Обед подан в открытый внутренний двор в задней части здания, в котором размещается адвокатское б ...

Обед подан в открытый внутренний двор в задней части здания, в котором размещается адвокатское бюро. Плющ и цветы покрывают большую часть каменных стен, окружающих обеденную зону. Бледно-желтые подушки украшают мебель для отдыха на открытом воздухе сбоку. Интересно, здесь ли мистер Марчетти обедает каждый день, потому что это именно то место, где я хотела бы проводить свои обеденные перерывы. Свернувшись калачиком в удобном кресле, читая книгу и наслаждаясь вкусной едой, которую ставит передо мной привлекательный официант.

Я делаю маленький глоток вина, позволяя алкоголю согреть мою грудь и успокоить нервы.

Адвокат одаривает меня ослепительной белозубой улыбкой.

— Нам нужно уладить кое-какие мелкие детали похорон Джулии. Ничего особо важного для обычного человека, но для Джулии очень много значило то, чтобы ты высказала свое мнение о них.

— Ну, это иронично, — фыркаю я, и это совершенно не по-женски.

Я сдерживаю свое безумие и надеваю вежливый, воспитанный костюм, в котором надрываю задницу с тех пор, как меня забрали из моей квартиры в Детройте и забросили в шикарный мир Джулии Рива. Меняя позу, я пытаюсь снова.

— Я имею в виду… Я не знала ее, так что я не совсем уверена, почему ее волновало, чтобы я в этом участвовала.

Мистер Марчетти прочищает горло и устраивается поудобнее на своем сиденье. Он выглядит крайне смущенным, и я знаю, что он собирается защищать Джулию.

— Несмотря на то, как это выглядит, Стелла, Джулия очень заботилась о тебе.

Цинизм отступает на второй план перед негодованием, которое приводит в движение эмоциональные американские горки, на которых я каталась. Я смотрю на золотой браслет у себя на запястье. Мистер Марчетти подарил его мне всего несколько минут назад, а мне уже кажется, что он врезался в мою плоть. Я провожу пальцем по инициалам Д.Р., выгравированным на брелоке, свисающем с цепочки. По какой-то причине я чувствую себя обязанной носить его, как будто каким-то образом он даст мне ответы, которых я желаю. Но в этот самый момент его нежный край больше похож на колючую проволоку, впивающуюся в мою кожу.

Я вспоминаю кое-что, что сказала мне Харпер перед тем, как я села в самолет, чтобы прилететь сюда. Горечь крадет радость. Она понятия не имеет, насколько права. Потому что прямо сейчас я дуюсь на пресловутой автобусной остановке, в то время как моя горечь уходит в закат вместе с маленьким счастьем, которое, как я думала, я наконец-то обрела.

— Мистер Марчетти, я...

— Пожалуйста, зовите меня Карло.

Смягчаясь, я повторяю:

— Карло, я сильно рисковала, приехав сюда.

Я сглатываю комок в горле и встречаюсь с сочувствующим взглядом Карло. Или, может быть, я вижу даже жалость. В любом случае, для меня это ничего не значит.

— Исполнить последнее желание женщины, которой было наплевать на меня всю мою жизнь.

— Я понимаю, Стелла, тебе трудно это понять, но уверяю тебя, она любила тебя. Она просто... — губы Карло кривятся, когда он тщательно подбирает следующие слова. — Она много раз пыталась достучаться до тебя за эти годы, но боялась оттолкнуть тебя еще больше. По крайней мере, издалека она могла восхищаться тобой. Защищать тебя.

— Защищать меня, — невозмутимо говорю я. — Возможно, если бы она хотела защитить меня, ей не следовало скармливать меня волкам, — мой голос становится хриплым, гнев разрывает мне горло.

Карло откидывается на спинку стула, его голубовато-серые глаза изучают мое лицо. Он пытается решить, стоит ли бить эту дохлую лошадь. Мы обсуждали это уже несколько раз, и всегда все заканчивалось одинаково. Он говорит мне, что Джулия любила меня, и я смеюсь ему в лицо.

Я оставляю выбор за ним и продолжаю.

— Как долго она следила за мной?

Карло снова откашливается. Я думаю, что он собирается солгать мне, но затем он говорит:

— Как только она смогла позволить себе нанять детектива, она это сделала. По-моему, тебе было лет десять.

Лавина эмоций накатывает на меня, поглощая любое чувство безопасности, которое, как я думала, у меня было. Мне десять лет. Мне было десять лет, когда Джулия наняла частного детектива следить за мной. Как много он видел? Что он знает? Был ли он там, когда...

О боже. Мой мир наклоняется со своей оси, когда ужас проникает в мои вены.

— Десять? — я вскрикиваю, затем снова сдерживаюсь. Понижая голос, я повторяю более спокойно: — Десять. Джулия начала наблюдать за мной, когда мне было десять, и никогда не утруждала себя тем, чтобы обратиться ко мне.

Юрист глубоко вдыхает, затем четко говорит «Да», как будто эта информация не имеет большого значения. Для него это возможно. Но для меня...

Наклоняясь вперед, он тянется, чтобы положить свою руку поверх моей на столе, но я быстро отстраняюсь и опускаю руку на колени. Я могу сказать, что это оскорбляет его, но прямо сейчас мне наплевать, что он чувствует.

