Удар в живот был бы добрее.

У меня такое чувство, будто ветер выбили из легких.

И я думаю, что предпочла бы встретить свирепость его гнева.

Но это практическое спокойствие, замаскированное отвращение, пробивает дыру в моей груди. И я остаюсь опустошенной, переполненной стыдом. Болезненная улыбка, которая едва заметно скривила его губы, режет, как колючая проволока. Глеб протягивает мне руку, чтобы сжать ее, и я уверена, что это успокаивающее сжатие.

Но ущерб нанесен.

Я убита. Унижена.

Как он думает, со сколькими мужчинами я спала?

Его мнение обо мне ранит гораздо больнее, чем я могла предположить. И мое признание замирает на моих губах, а вслед за ним поднимается покалывающее онемение. Я не могу заставить себя сказать ему правду. Не сейчас. Не после того, как узнала, что он так мало обо мне думает.

Я могу сказать, что он не хочет меня оскорбить. Он изо всех сил старается не выдать своих эмоций. Но хотя он, похоже, твердо намерен не осуждать меня за прошлое, он определенно уверен, что я была готова играть в шлюху.

Он никогда не поверит, что я не спала ни с кем, кроме него.