Я испытываю искушение встать на четвереньки и лизнуть нетронутый мраморный пол, сверкающий под м ...

Я испытываю искушение встать на четвереньки и лизнуть нетронутый мраморный пол, сверкающий под моими изношенными кроссовками, просто чтобы убедиться, настолько ли он чист, насколько кажется. Или протянуть руку и щелкнуть драгоценные камни, дразняще низко свисающие с хрустальной люстры, размером с мою Honda Civic, возвышающейся прямо надо мной. Или размазать своими потными, грязными пальцами вычурные картины, написанным маслом и украшающие суровые белые стены, просто потому, что я такая ожесточенная стерва.

Дом Каса-дель-Соль прекрасен — действительно захватывает дух. Но он также полностью лишен характера или очарования. Он холодный и пустой, зеркальное отражающий женщину, которая здесь жила. Грандиозный особняк со скрипучими коваными железными воротами и безвкусной статуей на кольцевой подъездной дорожке красноречиво говорит о женщине, которая бросила меня у дверей пожарной части, когда мне было всего несколько дней от роду.

Джулия Рива. Моя биологическая мать. Женщина, которую я никогда не встречала и никогда не встречу, потому что эта эгоистичная сука решила умереть от рака, даже не прислав мне открытку перед своим торжественным уходом.

— Вы, должно быть, Стелла! — невысокая пухленькая женщина в униформе горничной подходит ко мне с протянутыми руками, застав меня врасплох чересчур нежным объятием.

Я издаю тот же звук, что издает жевательная игрушка, когда на нее надавливают, и поднимаю руки, чтобы неловко похлопать незнакомку по спине.

Для такой миниатюрной женщины она определенно сильная, потому что я едва успеваю пискнуть «привет», прежде чем она наконец отпускает меня из своей мертвой хватки, и я снова могу дышать.

— Ты именно такая, милая, как тебя описывала мисс Рива, — восклицает она, держа меня на расстоянии вытянутой руки.

Я сдерживаю горький стон и вежливо улыбаюсь сияющей женщине передо мной. В конце концов, это не ее вина, что Джулии не хватило мужества встретиться лицом к лицу со своим ребенком-сиротой и вместо этого она наняла частного детектива, чтобы выслеживать ее.

— Меня зовут Мартина. Пусть тебя не вводит в заблуждение мой наряд. Я хозяйка этого заведения. Надеюсь, Энцо был добр к тебе сегодня.

Я бросаю взгляд на водителя лимузина, который терпеливо стоит рядом со мной, его руки аккуратно сложены под идеально отутюженным костюмом, а лицо сморщено, как будто он только что съел лимон. Как бы мне ни хотелось сказать Мартине, что Энцо ужасно ворчит с тех пор, как забрал меня из квартиры рано утром, я решаю оставить парня в покое.

— Он был хорош. Не уверена, что пережила бы полет, если бы не он.

Он и успокоительное, которое я дала себе перед посадкой в самолет.

Мартина хлопает в ладоши.

— Замечательно. Что ж, давай не будем терять время, ладно? Хочешь экскурсию? Или где-нибудь перекусить? Что я могу тебе предложить?

— Экскурсия была бы кстати, — отвечаю я с фальшивым энтузиазмом.

Что-то саркастичное о галлоне вина и кувалде вертится у меня на кончике языка, но я напоминаю себе, что доброта — это не слабость. Или какую-нибудь вдохновляющую чушь, о которой всегда бубнит моя лучшая подруга Харпер. Жизнь еще не облажала её, поэтому она все еще наивно оптимистична.

— Конечно. Энцо, почему бы тебе не показать Стелле окрестности, а я пока закончу на кухне?

Энцо склоняет голову и жестом приглашает меня следовать за ним по особняку. Я считаю спальни и ванные, но в конце концов у меня заканчиваются пальцы на руках и ногах, и я сдаюсь. Здесь также есть библиотека, крытый бассейн и тренажерный зал, сауна и паровая баня. К сожалению, у меня не будет времени насладиться всем этим, потому что, как только я получу то, что хочу, я первым же рейсом отправлюсь обратно в свою уютную маленькую жизнь в Детройте, показывая на прощание задержавшемуся духу Джулии средний палец.

Мы возвращаемся на кухню, где Мартина отпускает Энцо, и теперь мы остаемся только вдвоем. Я сажусь на один из барных стульев, выстроенных в ряд перед гигантским мраморным островом, и наблюдаю, как Мартина с излишним энтузиазмом чистит морковку. У бедного овоща не было ни единого шанса.

— У тебя завтра встреча с мистером Марчетти. Он предложил пообедать у него в офисе, — щебечет она с другой стороны мраморной плиты.

— О. Зачем? — спрашиваю я, любопытствуя, зачем меня вызвал юрист, ведущий юридические дела Джулии.

— Чтобы согласовать кое-какие детали похорон.

Верно. Из-за этого.

После того, как я ознакомилась с завтрашним маршрутом, Мартина сказала мне, что за домом есть несколько ухоженных тропинок, которые я могу свободно исследовать. Решив, что мне нужно немного побыть одной, чтобы осмыслить последние сорок восемь часов моей испорченной жизни, я выхожу из особняка и спускаюсь по ухоженной тропинке, которая ведет к заросшему лесом участку за территорией. Мелко измельченный гравий хрустит под моими кроссовками, когда я оставляю особняк позади и щурюсь от яркого полуденного солнца. Тонкие бретельки моего топа слабо защищают от резких лучей, но мне все равно. Мне нужно почувствовать жар. Ощутить жар огненного шара, целующего мою кожу.

Тяжесть ситуации застревает у меня в легких, как смола. Я делаю несколько очищающих вдохов теплого калифорнийского воздуха, но это никак не помогает очистить мои легкие от надвигающейся гибели.

Хотя мистер Марчетти так любезно сообщил мне, что Джулия оставила мне все свое состояние, я не хочу ни единого доллара от неё. Все запятнано, каждый пенни осквернен ужасами, которые мне пришлось пережить, в то время как Джулия Рива жила роскошной жизнью, состоящей из благотворительных балов, черной икры и дорогого шампанского. Эта сучка буквально добыла золото и построила свою империю с нуля, пока меня перебрасывали из одного дерьмового дома в другой, пока я, наконец, не вышла из системы приемных родителей, в которой она оставила меня гнить.

Так что нет, я здесь не из-за денег. Я здесь, потому что Джулия наняла частного детектива, чтобы найти меня, и я хотела бы точно знать, сколько раскопок ему пришлось проделать, чтобы выследить меня. Очевидно, что мер предосторожности, которые я предприняла, чтобы оставаться срытой, больше недостаточно, и мне нужно усилить свою тактику.

Звук второй пары шагов вырывает меня из моих мыслей, и костлявые пальцы страха прокладывают себе путь вверх по моему позвоночнику, по одному позвонку за раз, пока не достигают основания шеи и не расползаются по всему телу.

Капелька пота скатывается у меня между лопаток и впитывается в тонкий хлопок майки. Мое сердце подпрыгивает в груди, и я инстинктивно сжимаю пальцы, готовясь защищаться от того, кто прячется за моей спиной. Но когда я оборачиваюсь и взмахиваю рукой, там никого нет.