Прижимаясь к ее губам, я глотаю ее крик экстаза и изливаю свое семя глубоко внутрь Мэл. Она притягивает меня к себе еще глубже, вытягивая из меня все до последней капли, пока наша смешанная сперма не вытекает из ее входа.

Каждый сантиметр нашего тела покрыт знойным потом, наши слипшиеся тела сплетены вместе, и мы тяжело дышим. Я не могу определить, где заканчиваются мои конечности и начинаются ее. И это ощущение так сильно радует, что я почти засыпаю прямо здесь. На ней. Погребенный в ее небесных глубинах.

Я никогда и ни к кому не испытывал таких чувств, как к Мэл. Все в ней притягивает меня, захватывает, пленяет до такой степени, что я готов отдать за нее все.

Я так глубоко влюблен в нее, что это причиняет боль. И я знаю, что это рискованно - испытывать к ней такие страстные чувства. Ведь это значит, что она может полностью уничтожить меня. Но после сегодняшней ночи я не могу заставить себя беспокоиться.

Я рискну.

И надеюсь, на этот раз она готова довести дело до конца.

Украв последний греховно манящий поцелуй, я выхожу из Мэл и перекатываюсь на кровать рядом с ней. Мэл удовлетворенно мурлычет, ее руки и ноги небрежно раскинуты по кровати.

Улыбка срывается с моих губ, поскольку моя темная сторона осмеливается перевернуть тележку с яблоками, и я поворачиваю голову, чтобы изучить ее блаженное выражение лица.

— Значит ли это, что ты прощаешь меня за то, что я оставил тебя с Дэном и заставил тебя волноваться? — мягко поддразниваю я.

Мел садится и поворачивается ко мне лицом, скрещивая ноги и властно вздергивая одну бровь.

— Посмотрим.

— Посмотрим?

Ее взгляд переместился на повязку на моих ребрах.

— Действительно ли ты позаботился о себе, как обещал. — Она не спрашивает разрешения, протягивая руку через мое тело, чтобы аккуратно отклеить одну сторону клея.

Она оглядывает меня с неодобрением.

— Эй, я снова наложил себе швы, — защищаюсь я, размышляя, не разошлись ли несколько швов в порыве страсти.

— Что, одной рукой, пока ты управлял машиной другой зашивал себя? — Ее тон язвителен, но в подергивании губ чувствуется юмор.

— Я не виноват, что Лев - безрассудный водитель. И я использовал две руки, когда сидел на пассажирском сиденье. Порез получился под большим углом. Пришлось делать это на ощупь. — Отнюдь не самая приятная часть поездки.

— Ты должен был позволить мне сделать это, — ругает она. — Теперь они не заживут как следует.

Я пожимаю плечами.

— Это просто еще один шрам. У меня их много.

В тусклом свете ониксовые глаза Мэл смотрят на меня, и грусть в них отзывается в глубине моей груди. Мое сердце замирает от желания исправить ее боль.

— Что? — спрашиваю я, зажав ее подбородок между пальцем и большим пальцем.

Взяв мою руку, Мэл приникает губами к моей ладони и целует ее так нежно, что у меня учащается пульс. Затем она возвращает свое внимание к повязке, чтобы еще раз аккуратно прижать ее к моей коже.

— Мэл, — мягко говорю я, — как бы я ни старался, я не могу читать твои мысли. Поэтому, если твоя цель не только свести меня с ума, тебе придется мне кое-что рассказать. — Во время молчания в душу закрадываются сомнения, и я не могу не задаться вопросом, что скрывается за ее грустью.

Это признак того, что она собирается бежать? Жалеет ли она о том, что переспала со мной?

Словно в ответ на мой невысказанный вопрос, Мэл легонько качает головой - нет. И только после этого она ложится обратно, опускает голову на подушку рядом с моей, подперев рукой щеку, чтобы встретить мой ровный взгляд.

— Мне кажется, что это эгоизм, что я должна извлекать выгоду из всей той боли и страданий, через которые ты прошел. И все же, несмотря на риск, ты даже не колеблешься. Я просто... я не хочу быть причиной того, что у тебя больше шрамов. Я не хочу быть причиной того, что тебе пришлось убить своего брата...

Тяжело вздохнув, я обхватываю Мэл за талию и притягиваю к себе, прижимая ее спиной к своей груди. Укутав нас в одеяла, я прижимаю ее к себе.

— Все это не твое бремя, — заверяю я ее. — В конце концов мне пришлось бы встретиться со своим прошлым. И ради тебя я бы сделал это с готовностью. Тебе не место в этом мире, Мэл. У тебя слишком много собственных шрамов. Если я могу защитить тебя от тех, что нанесла бы моя семья, я хочу это сделать. Это самое малое, что я могу сделать, чтобы загладить вину за свое прошлое.

У Мэл перехватывает дыхание, и она переплетает наши пальцы на талии.

— Что тебе надо искупать? Ты самый достойный человек, которого я когда-либо встречала.

Воздух вырывается из моей груди, когда ее слова наполняют меня глубокой тоской, желанием, чтобы я был таким же безупречным, как она. Но все, что я могу сделать, это продолжать смотреть вперед. Быть тем человеком, которого я почти потерял из виду, когда покинул семью.

— Я стараюсь — это все, что я говорю.

— Спасибо, — вздыхает Мэл. — За все.

Я прижимаюсь поцелуем к коже за ее ухом, и моя рука инстинктивно сжимается вокруг нее. И через несколько минут ее дыхание становится ровным, мышцы расслабляются, и она засыпает.

Но я не могу последовать за ней в забвение.

Потому что мой разум не перестает воспроизводить события дня. И момент, который он прокручивает снова и снова, это не тот момент, когда я убил Мико. Это не моя конфронтация с Винни. Это та мучительная тишина, которая повисла между мной и Мэл за завтраком. Эта бесконечная пустота, которая говорит мне, что она все еще не доверяет мне полностью. Грусть в ее глазах вызвала его в моей памяти, и теперь я не могу выбросить его из головы.

Что еще Мэл скрывает от меня?