ГЛАВА 28

РИОНА

После пятнадцатиминутной прогулки в напряженном молчании по лесу он берет у меня длинное шерстяное пальто и вешает его на низко свисающую ветку дерева неподалеку. Деревья здесь высокие, и плотный полог над нами закрывает большую часть раннего полуденного солнечного света. Оно и так с трудом пробивалось сквозь густые облака на небе, а в сочетании с листвой кажется еще темнее и позднее, чем есть на самом деле.

В простых джинсах и легком сером пуловере я бросаю на мужа вопросительный взгляд.

— Хорошо, и что теперь?

В качестве меры предосторожности я проверяю окрестности на предмет того, что он может планировать устроить мне засаду. С Эмериком, я думаю, всегда можно ожидать неожиданностей. Никогда не знаешь, какое безумное дерьмо у него в рукаве. Его поведение и так кажется мне странным. На мгновение, когда он прижал меня к двери фургона, я готова поклясться, что он на минуту отключился. Его серые глаза потеряли фокус и забегали по сторонам, словно он что-то услышал. Это отклонение в его поведении не продлилось и минуты, прежде чем он снова стал прежним властным человеком.

Он стоит передо мной с расслабленной позой, в которой чувствуется искусственность. Дикий взгляд сразу выдает его.

Так непринужденно он засучивает рукава своего вафельного трикотажного "хенли", наклоняя голову ко мне.

— Теперь ты бежишь.

Мои брови поднимаются, а скрещенные руки безвольно опускаются на бока.

— Прости?

Появляется его злая ухмылка.

— Ты собираешься бежать, а я собираюсь преследовать тебя. Если ты найдешь мою хижину раньше, чем я успею наложить на тебя руки, я позволю тебе уйти без наказания. Но если я найду тебя раньше, чем ты доберешься до своего убежища, ты будешь полностью в моей власти и примешь все, что я на тебя вывалю, с улыбкой на своем гребаном лице.

Мгновенно по позвоночнику пробегает холодок осознания.

Мой язык высунулся, чтобы облизать внезапно пересохшую нижнюю губу.

— Что именно ты планируешь сделать, если поймаешь меня?

Его глаза темнеют, а ухмылка становится все шире.

— Я планирую заставить тебя молить о пощаде. Разве мы уже не говорили об этом?

— Я не буду умолять.

Эмерик усмехается.

— Будешь, когда я использую и растяну тебя, а потом оставлю тебя пустой и жаждущей большего.

Он делает медленный, легкий шаг ко мне.

— Я даю тебе шанс избежать наказания, если ты сможешь обогнать меня, но если ты не сможешь, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не захочешь кончить так отчаянно, что слезы потекут по твоему лицу, а твоя киска будет плакать по моему члену.

О. Матерь Божья.

Мои колени уже слабеют, а он еще не прикоснулся ко мне.

— Ты меня не трахнешь. Не сейчас, не после того, как ты похитил меня с улицы и бросил в кузов чертова фургона с мешком на голове!

— Если не хочешь, чтобы тебя трахнули, лучше беги. И побыстрее, — зловеще отвечает он, совершенно не обращая внимания на мой отказ. — Мне принадлежит более ста пятидесяти акров земли, большая часть которой покрыта такими же деревьями, как это. Тебе понадобится время, чтобы добраться до хижины - если, конечно, ты сможешь ее найти, - но я готов дать тебе фору. Что скажешь, минута - это по-твоему справедливо?

— Эмерик… — говорю я, глядя на дорогие серебряные часы на его запястье.

— Если ты не хочешь оказаться на руках и коленях в грязи с моим членом, зарытым в тебя так глубоко, что ты чувствуешь меня в своей груди, я рекомендую тебе начать бежать, принцесса.

Серые глаза переходят на мои.

— Твое время начинается сейчас.

Адреналин проникает в меня, как провод под напряжением. Кожа гудит, а сердце бешено колотится о грудину.

— Эмерик, ты меня не слышишь. Ты не бу...

— Ты теряешь время, — говорит он. — У тебя осталось пятьдесят секунд.

— Это нелепо, — продолжаю я, несмотря на то что ноги уже сами по себе двигают меня назад, а волнение пронизывает меня насквозь. — Я же сказала тебе нет.

Да, но ты действительно говорила это, Рио?

Я уже говорила это раньше, но Эмерик, взявший на себя контроль и лишивший меня возможности выбирать, что-то делает со мной. Сама мысль о том, что он выслеживает меня, а потом забирает то, что ему нужно, заставляет мое тело биться в конвульсиях, а внутренности превращаться в лужицу возбужденной слизи. Ни разу за все годы поиска пугающих меня вещей подобный сценарий не приходил мне в голову. Теперь я знаю без тени сомнения, что это не только то, чего я хочу, но и то, что мне нужно.

Я едва не споткнулась о ноги при виде угрожающего выражения, омрачившего его лицо. Для скольких людей это лицо было последним, которое они видели перед смертью?

Дрожь страха присоединяется к дрожи возбуждения, которая уже каскадом пробежала по моему телу.

— А я говорил тебе, что тебе запрещено выходить из дома одной, а ты все равно это сделала. Полагаю, сегодня мы оба игнорируем желания друг друга.

