как...

Нет. Я не должен был даже думать об этом в такой уязвимый момент. Что бы ни начало расцветать в моем сердце, оно должно оставаться скрытым до тех пор, пока я не смогу искоренить это навсегда.

— Я обещаю тебе, Грейс. Я всегда буду твоим другом. — Превыше всего остального. В этом я уверен. — Несмотря ни на что, я здесь.

— И я здесь ради тебя, Кэл.

— Я знаю. — Мои большие пальцы вытирают остатки ее слез, и ее губы изгибаются в легкой улыбке, от которой у меня перехватывает дыхание, и я теряю рассудок. — Вот так. А вот и моя Грейси.

Ее улыбка становится только шире, и я не могу удержаться, чтобы не передразнивать ее.

— А вот и мой Сэмми, — шепчет она.

Верно.

Во веки веков, что бы ни подбрасывала нам жизнь, мы здесь. Вместе.