Он поднёс её запястье к своему носу и вдохнул.

— Это честь для меня, душенька, — милая. Он притянул её к себе и с шипением укусил. Когда он схватил её за руку, рубин на его пальце отразил свет камина. Драгоценному камню было тысячи лет, он передавался из поколения в поколение принцами. Следующим он достанется Александру, при условии, что Кровь сочтёт его достаточно сильным, чтобы править.

В воздухе витал густой запах крови. Внезапно мои клыки заболели, и рот наполнился слюной. Подавив гримасу, я подняла свой кубок и сделала глоток кровавого вина. Вкус меди покрыл мой язык, и я быстро поставила кубок обратно.

— Что-то не так с твоим кровавым вином, племянница?

Голос Григория был тих, но он прорезал звуки пиршества, как стрела. Его слова, возможно, и были заботливыми, но в его глазах безошибочно читалась враждебность. Он презирал всё, что заставляло Кровносту казаться слабой. Поэтому, естественно, он презирал меня.

Мой пульс ускорился.

— Ничего, дядя, за исключением того, что я на самом деле не голодна.

Его клыки сверкнули в улыбке, которая не коснулась его глаз.

— Всё равно пей. Кровь — это жизнь.

Собравшиеся вокруг стола воины подняли свои кубки и повторили мантру голосами, которые эхом отразились от каменных стен.

— Кровь — это жизнь!

Григорий выжидающе посмотрел на меня.

Стиснув зубы, я подняла бокал с вином.

— Кровь — это жизнь, — пробормотала я и сделала маленький глоток.

— Жаль, что ты не можешь переварить его вкус. Территории нужны сильные самки, чтобы произвести на свет сильных сыновей, — он посмотрел в сторону трона моего отца и повысил голос. — Галине давно пора было выйти замуж.

Я замерла. Он хотел выдать меня замуж?

Мой отец поднял голову.

— А? — он слизнул кровь с губ. Когда он переводил взгляд с Григория на меня, жажда крови исчезла из его глаз, красный сменился синим. Его брови сошлись вместе. — Галина?

Удивление потрясло меня. Он не всегда помнил моё имя. Иногда он путал меня с моей матерью. Она умерла, рожая меня, и я ничего о ней не знала, но Александр однажды проговорился, что мои волосы были того же тёмно-рыжего оттенка, что и у неё.

Мой отец издал отрицательный звук.

— Кому она может понадобиться? Она не может охотиться или перемещаться.

Мои щеки вспыхнули, а кожу покалывало, когда десятки глаз сосредоточились на мне.

— Замедли свой пульс, — сказал Александр таким тихим голосом, что это было скорее дыхание, чем звук. — Ты становишься добычей, когда позволяешь им почувствовать твой страх.

Я сделала несколько глубоких вдохов, когда смесь замешательства и благодарности затуманила мой мозг. С ним всегда было так. Он был способен как на жестокость, так и на доброту, и я никогда не знала, какую из них он предпочтёт проявить.

Заговорил Григорий:

— Я получил запросы о ней. Возможно, из неё не получится невесты, но, возможно, наложницы. Есть не один принц, желающий взять её. Меньшие территории стремятся к союзу с Кровностой.

Мой желудок сжался. Как наложница, я была бы в худшем положении, чем рабыня. Беременность моей матери была редким событием. Большинство людей не могли размножаться с вампирами, но дампиры зачинали достаточно легко. Союзы скреплялись потомством. Если бы Григорий убедил моего отца продать меня другому принцу, я бы провела свои дни в качестве банка крови и племенной кобылы.

— Я подумаю об этом, — ответил мой отец. — Но я не могу понять, зачем кому-то понадобилась она. У неё есть все наши слабости и ни одной из наших сильных сторон.

Унижение нахлынуло на меня густой волной. Недолго думая, я провела кончиками пальцев по тыльной стороне противоположной руки, где кожа была обесцвеченной и волнистой.

Григорий был непреклонен.

— При правильном сире слабая кровь может быть выведена.

Мой отец махнул рукой.

— Как я уже сказал, я... — он издал сдавленный звук.

Рядом со мной Александр напрягся.

Мой отец схватился за горло. Его глаза выпучились. Вены проступили под его кожей.

Татуированная рабыня у него на коленях вскочила на ноги и посмотрела на него сверху вниз внезапно прояснившимися глазами.

— Принц Сергей шлёт вам привет, — прежде чем кто-либо успел пошевелиться, она вытащила кинжал отца из ножен и вонзила себе в грудь.

В зале воцарился хаос.