Его рука тянется к заднему карману темных джинсов. Металлический блеск улавливается в минимальном солнечном свете, пробивающемся сквозь ветви над головой. Это тот самый нож, который он использовал против меня после нашей поездки на мотоцикле.

— Надеюсь, ты не привязана к своей одежде, потому что, когда я найду тебя - а я всегда буду тебя находить, Риона, - я срежу ее с твоего тела.

Звук раскрывающегося лезвия заставляет меня непроизвольно вздрогнуть и отступить еще на фут. Нож крутится в его ладони, и он возвращает себе то пространство, которое я только что оставил между нами, делая угрожающий шаг в мою сторону.

— У тебя осталось меньше сорока секунд. На твоем месте я бы поторопился.

Разрыв связи между моим мозгом и телом наконец-то настиг меня.

Крутясь на ногах, я взлетаю между деревьями, как пугливый олень. Если бы я не разрывалась между поиском признаков хижины и тем, чтобы убедиться, что мой путь свободен от опасности споткнуться, я могла бы найти эту аналогию с животным забавной. В нашем нынешнем положении она более чем уместна. Эмерик - хищник, а я - его испуганная добича.

Я бегу так быстро, как только могут выдержать мои ноги. Даже когда я слышу, как он начинает пробираться через лес позади меня, я не останавливаюсь и не осмеливаюсь оглянуться, чтобы посмотреть, как близко он находится.

Все время, пока я метался между огромными стволами деревьев, я проклинала себя за то, что не обратила внимания на окружающую обстановку, когда только пришла сюда и когда Эмерик вел меня все глубже и глубже в лес.

Полагаясь только на интуицию, я продолжаю двигаться прямо по выбранному пути, надеясь и молясь, что мне повезет.

От щелчка ветки, раздавшегося недалеко позади меня, мое сердце заколотилось, а желудок сжался до боли. Зная, что у меня нет шансов ускользнуть от него, пока я нахожусь в прямой видимости, я толкаю ноги, чтобы бежать быстрее, и пригибаюсь за толстым стволом топольника.

Прижавшись позвоночником к шершавой коре, я задыхаюсь. Не желая выдавать свое положение, чтобы он услышал мой неприятный и немного смущающий хрип, я заставляю свою грудь вдыхать и выдыхать мучительно медленные глотки кислорода.

Его уверенные шаги по грязи замедляются по мере того, как он приближается к месту, где я прячусь.

Осторожно, как только могу, я делаю размеренные шаги, чтобы медленно перебраться на другую сторону дерева и не обнаружить его, если он будет красться мимо. От тихого, но ощутимого щелчка маленькой палочки под моей правой кроссовкой вздрагивают все нервные окончания в моем теле. Я превращаюсь в кусок камня, ожидая, услышит ли он это тоже.

Мой взгляд беспокойно метался между левой и правой сторонами, чтобы убедиться, что он не крадется, чтобы задержать меня.

Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь к окружающей обстановке. Шорох вдали от дерева, которое я использую в качестве укрытия, говорит о том, что у меня есть пара секунд, прежде чем он подойдет достаточно близко, чтобы успешно подкрасться ко мне. Это позволяет мне расслабиться настолько, что я вновь обретаю способность связно излагать мысли и разрабатывать план дальнейших действий.

До сих пор нет никаких признаков этой хижины. Насколько я могу видеть в любом направлении, здесь только деревья и редкий кустарник. Эмерик сказал, что ему принадлежит более ста акров земли. Насколько я знаю, он бросил меня в самом дальнем углу участка от хижины. Он не играет в игры, в которых не может победить, и что может быть лучше для того, чтобы получить желаемое, чем подставить меня под удар?

Ты стоишь здесь уже слишком долго. Двигайся!

На выдохе я выныриваю из-за безопасного большого дерева и направляюсь в сторону, более восточную, чем моя первоначальная траектория. Я планирую пробежать так некоторое время, а когда между нами останется немного пространства, свернуть обратно и продолжить движение по первому пути. Одно из этих направлений должно быть правильным.

Он движется между деревьями как темное пятно - фантом, и к тому времени, как я понимаю, что он нашел меня, его сильные руки обхватывают меня за плечи. Он держит меня крепко, и от того, как он сжимает мои ребра, становится почти больно. Через полсекунды мой мир бешено вращается. Мы падаем. Эмерик принимает на себя основную тяжесть падения, когда мы приземляемся на покрытый грязью и листьями лесной пол.

Прежде чем мой мозг успел осознать изменение нашего положения, Эмерик снова перекатывает нас. На этот раз он оказывается надо мной, опираясь на заднюю поверхность моих бедер. Инстинктивно я пытаюсь подняться, но его рука, упирающаяся мне в середину спины, фиксирует мой торс на месте.

Я бьюсь и бьюсь ногами под ним, как будто я бык, а он идиот в ковбойской шляпе и соответствующих чапсах, которые я хочу согнать с себя на хрен.

— Аргх! —кричу я в разочаровании. — Слезь с меня!

—Нет. Мне нравится вид, открывающийся отсюда.

Я извиваюсь и поворачиваю тело, пытаясь изо всех сил оттолкнуть его.