— Ты очень похожа на свою мать, Стелла, — мягко говорит он.

Я прищуриваюсь, глядя на него. Я знаю, это должно быть комплиментом, но Джулия Рива была слабой, эгоистичной женщиной, и я совсем на нее не похожа. Словно слыша мои мысли, он добавляет:

— Она была очень сильной, упрямой леди с сердцем из чистого золота.

Ледяное раздражение сковывает мои внутренности, пока они не начинают саднить. Я смотрю на него и медленно моргаю, не веря своим ушам.

Он ошибается, говоря, что Джулия сильная. Сильные женщины не съеживаются перед лицом вызова. И это именно то, что сделала Джулия. Она съеживалась и убегала, когда становилось трудно.

Так же, как и я. Черт. Может, мы все-таки похожи.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем, Стелла. Ты часто чувствуешь, что ты... везучая?

Я отшатываюсь, потому что, черт возьми, к чему он клонит? Качая головой, я заявляю четко и смело:

— Никогда.

Решительная? ДА.

Изобретательная? Безусловно.

Везучая? Ни хрена себе.

Снова откидываясь на спинку стула, Карло, прищурившись, смотрит на меня и наклоняет голову. Я сохраняю правильную позу и встречаюсь с ним взглядом, отказываясь показывать хоть каплю беспокойства о том, почему он задает такой необычный вопрос.

— Тебя приняли в очень респектабельную университетскую программу, несмотря на посредственные оценки и плохую посещаемость в школе.

Паника побеждает беспокойство, и я хотела бы знать, откуда он знает это обо мне. Делая вид, что мне на это наплевать, я спрашиваю:

— Твоя точка зрения?

Отвечая на мой вопрос другим вопросом, он говорит:

— И когда ты закончила учебу, тебе сразу же предложили работу в престижной инвестиционной фирме, занимающейся именно тем, на что ты училась. И частью твоего контракта о найме было то, что твой студенческий заем, который тебе каким-то образом одобрили, несмотря на отсутствие кредитной истории или поручителя, будет выплачен в полном объеме при условии, что ты останешься там работать минимум один год. Это верно?

Неловко ерзая на своем стуле, я холодно отвечаю:

— Это верно.

— И когда ты сломала лодыжку во время пешего похода, когда училась в колледже, и у тебя не было медицинской страховки, покрывающей твое медицинское обслуживание, каким-то чудесным образом больница потеряла твое досье и простила долг. Ты помнишь это?

С трудом сглатывая, я медленно киваю.

Карло наклоняется вперед и смотрит мне прямо в глаза.

— И все же ты все еще не чувствуешь себя счастливицей.

Тишина затягивается, пока я обдумываю пугающую оценку Карло последнего десятилетия моей жизни, в то время как мое бедное маленькое сердечко колотится в своей клетке, отчаянно пытаясь освободиться и пуститься наутек. Я не виню его за это, потому что это именно то, что я тоже собираюсь сделать.

— Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, у тебя был ангел-хранитель, о существовании которого ты не подозревала?

Облизывая губы, я искажаю имя упомянутого ангела.

— Джулия.

Я в миллионный раз оглядываюсь через плечо, но там снова никого нет. Я набираю быстрый темп и несусь по тротуару, уворачиваясь от детей, катающихся на велосипедах там, где ходят люди, молодых матерей с колясками и мужчины, продающих дешевые дизайнерские сумки за складным столиком на обочине улицы.

Несмотря на то, что мне удалось проскользнуть мимо Энцо по пути из юридической конторы, я все еще чувствую, что за мной следят, знакомый страх наступает мне на пятки, как адские псы. Это как когда ты выключаешь свет в подвале, а потом мчишься вверх по лестнице, в ужасе от того, что плотоядный монстр схватит тебя за лодыжки, потащит вниз, в темноту, и разорвет на части.

Да. Именно это я сейчас и чувствую.

Но я чувствовала это с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет. Страх быть преследуемой пронизывал меня на протяжении многих лет, а теперь поселился во мне навсегда, и у меня нет другого выбора, кроме как жить с этим.

Но прямо сейчас мои инстинкты работают на полную катушку, и я точно знаю, что не брожу по этим улицам одна. Схватившись за ремень своей сумки через плечо, я резко останавливаюсь, разворачиваюсь и начинаю идти в том же направлении, откуда пришла. Если кто-то следит за мной, его ждет особый сюрприз, потому что Стелла Кларк отказывается прятаться.

Может быть, это поможет избавиться от них.

Но после того, как я, по ощущениям, несколько часов шла обратно в адвокатскую контору, я понимаю, что мужество, которое я собрала, на самом деле было просто устаревшей глупостью.

Я снова останавливаюсь, как раз в тот момент, когда подавляющее присутствие позади меня отбрасывает зловещую тень, защищая меня от солнечного жара. Мне следовало бы развернуться и встретиться лицом к лицу с любым хищником, притаившимся у меня за спиной, но я застыла на месте, и для меня это впервые.

Внутренние сирены воют, призывая меня бежать, укрыться от надвигающейся за моей спиной бури. Если тот, кто стоит за мной, такой же огромный, как его тень, тогда я не должна рисковать. Я должна бежать, изо всех сил, быстро и далеко. Я игнорирую предупреждение и разворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу лишь с силуэтом, очерченным слепящим солнцем.